Цитаты из книги «Русское психо»

Я заметил, что чем беднее страна, тем больше стараются хорошо одеться её мужчины

Александр Иваныч, это нормально – гробануться в пятьдесят три. Вам надо было взбунтовать вооружённые силы летом 1992 года, когда к вам приехали командующие соседних, уже украинских, но ещё несмирившихся округов, и предложили. А Вы их отвергли. А зря. Великую возможность не использовали. Надо было поскрести в затылке, да и ухнуть в Пугачёвскую стихию бунта…

Рождённые убивать, как выяснилось, не выдумка Тарантино или Стоуна, но социальное явление, талантливо замеченное ими. Уже через несколько лет прирождённые убийцы будут хладнокровно бомбить Сербию с крылатых машин. А сегодня засыпают бомбами Афганистан. За штурвалами сидят герои Тарантино и Стоуна. Они с удовольствием бы забросали бомбами свои гнусные городки в Соединённых Штатах, но за неимением выбора выбомбливают, что позволено.

если бы тогда снимали поход Унгерна в Монголию, в Ургу, его Азиатскую дивизию, мы бы сейчас имели такие свирепые лица, такие морщины, такие улыбочки… Стоящие сотен Сталлонов и Шварценнегеров с их силиконовыми мышцами. Технически все это было тогда прекрасно возможно, но вот эстетически просто не догадались. Зато целое столетие истратили, снимая на целлюлоид: малеванные декорации и распитие чаев и спиртных напитков в гостиных, и тупые разговоры буржуазии. Время от времени пытались снимать батальные сцены, переодевали статистов в мундиры, но все это воняло погаными восточноевропейскими пошляками буржуа Станиславским и Немировичем-Данченко, их пошлым актерским потом.

Это был век медных раздвижных подзорных труб, учёных телескопов, вперившихся в средневековые ещё небеса в поисках неведомых планет. Век скрипучих кораблей, век ветра, открытий, век знаний и веры в разум. Основывались в европейских столицах ботанические сады, высаживались диковинные деревья.

Вообще 18-й век был исключительно интересным веком. В этот век мир проснулся и таким образом, что не заснёт до сих пор. Это особый век в новой истории человечества, такая себе весна современности. В 18-ом веке многое началось из того, что до сих пор не закончилось

Соединённые Штаты превратили себя в напыщенную, высокопарную, жестокую, хамскую и ханжескую империю, позволяющую себе судить другие страны и даже линчевать те из них, среднего размера (такие как Ирак или Югославия) всего лишь по своей прихоти

Я начал терять рано. И учился искусству терять. Всё. Книги, товарищей, предметы, к которым привык, обручальные кольца, крестики, часы, любимых – все дорогие сердцу предметы, по которым человек, как по следу, приходит в прошлое

В этих условиях молодёжь осмелела и проявила те эмоции, которые всегда носит с собой. А именно: эмоции неприятия, враждебности к окружающему их миру, где их место в спальных резервациях за городом, а зализанный богатый центр столицы их впускает как нежеланных, временных гостей, под надзором милиции. Молодёжь осознаёт себя чужой на празднике жизни богатых. Она осознаёт, что её участь детей обездоленных родителей-неудачников – также быть неудачниками

Чего вы удивляетесь, старые вымытые господа, что молодёжь взрывается, если представляется случай? Молодёжь недовольна своим местом в обществе. Она тащит на плечах это грёбаное государство, являясь физическим самой мощной его тягловой силой, а её третируют как преступника и изгоя