Пока ты любишь меня

 
Чем только не полон наш шар земной!
Красот и богатств в нем не счесть. И все же
Из всех драгоценностей под луной
Ну есть ли хоть что-то любви дороже?!
 
 
Я в мире немало прошел дорог,
Встречая и сажу, и белоснежность,
Но что бы достиг я и что бы смог,
Когда бы ни женского сердца ток,
Когда бы ни женская в мире нежность...
 
 
Всё было: и хмель сумасшедших фраз,
И счастье такое, что – дрожь по коже!
Они окрыляли меня подчас,
Они вдохновляли меня не раз,
Но, будем честны: предавали тоже...
 
 
Сегодня – ты рядом, как вешний свет!
Горящий веселою добротою.
Не будем же прошлых считать побед
И боль, причинявших когда-то бед.
Давай про сейчас говорить с тобою!
 
 
Жизнь может подножку дать не краснея
И зло укусить, в западню маня.
И всё-таки в даль я смотрю не робея!
И тысячи раз одолеть сумею
Все стужи, пока ты любишь меня!
 
 
Всю жизнь ты ждала от Судьбы награды,
А праздник-то вот он – взгляни душой!
Ведь в чувствах моих сомневаться не надо,
Сердце мое день и ночь с тобой!
 
 
Да, ты – вдохновенно-нежна. И все же
Не знаю: гожусь ли в твои герои?
Но нам дочего ж хорошо с тобою!
А то, что я – старше, а ты – моложе,
Ну что ж! Значит я еще что-то стою!
 
 
И кто мои силы сумел бы смерить
Хоть в буре труда, хоть на кромке огня?!
Я буду сражаться, любить и верить
Всегда, пока ты любишь меня!
 

19 ноября 1999 г. Москва.

День ракетных войск и артиллерии.

Мой праздник.

Слово к моему сердцу

 
Как бы нас жизнь не швыряла круто,
Сердце! Мы больше чем сверхдрузья!
Ведь нам друг без друга прожить нельзя
Ни часа, ни дня, ни одной минуты!
 
 
Когда мне, едва ли не ежедневно,
От стрессов приходится защищаться,
Ты вместе со мною спешишь сражаться
И бьешься в груди горячо и гневно.
 
 
А если подарят мне свет любви,
Правдиво иль нет – уточнять не будем,
Ты радостно гонишь поток крови
И вместе со мною смеешься людям!
 
 
Когда ж, утомясь от дневных трудов,
Я сплю то темно, то светло, то гневно,
То спать только я как сурок готов.
А ты... Ты не спишь и, не зная снов,
Все трудишься ночью и днем бессменно!
 
 
Уснуть могут вьюга и ураган,
Леса, города, и моря, и реки,
Всем отдых на свете бывает дан.
И лишь у тебя его нет вовеки!
 
 
Кусали и подлость тебя, и зло,
И множество низостей и фальшивостей,
О, сколько ж ты стрессов перенесло
И сколько знавало несправедливостей!
 
 
Я счастье наивно себе ковал,
Был глупо доверчив и все ж не сетовал.
Прости, коль порой тебя огорчал,
Хоть этого вовсе и не желал,
Тем паче что сам же страдал от этого!
 
 
А если вдруг что-то в тебе устанет,
Ведь всякое может, увы, случиться...
И ты, задремав, перестанешь биться,
То в этот же миг и меня не станет...
 
 
Пусть в ярости каркало воронье,
Мы жили без хитрости, без изгиба.
Я вечно был твой, ну а ты – мое.
И вот за любовь и за все житье,
За стойкость, за свет, за терпенье твое
Поклон до земли тебе и спасибо!
 

13 апреля 1999 г.

Москва

Не проходите мимо любви!

 
Нет на земле абсолютной свободы.
Весна – от зимы, ну, а семя – от семени,
Птица – от птицы, народ – от народа.
Всё подчиняется власти природы,
Все, разумеется, кроме времени...
 
 
Взрослеют и старятся бывшие дети,
Сначала бодры, а потом – неловки,
Время, кружа, царит на планете
И нет ни на миг ему остановки!
 
 
Годы, что молоды были когда-то,
Седеют и мыслями, и душой.
Оглянешься: сколько же их за спиной?!
И даже считать уже страшновато...
 
 
И все ж с высоты промелькнувших лет
Вдруг взглянешь на пройденные дороги
И хочешь порою спросить в тревоге:
«Любил тебя кто-нибудь или нет?»
 
 
И даль, что в тумане была когда-то,
Вдруг словно под лупою проясняется,
И поразительно выясняются
Знакомые лица, дела и даты...
 
 
И голос, какой-то нездешней силы,
Прошепчет: «Вон – девушка... Узнаешь?
Она же любила тебя, любила,
Ты только припомни: и как любила!
А разве ты чувствовал эту дрожь?
 
 
Молчишь? Хорошо! Вспоминай другую,
Тут тоже веселой не будет речь:
Красивую, яркую, молодую,
И множество радостно-светлых встреч!
 
 
Она и надеялась, и металась,
То слезы, то счастье тая в груди,
Тебе было радостно. Но казалось,
Что счастье пока что не повстречалось,
И главное все еще впереди!
 
 
А чьи-то иные сердца и взгляды,
Напористей всех и хитрее всех,
Имели порою такой успех,
Которого лучше бы и не надо!»
 
 
И впрямь, почему так порой бывает:
Что люди, вступив вдруг с собою в сделку,
Подделку за подлинник принимают,
А подлинник чуть ли ни за подделку?!
 
 
А почему так, друзья-товарищи?
Да потому, что живем свободно!
Бросаемся часто на что угодно,
Пока не окажемся на пожарище!
 
 
А птицы-года у мужчин и женщин
Несутся, и отзвук от них всё горше...
И чем этих лет за спиною больше,
Тем радостных дней впереди всё меньше...
 
 
Поэтому, люди, в потоках событий,
Каждый, как хочешь, так и живи:
Мечтайте, боритесь, страдайте, творите!
Но только вовеки не проходите,
Не проходите мимо любви!
 

9 февраля 2000 года

Москва

Боец по имени Каланхое

 
Он стоял без поливки четыре месяца
В летний зной на окошке горячем стоя,
Я считал, что нам больше уже не встретиться,
Что давно он в безводье погиб от зноя.
 
 
У меня было горе. О нем теперь я
Вспоминать не могу. Тяжела задача.
Были муки, терзания и неверья.
Я тогда вообще позабыл о даче.
 
 
Ну, а он не забыл обо мне, дружище.
Каждым листиком помнил лихими днями,
Каждой веткой, что в зное спасенья ищет,
Помнил, в сухость вцепившимися корнями.
 
 
А еще он был дорог мне тем, что он
В Севастополе выращен, в буре света,
В криках чаек и шуме упрямых волн,
В славный праздник на стыке весны и лета!
 
 
Я сражался за гордую эту землю,
Я полил ее кровью в свой трудный час.
И теперь, на московской земле, у нас
Я ему, словно другу, душою внемлю.
 
 
Только горе вдруг кинулось черной тенью,
Перепутав все планы, дела и дни,
И замолкло вдруг разом и птичье пенье,
И погасли все радости и огни.
 
 
Но друзья познаются всегда в беде!
И вот он – севастопольский мой товарищ,
Оказавшись как воин в огне пожарищ,
Жил, упрямо не думая о воде...
 
 
И не просто стоял, а вовсю сражался,
Сын, овеянный славой своей земли,
И, чтоб соки последние не ушли,
Он как будто в железный кулак сжимался.
 
 
Словно воин, к осаде себя готовя,
До предела сжав крохотный рацион,
Всем инстинктам природы не прекословя,
Стал с листвою своей расставаться он:
 
 
Поначалу – внизу, где большие крепкие,
Что за младших готовы отдать себя,
Чтобы младшие были предельно-цепкие
И держались бы, стебель родной любя...
 
 
Дальше – очередь более мелких. Эти
ТочнСовременные и классические бестселлерыо так же ложились, прикрыв собою
Их вскормившие корни от злого зноя,
Словно дети в тяжелое лихолетье...
 
 
Как там жизнь не дошла до последней точки?
Я, признаться, не в силах понять и ныне!
И остались на стволике, на вершине
Только три, но упрямо-живых листочка...
 
 
Я не знаю: как выразить на бумаге —
Где на свете подобное может встретиться?!
На окошке, под солнцем... четыре месяца...
Абсолютно без капли... Без капли влаги!
 
 
И подумалось, как говорят, «навскидку»:
А не так ли и я в свой страшнейший час
Всё сражался со смертью, без громких фраз,
Ухватясь за последнюю в жизни нитку...
 
 
И, водой родниковой цветок поя,
Я сказал: «Пусть невзгоды над нами свищут!
Только мы – севастопольцы: ты и я,
Так давай же брататься с тобой, дружище!
 
 
Протяни же мне ветку для рукопожатья!
И, живя под ветрами упрямой бойкости,
Пусть кому-то смешно. Только мы – как братья
Будем рядом, исполнены вечной стойкости!»
 

3 февраля 2000 года

Москва

Не уходи из сна моего

 
Не уходи из сна моего!
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
Как будто бы мне подарить стараешься
Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего!
 
 
Не уходи из сна моего!
Ведь руки, что так меня нежно обняли,
Как будто бы радугу в небо подняли,
И лучше их нет уже ничего.
Не уходи из сна моего!
 
 
В былом у нас – вечные расстояния,
За встречами – новых разлук терзания,
Сплошной необжитости торжество.
Не уходи из сна моего!
 
 
Не уходи из сна моего!
Теперь, когда ты наконец-то рядом,
Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,
Мне мало, мне мало уже всего!
Не уходи из сна моего!
 
 
Не уходи из сна моего!
И пусть все упущенные удачи
Вернутся к нам снова, смеясь и плача,
Ведь это сегодня важней всего.
Не уходи из сна моего!
 
 
Не уходи из сна моего!
Во всех сновиденьях ко мне являйся!
И днем, даже в шутку, не расставайся,
И лучше не сделаешь ничего.
Не уходи из сна моего!
 

1994 г.

Реликвии страны

 
Скажи мне: что с тобой, моя страна?
К какой сползать нам новой преисподней,
Когда на рынках продают сегодня
Знамена, и кресты, и ордена?!
 
 
Неважно, как реликвию зовут:
Георгиевский крест иль орден Ленина,
Они высокой славою овеяны,
За ними кровь, бесстрашие и труд!
 
 
Ответьте мне: в какой еще стране
Вы слышали иль где-нибудь встречали,
Чтоб доблесть и отвагу на войне
На джинсы с водкой запросто меняли!
 
 
В каком, скажите, царстве-государстве
Посмели бы об армии сказать
Не как о самом доблестном богатстве,
А как о зле иль нравственном распадстве,
Кого не жаль хоть в пекло посылать?!
 
 
Не наши ли великие знамена,
Что вскинуты в дыму пороховом
Рукой Петра, рукой Багратиона
И Жукова! – без чести и закона
Мы на базарах нынче продаем!
 
 
Пусть эти стяги разными бывали:
Андреевский, трехцветный или красный,
Не в этом суть, а в том, над чем сияли,
Какие чувства люди в них влагали
И что жило в них пламенно и властно!
 
 
Так повелось, что в битве, в окруженье,
Когда живому не уйти без боя,
Последний воин защищал в сраженье
Не жизнь свою, а знамя полковое.
 
 
Так как же мы доныне допускали,
Чтоб сопляки ту дедовскую славу,
Честь Родины, без совести и права,
Глумясь, на рынках запросто спускали!
 
 
Любой народ на свете бережет
Реликвии свои, свои святыни.
Так почему же только наш народ
Толкают нынче к нравственной трясине?!
 
 
Ну как же докричаться? Как сказать,
Что от обиды и знамена плачут!
И продавать их – значит предавать
Страну свою и собственную мать,
Да и себя, конечно же, в придачу!
 
 
Вставайте ж, люди, подлость обуздать!
Не ждать же вправду гибели и тризны,
Не позволяйте дряни торговать
Ни славою, ни совестью Отчизны!
 

1992 г.