Глава VI. Про интеллект в фехтовании

Скептическое отношение интеллектуалов к спорту – не новость. Игнорировать такое, на первый взгляд, не просто. На самом же деле, если говорить всерьёз, есть несколько видов спорта, которые дают возможность преодолеть скепсис. Среди этих видов, вне всякого сомнения – фехтование. Немного истории. В просвещённой Европе фехтованием занималась, прежде всего, аристократия. Об этом свидетельствует итальянец Луиджи Барбазетти, считающийся основателем венгерской школы интеллектуального фехтования. Перед тем, как приехать преподавать в Венгрию, он жил себе в Италии и был учеником знаменитого фехтмейстера Джузеппе Радаэлли. После смерти учителя Луиджи рванул в Будапешт. Но в 1884 году Барбазетти перебирается в столицу Австро-Венгерской империи. Он появляется в известнейшем фехтовальном зале Вены, где в своё время фехтовала ещё одна знаменитость по фамилии Бленджини. Вскоре у Луиджи Барбазетти берёт уроки и фехтует вся венская аристократия. В 1909 году его книгу «Фехтование на саблях» переводят и издают на русском языке. В это время в Петербурге фехтование становится популярным, прежде всего, среди офицеров царской армии. В своей книге о разных способах защиты и атаки противника Барбазетти описывает дополнительную седьмую защиту. Ну, и главное, рассуждает о том, как постичь, понять, учесть при выполнении удара такую функцию, как ВРЕМЯ. А это уже вопрос вполне философского содержания…

Даже исходя из этих скудных сведений, можно увидеть, что фехтование связано с интеллектом. Совсем не лишне привести здесь и несколько общих определений. Мастером интеллектуального фехтования специалисты называют спортсмена, который предугадывает действия более сильного соперника, умеет спровоцировать выпад противника и опередить его защитой или ударом; имеет в своём арсенале такую цепочку атак, которую разгадать практически невозможно; постоянно творит со своим тренером, создаёт с ним новые серии приёмов атаки и защиты; собирая информацию об именитом сопернике, помнит её, быстро обрабатывает и переводит в движение, проще говоря, думает на дорожке; наконец, импровизирует. Короче говоря, тренер и его ученик, исповедующие интеллектуальное фехтование, концентрируются не на мощи и силе удара, а на изяществе, лёгкости движений, на непредсказуемости всего, что творит спортсмен, выходя на дорожку. И если уж тут выскочило слово творить, то придётся прибавить, что фехтование многими нитями связано с искусством.

Ну, а теперь попробуем всё перечисленное увидеть на практике, то есть в тесном сотрудничестве тренера Давида Тышлера и его ученика Марка Ракиты. Их встреча оказалась судьбоносной. Теперь уже было очевидно: они нашли друг друга не случайно. Сабля для Тышлера и до того, как он стал тренером, была, прежде всего, игрой ума, доказательством теоремы, что всё задуманное можно воплотить в долю секунды. На тренерской работе он унифицировал особенности спортсменов, близких по типу, создал своеобразные модели и с их помощью готовил учеников, развивал их способности к анализу. Первым учеником стал Марк Ракита, потому что был склонен именно к анализу. Он умел читать действия противника, размышлять, копить знания. И, благодаря высокому уровню интеллекта, на глазах вырос, прежде всего, в позиционщика. На дорожке Марк был очень рационален, передвигался только в тактических целях и, тем самым, создавал запас энергии для решающей атаки. Противники же его двигались гораздо больше, чем он, пробуя найти именно в движении нужную позицию. Это преимущество подкреплялось творчеством в поединках. Ракита уже был способен на неожиданные решения, находки, импровизацию. Быстро рос его багаж вариантов, который во много раз превосходил багаж остальных спортсменов. Потому звезда Марка впоследствии так ярко блистала на мировых пьедесталах.

Связка Тышлер-Ракита на первый взгляд выглядела идеальной. Но всё было достаточно сложно. С одной стороны, Марк не подходил под общую схему, действовал на дорожке нестандартно, нетипично, что импонировало тренеру. С другой стороны, на своём ученике Тышлер проверял свои идеи. Вместе они разрабатывали новые. Именно по этой причине уникальной паре многие годы удавалось оставаться единомышленниками. Тем не менее, процесс творческого поиска был очень непростым, требовал и от ученика, и от учителя терпения, доверия, готовности открыто разрешать возникающие недоразумения. Тышлер вспоминает: «Поначалу Марк всё время пытался поймать меня, что я провожу над ним какие-то тренерские эксперименты. И хотя он не отказывался быть подопытным кроликом, но на эту роль без оговорок не соглашался. Иногда его творческое участие в поисках только помогало мне, но иной раз ради нужного эффекта он должен был оставаться в неведении, и тогда мне приходилось выкручиваться. Это было непросто, потому что Марк был проницателен и ужасно любознателен. Вообще говоря, эта личность оказалась неординарной во всём. Выглядел он уверенным, неуязвимым, хотя в сборной к нему прилипла кличка – Пьяная Черепаха…»

И в самом деле, на фехтовальной дорожке он каким-то образом побеждал, хотя ползал, как черепаха. Позже он сам неоднократно помогал журналистам понять этот свой феномен. Потому они так любили брать у него интервью. К слову сказать, в период подготовки книги (и во второй редакции тоже, о чём речь ниже), я на себе почувствовал одарённость Марка, как коммуникатора. Он рассуждал не только как профессионал, но и как популяризатор фехтования, делал доступными для понимания широкой публики тонкости этого сложнейшего вида спорта, избегая всяких мудрёных терминов, понятий, умозаключений.

– Я не очень одарен физически, – признавался Марк. – То есть, мои скоростные возможности не терпели никаких критериев. Я по этим параметрам не должен был бы близко подходить к сборной команде страны. В абсолюте, если у нас лучшие спортсмены-фехтовальщики пробегали сто метров где-то за одиннадцать с небольшим, для меня достижением было четырнадцать секунд. Но техника передвижения, которая была поставлена для меня специально, и которой я овладел, видимо, была идеальна. Она компенсировала отсутствие скорости за счет техники передвижения, своевременности принимаемых решений и способности «заиграть» противника на своих условиях. Все дело в том, что на фоне общего замедленного движения, рука у меня действовала значительно быстрее, чем у всех самых быстрых фехтовальщиков. Скорость прохождения нервных процессов была намного выше, чем у моих соперников.

Тышлер в роли тренера, конечно, видел эти особенности Марка. Потому и создал для него индивидуальную систему тренировки. Замечательно, что в этой связке – ученик-учитель, оба обогащали друг друга, помогали отыскивать пути к победе. Разговоры же, что Марк – простой исполнитель идей Тышлера, что он лишь тень тренера, провоцировал… сам ученик. Когда к нему подходили и спрашивали, как капитана, о планах на день, на неделю, на год, он всегда отвечал: «Как скажет Давид Абрамович!». В этом было подтрунивание над слухами и сплетнями, совершенно в духе Ракиты, шутка, которую не все разгадывали. И только Давид знал характер Марка: подмять, подавить себя он не дал бы никому. Даже ему, тренеру, фотографию которого носил в портмоне вместе с фотографией жены. Ученик своим авторитетом чемпиона впоследствии поддерживал своего тренера, стоял за него горой. Но это совсем не значило, что Марк был лишь статистом, подопытным. В совместных поисках тренер и ученик были партнёрами, что впоследствии признавал и Тышлер. Они вместе насыщали тактический репертуар будущего олимпийского чемпиона, вместе строили и изобретали хитроумные, головоломные цепочки, подхватывали идеи друг друга, развивали их. При этом, всякий турнир для тренера в первую очередь, конечно, был поводом для глубокого анализа того, что случалось с его учеником. То, как он фехтовал, нередко давало импульс для новых идей.

Так что вполне можно признать, что проповедниками интеллектуального фехтования в Советском Союзе 60-х годов стали Тышлер со своим учеником Ракитой. И ничего удивительного, что Марк сегодня пробует ввести в практику подготовки молодых тренеров именно такое фехтование. Вместе с главным наставником сборной страны И. Мамедовым он разработал специальную программу для тренеров и начинающих спортсменов. Марк поясняет:

– Чтобы усвоить разницу между интеллектуальным и силовым фехтованием, надо читать книги по хорошему фехтованию. Надо осознать, нутром почувствовать, что фехтование – это искусство. Фехтовальщик может освоить множество способов защиты и атаки. Но надо подумать и о том, как красиво парировать удар соперника, как скрытно, легко, элегантно, непринуждённо нанести ему свой удар, как собрать и выстроить это всё в серию. В непрерывную цепочку движений. Такое прежде надо сложить, скомбинировать в голове. Хороший тренер обязан пробуждать в ученике интеллект. Добавлю, интеллектуальное фехтование возможно внедрять, если спортсмен подготовлен на высоком уровне. То есть, у него уже должна быть средневысокая скорость, отработаны техничные движения ногами и руками, реализованы все его природные данные и освоены стандарты (как мы говорим, «двоечка» – «троечка»). Но дальше надо помочь ученику научиться думать на дорожке. Фехтовальщик интеллектуального направления должен представить себе, что его противник обладает теми же качествами, что и он. А затем ставить себе задачу – каким образом обыграть равного по мастерству противника, или даже заведомо быстрее тебя. Да, природа одарила соперника скоростью, которой у тебя нет, к примеру. Но венцом интеллекта фехтования является именно умение обратить себе на пользу лучшие качества, которыми одарён противник, заманить его, заставить на дорожке делать блестяще и быстро то, чем он славится, исполнить то, что он умеет лучше всего, но прийти туда, куда ты его пригласил, как мы говорим. С учеником, к примеру, это делается так – тренер заставляет исполнить упражнение быстро и технично, открывая как бы незащищённое место, и за сотые доли секунды ставить защиту… Противник не видит этой защиты и влетает в неё, то есть получает ответ. Вот это называется интеллектуальным фехтованием! Обыграть соперника за счёт глубокого знания его приоритетов в бою, предпочтений в атаке и защите, используя сценарий боя, который он обычно навязывает. Добиться этого не просто. Зачастую я ставил задачу ученикам, конечную цель которой они поначалу могли не понять. Но я развивал у них такие реагирования, называй их инстинктами, которые позволяли им превосходить даже блестяще подготовленного противника. Например, есть ситуация, когда в контратаке фехтовальщик слишком высоко задирал руку. Да, мой ученик делал именно так – сознательно, совсем не технично, чтобы все видели, с задранной выше всяких стандартов рукой, стремительно сближался с противником и мгновенно ставил этой рукой защиту. Вот это то самое фехтование, при котором побеждает интеллект, а не грубая сила, не примитивное исполнение в бою всего наработанного ранее.

– То есть, речь идёт о провокации?

– Ну, в фехтовании это называется мягче – приглашение противника прийти туда, куда ты хочешь.

– Можно ещё пример?

– Пожалуйста. Несколько лет назад в команду юниоров пришёл фехтовальщик с блестящими физическими данными – рост, сила, скорость. Одарён необыкновенно! Неудержим! Но никто не обработал его мозги. Он не владел нюансами, он не получил должного фехтовального образования. Потому равному противнику проигрывал. Причём, безнадёжно. Со всеми его необыкновенными физическими данными. Ничего удивительного! Такая сила и мощь, такой напор, как правило, природа изначально не очень увязывает с мозгами. С ним работал наш старший тренер, который попросил меня вмешаться, помочь парню. Для начала я предложил ход: пусть закроет глаза и делает выпад вперёд с такой мощью и скоростью, на которую он только способен. Попадёт в защиту – не важно, не попадёт – блестяще! Иначе говоря, мы поставили его в ситуацию преднамеренного контр-рипоста…

– Атаковать с закрытыми глазами в данном случае значило дать импульс развитию интуиции у спортсмена, рассчитывающего только на свою силу и скорость?

– Именно. Он с закрытыми глазами должен интуитивно почувствовать, где ставить защиту… Не буду расписывать технические тонкости этого упражнения. Скажу только, что после наших тренерских экспериментов этот спортсмен занял второе место на чемпионате мира среди юниоров… Ещё пример. Тренеру с другим учеником я порекомендовал такой ход: делая выпад вперёд, спортсмен должен взять свою руку чуть на себя. Понятно, тем самым он выставлял голову вперёд. Глубокий выпад, и противник в контратаке, конечно, бьёт в голову. Но в долю секунды именно там выставлена защита. И противник, опять же, как мы говорим, влипает. Таким приёмам научить не просто, но мы, тренеры, учим…

– Ну, да, это ровно то, что делал ты в своё время, выходя на дорожку…

– Верно. Но с тех времён мировое фехтование пошло, к сожалению, по другому пути. Из интеллектуального оно на моих глазах превращалось в силовое. Сейчас ситуация потихонечку меняется.

Этим сегодняшним размышлениям Марка про интеллектуальное фехтование, как мне показалось, тут самое место. Впрочем, вернёмся в шестидесятые годы. Тут любопытна история, связанная с появлением в советском фехтовании спортсменов, фехтующих левой рукой. В 1962 году на турнире «Сабля Володыевского» Тышлер проанализировал итоги выступления ученика, только что ставшего чемпионом Советского Союза. Обнаружилось, что из тринадцати боёв, которые Марк провёл с фехтующими правой рукой, двенадцать он выиграл, но шесть из семи – проиграл левшам. Тышлер понял, что Марку необходим спарринг-партнёр, фехтующий левой рукой. Возвратившись из Польши в страну, он тут же подобрал ему «левшу», молодого фехтовальщика Игоря Честиченко. Но спустя некоторое время того переманили в Белоруссию: Честиченко очень хотел учиться, и поставил условие – если белорусы помогут ему поступить в мединститут, он перебирается в Минск. Условие выполнили. Честиченко стал студентом, а спустя год, ушёл из фехтования.

Тренер же продолжал поиск саблиста, который фехтует левой рукой. Марку позарез требовался спарринг-партнёр. На первенстве Вооружённых сил, наконец, появился саблист-левша. Его только что призвали в армию. Перед призывом в Донецке Виктор Сидяк успел стать кандидатом в мастера спорта. Физически крепкий парень, среднего роста, амбициозен. Уровень его фехтования тогда был не высок, но Тышлер сделал ставку на него.

Так у Марка Ракиты появился спарринг-партнёр, фехтующий левой рукой. Как партнёр, он, по мнению Тышлера, оказался не очень хорошим – агрессивен, потому перенапряжён. Удары его болезненны. Что ж, Раките приходилось терпеть, зато он очень быстро осваивал специфику боя с левшой. С другой стороны, Виктор Сидяк многому учился у такого тактически богатого фехтовальщика, как Марк. И тоже быстро прогрессировал. Но, став впоследствии олимпийским чемпионом, всё-таки регулярно проигрывал Раките.

Марк тренировался много, хотя всегда боялся перетренировок. Он помнил о случившемся в самом начале спортивной карьеры. Тренер тоже. Поощряя готовность Марка работать в зале без устали, внимательно следил за его состоянием и снимал тревогу ученика, когда возникала необходимость в длительных, изнурительных тренировках. Ведь без таких тренировок поднять уровень мастерства спортсмена невозможно. Одновременно, важно было снимать страх Марка перетренироваться. И это умел делал Тышлер. В результате Марк подходил к мировому первенству во всеоружии.

…Следующий чемпионат мира 1963 года проходил в Гданьске. Решающие схватки – с польской командой, наставником которой был выдающийся венгерский фехтовальный тренер Янош Кевеи. Это он довёл Ежи Павловского за пять лет тренировок до звания чемпиона мира. Легендарный тренер был на трибунах. Марк видел его, когда вышел на бой с Павловским. Видел и слышал, как Янош восхищался советскими саблистами, и, в частности, Яковом Рыльским. В одном из интервью объяснял: «Я учил Павловского делать флэш в падении. Меня за это ругали. А теперь Рыльский делает ту же стремительную флеш, но остаётся на ногах. Значит, найдена золотая середина. Значит, можно научиться защищаться без падения. Рыльский тратит полторы секунды на 4-5 метров прыжка вперёд и не падает».

С того чемпионата мира Марк Ракита окончательно утвердился в сборной страны. Бой с Павловским он выиграл. И только в результате интриг советская команда саблистов заняла не первую, а вторую ступеньку на пьедестале почёта. Рассказ о том, как это случилось – впереди. Тут же уместно выделить главное – Тышлер был доволен выступлением ученика. Оба они вышли на финишную прямую – подготовку к Олимпиаде в Токио.