Цитаты из книги «Палач»

Он ненавидел рациональность Женевьев. Разделение ею жизни на реальность и секс. Ему неприятно было ханжество Женевьев, отказывавшейся на улице или в гостиной среди бела дня вспоминать об их совместных постельных развлечениях. Для Оскара постель и жизнь были одно целое, и его кожаные доспехи, когда он их снимал, вовсе не лишали его сексуальности, желаний и импульсов. Женевьев же, встав с постели, сразу же превращалась в строго социальное существо.

Только один класс думает о деньгах больше, чем богатые. И это – бедные».

ить и даже посадит тебя в клетку

Ебаное государство оно не выполняет своих обязанностей, и ты ничего с ним не сделаешь. А если ты не выполняешь своих, скажем не заплатил налоги, – оно будет тебя су

Я тебя понимаю, О, – сказала Наташка. – Но твои сомнения глупые. Это остатки твоего старомодного польского воспитания. Что ты хочешь, О, чтобы женщина принадлежала только тебе? Ты слишком многого хочешь. Ни одна женщина не принесет тебе такой жертвы. Это твой эгоизм: «Мне, мое, мой кусок мяса…» Не мучайся зря от собственных предрассудков, Оскар. Женщины принадлежат миру. Почему не дыра между ног? Идя к тебе сюда, я проходила мимо рассевшейся с ланчами в руках целой толпы строительных рабочих. Каждый из них выебал меня взглядом. Что ты можешь с этим поделать…

– Ах… – Лицо Стива было теперь совсем розовым от четвертого блади-мэри. Розовым и хмурым. – Серьезная литература умерла. Умерла вместе с религией и моралью. Давно уже стало невозможным всерьез рассуждать о нации, например… обо всем том, о чем великие писатели вроде графа Толстого или Флобера были способны распространяться на тысячи страниц. Какие Анны Каренины, какие мадам Бовари, что за проблема верности мужу, изменять или не изменять, если каждая четвертая женщина, проходящая мимо нас на улице, девочкой еблась со своим отцом…

Конечно… – фыркнул Оскар. – Что же ты не стала жить со мною? Кто любит – хочет быть всегда с любимым. Разве не понятно… – У меня на этот счет иное мнение, – твердо сказала Наташка. – Кто любит, тот не живет с любимым, дабы сохранить любовь… Кто любит – уходит.– Какое оригинальное мнение… – Не такое уж и оригинальное, но верное. Быт убивает любовь. Ежедневные столкновения двух тел что в постели, что на кухне умерщвляют аромат другой личности. К любимым нельзя привыкать…

Мужчина мужчине волк! Вечная вражда идет между мужчинами. Выебавший мою самку – мой враг! – кричит Оскар. – Никакой ваш ебаный феминизм этого не уничтожит!!! – А зачем ты сказал мне, чтобы я с ним больше не встречалась? – буркнула Наташка. – Запреты всегда действуют на меня отрицательно. Мне хочется нарушить…

Мужчина мужчине волк! Вечная вражда идет между мужчинами. Выебавший мою самку – мой враг! – кричит Оскар. – Никакой ваш ебаный феминизм этого не уничтожит!!!

Оскару было невесело. Он вдруг понял, что по-прежнему любит Наташку так же, как впервые влюбился в нее шесть лет назад, и никакие кодексы их отношений, запреты и уставы поведения «свободных» Наташки и Оскара не сломили этой любви. И то, что Оскар любит Наташку, ужасно. Ибо Наташка – хотя Оскар ей, возможно, ближе, чем другие мужчины, – Оскара не любит. И даже понимая, какой Оскар прекрасный и неоднообразный любовник, и наслаждаясь сексом с Оскаром, Наташка все же по-настоящему не чувствует мистики секса с ним, понял Оскар. Для Наташки Оскар – свой мужчина, и потому того ужаса и восхищения, которые возникают у самки, когда ее ебет чужак, Наташка в сексе с Оскаром не испытывает. А ужас, замирание сердца в момент вхождения в нее хуя чужака – именно то, что ищет Наташка в сексе, в жизни, на земле. Снова и снова. Ибо Наташка, в сущности робкая русская девочка, с огромным трудом сорвалась с цепи, освободилась от робости.