Каргопольский карабинерный полк двигался в сторону Дерпта, всадники заполонили всю дорогу. Встречные повозки вынуждены были пережидать, когда карабинеры освободят им путь. Впрочем, остановившихся саней было не очень много – зимой люди предпочитали сидеть по домам, разъезжали лишь те, кого пригласили в гости.
Полковник Иван Загряжский скакал впереди полка, но изредка переводил своего коня на шаг, пропускал мимо себя ряды конников, чтобы убедиться, что всё в порядке. И при этом говорил офицерам:
– У меня вопрос к языку прилип, отлепите?
– Что за вопрос? – интересовались карабинеры. – Спрашивайте! Попробуем отлепить!
И командир полка спрашивал:
– Кого сегодня очаровывать будем?
– Так нет же никого! – следовал ответ. – В тёплых домах все красавицы попрятались.
– Появятся! – обещал Загряжский. – Главное, надежды не терять!
– Будем стараться! – восклицали офицеры.
У поручика Сергея Стрешнева полковник тоже спросил:
– Кого очаровывать будем сегодня?
В ответ услышал:
– Всех, кого повстречаем!
И вновь спросил:
– А с приветствием как?
– Учим, – ответил поручик. – Вечером буду проверять.
– А утром? Сразу после сна, на свежую голову!
– Проверю и утром! – ответил Стрешнев.
– И в обед проверка необходима! – заявил полковник. – Чтоб от зубов отскакивало!
– Проверю и в обед! Неплохо было бы про Дерпт что-нибудь сочинить! – предложил поручик.
– Не возражаю! – согласился Загряжский.
– Легко сказать! – заметил Стрешнев и продекламировал:
Стихи слагать не так легко, как многим мнится.
Незнающий одною рифмой утомится!
– Звучит неплохо! – с улыбкой отметил Загряжский. – Но тот же пиит на это ответил:
А если у тебя без мозга голова,
пойди и землю рой или руби дрова!
– Согласен! – сказал Стрешнев. – И был бы готов рыть и рубить, если бы пиит не утверждал:
Нечаянно стихи из разума не льются,
и мысли ясные невежам не даются.
– Это точно! – согласился полковник. – Не случайно у него и такая строка есть: «Невольные стихи чтеца не веселят».
– Правильно! В стихах воля должна быть! – сказал поручик.
– Однако, – произнёс Загряжский, раскрыл висевшую на плече сумку, достал книжицу, полистал её и прочёл:
Однако, тщетно всё, когда искусства нет,
когда творец, трудясь, ручьями пот прольет.
Он мнит, что он, слепив стишок, себя вознес
предивной хитростью до самых до небес.
Всё то, что дерзостно невежа сочинит,
труды его ему преобращают в стыд.
Когда искусства нет, иль ты не тем рождён,
не строен будет глас, и слог твой принуждён.
Стрешнев улыбнулся и произнёс:
– Тут можно ещё добавить и такие слова:
Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,
витийств не надобно, он сам собой прекрасен;
чтоб ум в нём был сокрыт, и говорила страсть,
не он над ним большой – имеет сердце власть!
– Прекрасное утверждение! Но если одним вареньем питаться, оно быстро надоест. Некоторые блюда горчичку с хреном к себе требуют. Сегодня вечерком поразмышляем, как поступить. А перед Дерптом общую проверку устроим! – сказал командир полка, положил книжицу в сумку и, взглянув на кольцо на пальце своей руки, добавил. – Нам ведь невероятную удачу предрекли.
– Кто? – спросил Стрешнев.
– Та, что мне это колечко подарила. Бирюзовое! От всех неприятностей, сказала, защитит. И я, вспоминая её, теперь повторяю про себя:
Ты в жизни мне одна отрада,
одна утеха ты, мой свет,
за горести ты мне награда,
котору счастье мне дает.
– Тоже Сумароков?
– Он! – ответил Загряжский и с улыбкой добавил. – Приветствие учите! И ищите тех, кого очаровывать будем!
И поскакал вперёд, в очередной раз обгоняя своих карабинеров.
Прибывшую с визитом в Зимний дворец княгиню Голицыну императрица Екатерина сразу пригласила к столу, сказав:
– Сегодня будем пробовать моё самое любимое блюдо.
– Какое?
– Сегодня на кухне командует «кёхен» Шульц, повар, который всё делает из рук вон плохо.
– Я бы выгнала такого! – заявила Голицына. – К чёртовой бабушке!
– Многие мне это советуют.
– И что же?
– Не могу!
– Почему?
– Слишком много он мне служил, – ответила Екатерина. – И уйму несъедобных блюд наготовил!
Императрица усмехнулась и тихо произнесла:
– В своих трудах и стараниях человеку прилично иметь терпение, а к людским промахам, ошибкам и погрешениям – великодушие.
– Значит, Шульц продолжает готовить? – спросила княгиня.
– Да. Когда его очередь наступает.
– И все едят то, что он наготовит?
Екатерина снова усмехнулась и сказала:
– В те дни, когда готовит он, я объявляю диету. И выбираю то, что готовить проще простого. Вроде варёной говядины. Говорю, что это самое любимое моё блюдо. Зато, когда день диеты проходит, все едят от души. И с большим аппетитом!
– Значит, только варёная говядина будет? – поинтересовалась Голицына.
– И огурчики солёные!
– А запивать чем?
– Смородиновым морсом.
– А кофей?
– Будет! Кофей и морс другие повара готовят, – ответила государыня и подала знак.
Дворцовый слуга тотчас же принялся открывать крышки с кофейников, с кувшинчиков со сливками и вареньем, с блюд с сухариками, гренками, пончиками и ватрушками, негромко приговаривая при этом:
– Пожалуйте кофеёк, сливочки с вареньицем, сухарики, греночки, пончики, ватрушечки!
Услышав наговор слуги, Голицына воскликнула:
– Вон сколько всего к кофею наготовлено! А к первому блюду – только огурцы да морс.
– Чего же тебе не хватает? – спросила императрица.
– Горчицы с хреном!
– Без варенья и морса?
– Зачем без? Именно с ними!
– Хорошее правило! – произнесла государыня. – Откуда оно у тебя?
– Один хороший человек подсказал, – ответила княгиня. – И в любви подобная «диета» очень помогает!
– В любви?
– В любви особенно.
– Надо моему повару об этом сказать! – воскликнула императрица и, повернувшись к обслуживавшему стол слуге, произнесла. – Кликни-ка Шульца!
– Айн момент! – ответил он и удалился.
Вскоре в столовую вошёл солидный мужчина в фартуке и сказал с немецким акцентом:
– Желаю здравствовать и процветать Вам, Ваше Императорское Величество!
Императрица ответила:
– Тебе тоже желаю процветать и здравствовать, Шульц! Хорошим правилом поделилась со мной княгиня Голицына: к обеду подавать горчицу с хреном.
– Будет исполнено, Ваше Величество!
– Да, да, исполни, пожалуйста, пожелание княгини! Посмотрим, что из этого получится!
– Постараюсь изо всех сил, Ваше Величество! – произнёс повар, учтиво поклонился и удалился.
Проводив его взглядом, государыня негромко произнесла:
– Надо терпеть неприятного человека и не глядеть на него косо. Недалёкий тот, кто обходиться может с одними ему приятными людьми, а с неприятными не может. Мой тебе совет, Наталья, познай человека в человеке!
– Такому обхождению обучать следует, – сказала Голицына, попробовав варёную говядину и запивая её из чашечки кофе.
Екатерина произнесла с улыбкой:
– Это точно. Сегодня утром неприученный к крепким напиткам Бецкой с ног свалился, как кофею хлебнул. У тебя, говорят, тоже подобный случай недавно произошёл?
– Было дело, было. Но сейчас я о другом случае спросить хочу: как граф с графиней странствуют?
– Северские? – уточнила императрица.
– Да, – ответила княгиня и, улыбнувшись, добавила. – Граф Павел Петрович и графиня Марья Фёдоровна.
– В Варшаве они сейчас. Встречают их хорошо, чувствуют себя великолепно.
– Из Польши в Австрию поедут?
– Да. Император Иосиф уже ждёт их. А твой супруг, князь Владимир, как поживает?
– Всё в карты играет.
– С успехом? – поинтересовалась Екатерина.
– Весьма с большим! Выигрывать вдруг стал необыкновенно! – ответила Голицына и спросила. – А у Александра Дмитрича как дела?
– Выздоравливает, – ответила Екатерина. – Роджерсон его на ноги поднимает.
– Иван Самойлович лекарь превосходный! Моего сына Бориса вылечил!
Императрица с улыбкой сказала:
– А из меня своими кровопусканиями всю кровь немецкую выпустил. Теперь никто уже не скажет, что я не русская.
– Умелое лечение я щедро оплачиваю! – воскликнула княгиня.
– За каждое кровопускание Роджерсону вознаграждение положено.
– За излечение Александра Дмитрича ему саблю офицерскую надо вручить!
– Саблю? – удивилась императрица. – Он же медик.
– Чтобы развеселить. Лицо у него чересчур печальное.
– Печаль потому, что картёжник он невезучий! Проигрывает почти всегда.
– Вот и будет, чем везучих игроков от себя отгонять, – с улыбкой предложила Голицына.
– А что, попробовать стоит! – воскликнула императрица и позвонила в колокольчик.
В комнату заглянул дворецкий.
– Сабля нужна! – сказала Екатерина. – Для вручения в качестве награды.
– Будет исполнено, Ваше Величество! – ответил дворецкий и удалился.
Государыня спросила:
– Вот только кто саблю вручать будет?
– Князь Владимир может вручить! – ответила княгиня. – До бригадира дослужился, когда служил. Подарки вручать любит! Мне вот колечко подарил. С камешком бирюзовым.
– Бирюза сердечным делам покровительствует! Удачи тебе, Наталья!
– Благодарствую, Екатерина Алексевна! А князя зовите! Саблю вручит весьма торжественно!
– А что у тебя из-за кофея-то приключилось? – напомнила императрица.
– Было дело, было! – сказала Голицына. – Я тоже чуть не рухнула, как Бецкой. Но кофей тут не при чём.
– В чём же дело? Не мужчина ли здесь замешан?
– Да, Екатерина Алексеевна. Один офицер. Очень приятной наружности.
– И что же он такого совершил? – с интересом спросила государыня.
– Навестил.
– Так, так. Уже интересно! Что дальше было?
– Сказал, что пришёл проститься.
– Как это понять? – спросила Екатерина.
– Я тоже сначала не поняла, – ответила княгиня. – А он объяснил, что в Лифляндию его полк направляют. По высочайшему указу.
Императрица с улыбкой произнесла:
– В Дерпт. На ярмарку. Полк Каргопольский карабинерный. Вчера его отправляла. Поскакали карабинеры…
– Мимо меня, – сказала Голицына. – По Гороховой.
– По Гороховой? – переспросила Екатерина. – Вот почему мне сон сегодня приснился!
– Сон? Какой?
– Как будто монумент Петра ожил. И вслед за карабинерами поскакал. По Гороховой. И кричал на ходу, что до Суворова доскачет и поведёт его армию на Анапу.
– Анапа это…? – спросила княгиня.
– Городок на берегу моря Чёрного. Турки его в крепость превращают.
– И Пётр доскакал?
– Не знаю. Проснулась я.
– Сон вещий! – уверенно произнесла княгиня. – Но если статуя ожила и за карабинерами поскакала, тогда и я вслед за ними поскачу!
– Куда? – с удивлением спросила государыня.
– В Дерпт. На ярмарку.
– К полковнику Ванюше?
– И к нему разлюбезному тоже.
– Это он про варенье и горчицу с хреном тебе говорил?
– Он, – ответила княгиня.
– Вкус у полковника любопытный.
– Исконно российский! – гордо заявила Голицына.
– Вот и мои граф и графиня…
– Северские? – с улыбкой подсказала княгиня.
– Да, – согласилась Екатерина, – Павлуша мой и Марья его ненаглядная сейчас тоже вкусы свои российские с европейскими сравнивают.
– Удачи им пожелайте от моего имени! – попросила Голицына.
– Непременно пожелаю! – ответила императрица и добавила. – А если мне ты, княгинюшка, вдруг понадобишься, как быть?
– Вернусь по первому зову!
– Тогда скачи! – благословила Екатерина. – И побыстрее! Чтоб снег из-под полозьев в стороны разлетался!
О проекте
О подписке