Цитаты из книг автора «Эдуард Лимонов»

— Ю лайк хиппи. Рашен хиппи, — добавила она без улыбки.

Это мне знакомо. В СССР тоже все пиздели о тунеядцах, о том, что нужно приносить пользу обществу. В России пиздели те, кто меньше всех работал.

Так я живу. Дни катятся за днями

«Мы будем поджигать универмаги, пока вы не прекратите покупать. Вам нечего терять, кроме приобретения товаров. Стремление потреблять терроризирует вас, мы терроризируем товары. Мы начинаем (неразборчиво), чтобы вы положили конец террору, который вас в потребителей… (на другой стороне): «Вы начали… Мы не начинаем, мы кладём конец…»

Раз ты любишь ее — это длинное худое существо в застиранных джинсиках, которое роется сейчас в духах и с важным видом нюхает их, отвинчивая пробки, раз ты любишь ее — любовь выше личной обиды. Она неразумная, и злая, и несчастная. Но ты же считаешь, что ты разумный и добрый — люби ее, не презирай. Смотри за ее жизнью, она не хочет — не лезь в ее жизнь, но когда можно и нужно — помогай. Помогай и не жди ничего взамен — не требуй ее возврата к тебе, за то, что ты сможешь сделать. Любовь не требует благодарности и удовлетворения. Любовь сама — удовлетворение».

Те, у кого что-то есть, ведут себя очень осторожно в этом мире, ибо боятся, как бы у них не оттяпали часть того, что они имеют.

Этот вариант человека из народа мне хорошо знаком, желание не быть русским, презрение к России, ее людям и языку тоже знакомы.

Феномен! Русские не могут быть полноценными вне родины. Другие нации могут, а эти нет. Может, и я нет… Какой я, впрочем, русский…

Для вас — провинциальных журналистов, недоучившихся студентов, выскочивших благодаря революции в главари огромного государства, — революция действительно произошла, а что ж для рабочих? Для рабочих ее не было. При всяком режиме рабочий вынужден работать. Вы ничего не могли им предложить другого. Класс, который сделал революцию, сделал ее не для себя, а для вас. И до сих пор никто не предложил ничего иного, никто не знает, как отменить само понятие “работа”, покуситься на основу, вот тогда будет настоящая революция, когда понятие “работа” — имеется в виду работа для денег, чтобы жить, — исчезнет».

Отношения с людьми снились мне в моих снах, я тосковал без людей, к русским же не шел, потому что они ничего не могли мне дать. Я рвался в этот мир, русские же мне были известны до тонкости, и неполноценность их здесь отталкивала меня. Я был бессильно-сильный, я не хотел покориться несправедливым порядкам этого мира, как не покорялся несправедливым порядкам мира советского. Русские же почти все покорились, они приняли это мироустройство.