Читать бесплатно книгу «Не стреляйте в партизан…» Эдуарда Нордмана полностью онлайн — MyBook
image

ПЕРВЫЕ ДНИ

Когда читаешь, слушаешь воспоминания о днях Победы, невольно возникает ощущение, что война для всех закончилась одинаково. Была безудержная радость, столь же безудержная стрельба в воздух, пока хватало патронов. Ведь эту Победу так ждали, так много за нее положили, так часто не надеялись до нее дожить. Потому радость, по сути, была и двойной, и одинаковой: мы победили, и я жив. Это было самое важное, а самое важное остается таковым и через десятки лет. Я, как видите, тоже начал… с той же стрельбы от радости.

А вот воспоминания о том, кого и где война застигла, у всех разные. И это тоже объяснимо. Люди занимались разными делами, и главным виделось разное. Один собирался строить дом, другой – учиться, третий ждал ребенка…

Война все и всех привела к единому знаменателю и сама стала главным делом жизни на целые годы, поделив время и заботы на «до» и «после». Она заставила все отбросить в сторону и начать действовать в новых условиях. А ценой тех действий могло быть собственное пребывание на земле.

Тогда самым важным стало именно это: быть или не быть. И как быть. Каждому предстояло сделать выбор, исходя из желания «быть», но совершенно не зная, какую цену за это придется заплатить. Потому и я расскажу, как и где начиналась война для меня.

Мне в ту пору было девятнадцать лет, и работал я заведующим отделом Пинского райкома комсомола. Пинск – тогда небольшой город на юго-западе Белоруссии – был центром созданной полтора года перед этим Пинской области. До сентября 1939 года он входил в состав Польши, как и вся Западная Беларусь, которая на законных основаниях вошла в состав БССР и СССР только в декабре 1939 года, после соответствующих решений Верховных Советов БССР и СССР.

Новую власть, как правило, осуществляли новые кадры, прибывшие в основном из восточных районов республики и всей страны. Так оказался в Пинске и я, уроженец Гомельской области.

Переехать на новое место работы мне не составляло никакого труда, потому что родителей у меня уже не было, собственной семьи еще не создал, какого-то имущества не было тем более. До этого успел два года поучиться в медицинском техникуме, но не окончил его.

Жить приходилось на голую стипендию в шестьдесят рублей, которой катастрофически не хватало. Хлеб да кипяток, а суп перловый – один раз в два-три дня. И помощи ждать было не от кого.

После второго курса устроился пионервожатым на лето, чтобы подработать. Через некоторое время взяли инструктором Гомельского горкома комсомола. Оттуда попал на республиканские курсы в Минск. Это был тот самый 1939 год, год освобождения Западной Беларуси и воссоединения ее с БССР. Вот тогда-то почти все участники курсов и были направлены на комсомольскую работу в западные регионы. Так я и оказался в Пинске.

В то воскресенье – 22 июня 1941 года – в Пинском районе было запланировано проведение молодежного кросса. По поручению бюро райкома комсомола я за несколько суток до соревнований выехал в Парохонский и Дубновичский сельсоветы (примерно в тридцати километрах от Пинска) готовить это мероприятие.

В пятницу 20 июня в деревне Парохонск провел комсомольское собрание, посвященное спортивным соревнованиям. Заготовили красные полотнища с надписями «Старт» и «Финиш», другие транспаранты. Но кросс бежать не довелось.

Утром 22 июня к восьми часам я пришел к зданию Парохонского сельсовета, где в десять было намечено дать старт. У сельского исполкома собралось несколько десятков юношей и девушек, одетых наряднее, чем обычно. Все-таки воскресенье и молодежный праздник.

А вскоре из Пинска прибыл поезд. Мы увидели большую группу людей, которые молча шли со стороны станции. Лица у всех были встревоженные, даже растерянные. Среди них – лейтенант, начальник авиаполигона воинской авиачасти в Жабчицах в девяти километрах от Пинска. Полигон размещался в болотах за Парохонском. На мой вопрос о том, что случилось, лейтенант ответил:

– Немцы бомбили военный аэродром в Жабчицах. Я видел, как два наших истребителя поднялись в воздух. Один из них таранил фашиста. Вот все, что я знаю.

Надо полагать, налет произвел на лейтенанта нешуточное впечатление, если он уже в десять утра оказался довольно далеко от своей части, без пилотки, без ремня. А что касается тарана над Жабчицами в то июньское утро, то рассказ о нем я потом не раз слышал от местных жителей и партизан: и в сорок втором, и в сорок третьем, и позже – после войны.

При этом уточнялось, что взлетевший пилот не вел огонь по немецким бомбардировщикам. Он сразу пошел на таран. Похоже, боеприпасов на борту самолета не было. К сожалению, фамилия отчаянного летчика, совершившего тот подвиг в первые часы войны, мне не известна до сих пор.

Выслушав лейтенанта, я побежал в сельсовет к телефону, чтобы дозвониться до Пинска. Сделать это удалось с большим трудом. В райкоме комсомола никто не отвечал. Впрочем, в райкоме тогда работали всего два человека: секретарь и заведующий отделом, то есть я.

Наконец удалось соединиться с первым секретарем райкома партии К.Т. Жулего. От него и получил указание собрать сельский актив, дождаться работника райвоенкомата и помочь ему в проведении мобилизации военнообязанных. С этими мобилизованными к концу дня предстояло вернуться в город.

В Пинск мы прибыли поздним вечером на платформе товарного поезда. Сразу скажу, что мобилизованных было 40 – 50 человек, до города удалось довезти не всех. Большинство растворилось в темноте на остановках. Об этом я еще расскажу. А тогда мне было не до них, тем более что ими занимался представитель военкомата.

Я сразу же поспешил на улицу Почтовую, теперь она носит имя Героя Советского Союза Константина Заслонова. Там располагался обком комсомола. В кабинете первого секретаря Ольги Александровны Сысоевой было людно. Входили и выходили люди, получали какие-то указания.

Вскоре привезли винтовки и патроны. Шло формирование истребительного отряда. Слово «партизанский» еще не произносилось. Организовывал истребительный отряд заведующий финансовым сектором обкома партии Василий Захарович Корж.

Почему именно Корж, а не другой работник обкома партии или обкома комсомола, или местного НКВД?

Уроженец здешних мест, человек в возрасте чуть больше сорока лет, старик для нас молодых, Василий Захарович был известен нам как участник гражданской войны, боев в Испании, орденоносец.

Я тогда еще не предполагал, что бок о бок с ним мне придется провести долгих три года и эти годы общения с Василием Захаровичем окончательно сформируют меня как человека. Инициатива создания такого отряда исходила именно от него. И высказал ее он еще утром 22 июня.

В тот злополучный день Василий Захарович на работу не собирался. На рассвете вместе с сыном Леонидом стал поливать грядки с капустой, а потом планировал махнуть на Пину, чтобы посидеть с удочками.

Но у калитки настойчиво посигналила обкомовская машина. Василий Захарович почувствовал недоброе: не на прогулку приглашают, раз прислали машину. Водитель сказал, что вызывает первый секретарь, и добавил: вроде бы бомбили аэродром в Жабчицах.

Первый секретарь Авксентий Малахович Минченко сообщил, что немцы совершили вооруженную провокацию, призвал всех быть готовыми к отражению агрессии и приказал готовить транспорт для эвакуации архивов на восток.

Коржу было понятно, что руководитель обкома достаточной информацией не обладает, связи с Минском и Брестом у него нет.

Покончив с погрузкой архива, Корж снова пошел к первому. Связи с Брестом и Минском у того по-прежнему не было. Свое предложение Василий Захарович сформулировал предельно ясно:

– Это война, а не провокация. И война надолго. Я недавно прибыл из Испании, потому знаю, с кем придется воевать. Не обойтись в этом деле без партизанских отрядов. Как бывший партизан предлагаю начинать формирование первого такого отряда. Поверьте моему опыту.

Первый секретарь ответил в стиле того времени:

– Не сей панику, Василий Захарович. Ты думаешь, что мы сдадим немцам Пинск? Красная Армия дальше Буга немцев не пустит. В крайнем случае дальше Кобрина (сорок километров к востоку от Бреста). А скорее всего фронт установится на Висле.

Конечно же, слова о том, что дальше Бреста или Кобрина немцы не продвинутся, с распоряжением готовить к эвакуации семьи и архивы сочетались между собой плохо. Корж, не фиксируя на этом внимание, стоял на своем:

– Тогда буду водить свой отряд на диверсии за Буг и за Вислу. Те места мне известны еще с гражданской войны.

Теперь с высоты прожитых лет я понимаю: Корж знал, что говорил. Идея создания партизанского отряда ему пришла не случайно. Наши нынешние представления о партизанской войне в Беларуси сформированы в первую очередь партизанским опытом республики в Великой Отечественной.

А ведь до этого были другие войны и другие действия партизанских формирований. Например, в годы первой мировой войны на Пинщине базировался казачий партизанский отряд.

Пользуясь тем, что в болотистой местности линия фронта не везде была сплошной, казаки прорывались на неприятельскую сторону, куролесили в ближних немецких тылах и возвращались назад.

Не исключено, что это было известно и Коржу. Во-первых, он родился и взрослел в тех краях. Во-вторых, в тридцатые годы, когда Белорусским особым военным округом командовал видный советский военачальник Иероним Петрович Уборевич, в республике многое делалось для возможного развертывания партизанской борьбы в случае предстоящей войны.

Лет двадцать пять назад в журнале «Вопросы истории» я вычитал, что тогда в специальные тайники было заложено несколько десятков тысяч единиц стрелкового оружия, в том числе тысячи пулеметов. А главное – специальную подготовку проходили кадры будущих организаторов и командиров партизанских отрядов.

На регулярных курсах и учениях в условиях полной секретности изучали опыт партизанской борьбы, особенности действий такого рода формирований, овладевали навыками организации диверсий, владения различными видами оружия, минного дела. Среди них был и Василий Захарович Корж.

К сожалению, после известных предвоенных судебных процессов над высшими военными, особенно процесса над маршалом Тухачевским, по которому проходил и командарм Уборевич, после кампаний по разоблачению «заговоров» в Красной Армии эта работа была свернута, тайники с оружием ликвидированы.

Подготовка к партизанской войне стала рассматриваться как пораженчество. Я знаю, что уже во время войны Корж несколько раз ходил в те места, где когда-то закладывалось оружие, боеприпасы, но каждый раз возвращался ни с чем.

Еще большего сожаления заслуживает то, что были ликвидированы и подготовленные для развертывания партизанской борьбы кадры. В той же публикации в журнале «Вопросы истории» указывалось, что уцелели после чисток только три человека. Уцелели они потому, что в разгар репрессий находились в Испании.

Это были Василий Захарович Корж, Кирилл Прокофьевич Орловский и Станислав Алексеевич Ваупшасов. Все трое во время войны стали выдающимися партизанскими руководителями, возглавили крупные партизанские соединения. И всем троим было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Нетрудно представить, насколько полезными для борьбы во вражеском тылу были бы те, кто волею жестокой судьбы до войны не дожил. Но случилось то, что случилось. Искусство партизанской стратегии и тактики пришлось осваивать новым людям и уже по ходу войны.

У Василия Захаровича Коржа был собственный опыт партизанских действий, приобретенный еще в двадцатые годы. К сожалению, в наше время так преподают историю, что молодое поколение уже многого не знает даже из не совсем далекого прошлого.

Большинство людей теперь предполагают, что Беларусь назвали республикой-партизанкой, так сказать, по итогам Великой Отечественной войны. А ведь основания для этого появились значительно раньше.

Партизанское движение было широко развито в Западной Беларуси и в начале двадцатых годов прошлого века. Еще в 1918 году после оккупации ее земель германскими войсками оно ярким пламенем вспыхнуло в немецких тылах. И особенно широкий размах получило на юге Беларуси.

Силами партизан, а они составили более 15 тысяч штыков и сабель, от оккупантов было очищено практически все Полесье – юго-западная часть нынешней республики, те самые места, где во время Великой Отечественной войны пришлось партизанить и нам.

Сразу после включения западнобелорусских территорий в состав вновь образованного польского государства начался новый этап партизанской борьбы.

Это движение было настолько массовым и активным, что польские власти не могли справиться с ним даже при помощи многочисленных воинских формирований. Партизаны выставляли ультиматумы польскому сейму, напрямую обращались в Лигу Наций. Прекращено было то партизанское движение по решению ЦК Компартии Западной Беларуси, который, надо полагать, исходил из установок Коминтерна.

Участвовал в этом партизанском движении и В.З. Корж. Более того, участвовал под руководством К.П. Орловского, который тогда был широко известен в Западной Беларуси под псевдонимом Муха-Михальский. Одна из операций, проведенных Муха-Михальским, заслуживает того, чтобы упомянуть о ней сейчас.

В сентябре 1924 года разведка доложила Орловскому, что в Лунинец специальным поездом направляется руководитель Полесского воеводства Довнарович. Узнав от своих людей о графике движения поезда воеводы, партизаны Орловского на станции Ловча остановили его, обезоружили охрану и захватили все четыре начальственных вагона, а в них – самого воеводу Довнаровича, а также коменданта окружной полиции, епископа и одного из польских сенаторов.

Орловский не стал чинить над ними расправы. Он предложил Довнаровичу подать в отставку и немедленно оповестить об этом центральные польские власти и польскую прессу по телеграфу. Воеводе ничего не оставалось делать как повиноваться. Партизаны тем временем провели «ревизию» поезда, собрали оружие, отогнали за мост паровоз, а мост взорвали. Затем пожелали воеводе быстрее дождаться подмоги, а сами удалились.

– Убить было проще всего, – объяснял потом партизанам Кирилл Прокофьевич. – Но тогда власти изобразили бы Довнаровича мучеником, а нас – бандитами. Мы же одержали моральную победу, которая зачастую важнее военной. Мы оказались сильнее польского сейма, который назначал его воеводой, поскольку отрешили Довнаровича от должности без согласия парламента.

В правоте этих слов о чрезвычайной важности моральных побед во время Великой Отечественной войны я убеждался не раз. Собственными глазами видел, как последовательно на эти победы работает Василий Захарович Корж. Мы потом поймем, насколько ценным станет жизненный опыт Коржа и для всех нас, связавших с ним свою военную судьбу, и для всего партизанского движения.

В этих моих словах нет преувеличения. Забегая вперед, признаюсь, что во время борьбы в тылу врага нам и в голову не приходило, что Корж имеет только начальное образование да различные курсы в 30-е годы. Мудрости житейской у него была палата, плюс абсолютная преданность делу и народу. Как командир он был на голову выше многих из тех, кто имел академическое образование.

Помню в сорок первом прибились к нам два полковника-штабиста, которые шли на восток. Они никак не могли сориентироваться ни в окружающей обстановке, ни в том, что мы собирались делать. А Корж находился в своей стихии. Теперь я абсолютно уверен, что именно Василий Захарович и его опыт помогли нам с честью выйти из тех испытаний, которые поставила перед нами война.

Благодаря его организаторскому таланту это движение приобрело столь широкий размах в южной и юго-восточной частях республики. И особенно ценен был этот опыт в первые месяцы фашистской оккупации, когда многие видели перед собой только картины катастрофы, когда людей покидало даже то, что всегда умирает в последнюю очередь, – надежда.

Еще один разговор о создании партизанского отряда с первым секретарем состоялся у Коржа ближе к полудню 22 июня. Минченко на сей раз сказал:

– Знаешь, Василь, ты надежных людей все же подыскивай. Мы поручили Сысоевой и Гиммельштейну помочь тебе в подборе таких людей. Назовем это пока истребительным отрядом.

Ольга Александровна Сысоева до войны работала первым секретарем Пинского обкома комсомола, Иосиф Вульфович Гиммельштейн – вторым секретарем Пинского горкома партии.

Вечером, когда я прибыл из Парохонска в Пинск, комсомольский актив уже был в сборе в здании обкома комсомола. Формирование истребительного отряда завершалось.

Я не раздумывая стал его бойцом. Иное просто не могло прийти в голову молодому комсомольскому работнику. Получил трехлинейку без ремня, выпущенную в 1896 году, и девяносто патронов к ней. Некоторым, кто был более знаком с военным делом, досталась граната.

Ночевали мы тут же, в обкоме, где и как придется: на полу, на стульях, даже на столах. Перекусили тоже чем Бог послал. Помню, что прибегали дети Коржа – дочь Зина и сын Леонид. Они принесли поесть отцу, который не появлялся дома с самого утра. Но, по-моему, ни крошки из того ужина Василию Захаровичу не досталось. Так же считает и Зинаида Васильевна, которая живет ныне в Минске. Да и не до еды ему было.

Забегая вперед, скажу, что вскоре Зина, прибавив себе лет, вступила в армию и всю войну прошла кавалеристом. Леня, который был моложе сестры, к концу войны стал курсантом танкового училища.

Истребительный отряд поначалу нес службу по охране порядка в городе. А в ночь на 26 июня нам скомандовали построение. Истребительный отряд двинулся к станции Городище, которая была в двенадцати километрах от Пинска в сторону Лунинца.

Дорога была запружена народом, поэтому мы двигались по обочине. На траву пала обильная летняя роса, и мои парусиновые ботинки сразу же промокли насквозь. Через некоторое время началась паника. У нас за спиной стали рваться бомбы и снаряды.

Оказывается, облвоенком майор Емельянов, который был начальником гарнизона, приказал взорвать склады боеприпасов, расположенные в лесочке неподалеку от города. Потом он пытался убедить, что склады разбомбили немецкие самолеты. Это зрелище было не для слабонервных. В том числе и для нас, не видевших войны парней. Для сугубо гражданских людей, особенно женщин, – тем более.

На дороге валялись брошенные вещи, плакали потерявшиеся дети. Несколько военных, сопровождавших пушку на конной тяге, обрубили постромки и умчались, бросив свое орудие. Мы, молодежь, старались твердо держаться своего командира.

Бесплатно

4.45 
(11 оценок)

Читать книгу: «Не стреляйте в партизан…»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно