Цитаты из книги «В Сырах»

Там я и спал, в белый старый пододеяльник вставлено было верблюжье одеяло, присланное мне моей матерью когда-то из Харькова. Теперь таких одеял не делают и не продают. Бело-кирпичное. На одеяле были вытканы в двух этих туркменских цветах аисты. Четыре аиста, по одному на угол. Одеяло это есть у меня до сих пор, а вот мать моя умерла.

нас с ней была разница в тридцать девять лет. Когда мы познакомились, ей было шестнадцать, а мне уже пятьдесят пять. Однако на самом деле нас разделяло не такое уж большое расстояние. Общество несправедливо к таким парам, какой были мы с ней. На самом деле между нами лежало совсем небольшое количество биологических лет, которые не соответствуют никогда календарным. Она была маленькая женщина по всем её повадкам, с обворожительным, порой злобным, порой ангельским личиком, со взрывным характером.

Вы его любите, Эдуард? – Люблю ли я моего отца? Я люблю моего отца, кого бы он там ни стрелял, да хоть гугенотов, будь он католик во время Варфоломеевской резни. Это же мой отец, юноша, который создал меня из любви к юной девушке. Вас он создал от любви к «шаманочке».– Как ваша мама называла отца?– «Веничка».– Моя мама тоже называла его «Веничка». Наш отец умер в самом конце марта. Через неделю после ночного визита ко мне брата… Юрий никогда не позвонил и не появился. Возможно, мой брат тоже умер. Все ведь умирают. Без исключения.

в кельях монахи имели черепа как символ мудрости и осознания скоротечности всего живого.

Жизнь хлопает дверьми, гудит автомобилями, везущими в утренней тьме тушёнку и макароны в города, девки шуршат чулками, медленно вянут их упругие тела, пацаны подтачивают своё здоровье трудом и алкоголем,

Мне глубоко плевать на это! Мне и мои тряпки не очень-то мне нужны. Я люблю сосать хуй, например. Я люблю сосать хуй, ебаться в жопу, пить, курить, смеяться над идиотами, обсуждать книги, картины и красивых женщин! (Почему женщин? – подумал я.) Я люблю делать маникюр, а потом щекотать своими пальцами мужчину. И снова сосать хуй!

Бесы ведь все-таки сродни богам, а взрослый человек полон высокомерия, глупости и страха смерти.

В среднем 15 лет уходит на то, чтобы из сложнейшего, пусть и беспомощного червячка («беса») изготовить какую-нибудь скотину необтёсанную, всеми силами стремящуюся вернуться в блаженное состояние «беса». Отсюда попытки подростков с помощью алкоголя, «винта», клея «Момент» вернуться в Рай, бессознанные воспоминания о котором стерты, но какой-то аппендикс всё же ноет.

И мужчина, старея, не хочет никакой свободы, но хочет определённости, зависимости, постоянства и подчинения. Под конец жизни – мужчина почти девочка. Он домашний и подчинён своей жене, – готовому мужику. Рождается он в следующей жизни девочкой. Потом взрослеет и понимает, что быть зависимым от мужа, детей, дома, всю жизнь бояться и подчиняться тяжело, и снова приобретает желание освободиться. И так до бесконечности. Люди поочерёдно рождаются то мужчиной, то женщиной, сотни жизней. Маятник».

Женщина всю жизнь страстно хочет быть мужчиной, ей кажется, что у мужчины больше свободы, больше возможностей, меньше ответственности и т. д. Поэтому подспудно женщина уясняет – родись мужчиной, и проживёшь беззаботную жизнь. Так ей кажется… У женщины к концу жизни появляется железная воля, она перестаёт стесняться, добивается своего любыми путями. Пожилая женщина – это, по сути, готовый мужик, она создала из себя мужика, как фанат звезды делает себя точной копией своего кумира. Когда женщина умирает, она закономерно идёт на воплощение мужчиной, рождается мальчиком. Поэтому мальчики очень агрессивны, бездумны и жестоки, они по-животному наслаждаются теперь положением мужчины и наконец-то свалившейся на голову свободой. Хотя потом такой мужчина, взрослея, понимает, что никакой свободы нет на самом деле, свобода ограничена обществом, деньгами, отсутствием жизненной