Глава 13
Ему подобные

На следующее утро Тарзан, прихрамывая и все еще страдая от ран, полученных в битве с Теркозом, отправился на запад, в сторону океанского берега. Он передвигался очень медленно, переночевал в джунглях и достиг своей хижины лишь наутро. В течение нескольких дней он почти не выходил из дома, только чувство голода заставляло его покидать пределы жилища, чтобы собрать немного фруктов и орехов. Через десять дней Тарзан был снова здоров, если не считать ужасного, еще не залеченного шрама, который от левого глаза поднимался к затылку, а заканчивался у правого уха. Это была отметина, оставленная Теркозом, когда тот пытался содрать с Тарзана скальп.

Мех львицы, в который человек-обезьяна попробовал закутаться, пока болел, оказался для этого совершенно непригоден. Тарзан обнаружил, что шкура стала твердой как камень, ведь она не была должным образом обработана. Но Тарзан не собирался отказываться от давно лелеемого плана – обзавестись одеждой.

Тогда он задумал похитить одеяние у кого-нибудь из чернокожих жителей деревни. Тарзан из племени обезьян решил, что нужно всеми возможными способами подчеркивать свое отличие от животных, и главными внешними признаками человека он считал украшения и одежду. Именно поэтому Тарзан снимал браслеты с рук и ног черных воинов, попадавших в его быструю и неслышную петлю, а потом носил их так же, как чернокожие. На шее у него висела золотая цепочка с украшенным бриллиантами медальоном его матери, леди Элис. За спиной был колчан со стрелами на кожаном ремне – еще один трофей, взятый у побежденного дикаря. На талии Тарзан носил пояс из полосок необработанной кожи – его он сделал сам, чтобы повесить самодельные ножны с отцовским охотничьим ножом. Длинный лук, некогда принадлежавший Кулонге, висел у Тарзана на левом плече.

Юный лорд Грейсток имел несколько воинственный вид. Свои длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи, Тарзан подрезал спереди ножом, чтобы они не ограничивали поле зрения. Его стройная, совершенная фигура, мускулистая, как у римских гладиаторов, но в то же время с тонкими, изящными линиями, как у статуй греческих богов, с первого взгляда внушала мысль о невиданной силе, гибкости и быстроте. Тарзан из племени обезьян был настоящим воплощением первобытного человека, охотника и воина. Стройный, широкоплечий, с чистыми и ясными глазами, выражающими жизнелюбие и ум, он напоминал некоего полубога, перед которым должны были склониться воинственные дикари древних лесов.

Но ни о чем подобном Тарзан не думал. Он был очень озадачен тем, что у него нет одежды. Всем в джунглях следовало бы знать: Тарзан – человек, а не обезьяна. При этом сын английского лорда беспокоился: а не может ли он в будущем превратиться в обезьяну? Разве не начала пробиваться растительность на его лице? У всех обезьян лица покрыты волосами, а вот черные люди остаются совершенно безволосыми, за редкими исключениями. Тарзан, конечно, видел в книгах изображения людей с большим количеством растительности на губах, щеках и подбородке, и все-таки его терзали страхи. Почти каждый день он натачивал и без того острый нож и старательно избавлялся от своей молодой бородки, чтобы отличаться от обезьян. Так он научился бриться – пусть грубо и доставляя себе мучения, но тем не менее чисто.

Оправившись после кровавой битвы с Теркозом, Тарзан однажды утром решил снова наведаться в деревню Мбонги. Он беспечно шагал по вьющейся через джунгли тропе, вместо того чтобы передвигаться по ветвям деревьев, как вдруг столкнулся с черным воином. Лицо дикаря исказилось гримасой удивления, почти комичной, и прежде чем Тарзан успел достать из-за спины свой лук, чернокожий пустился бежать прочь, громко выкрикивая предупреждения об опасности.

Тарзан вскочил на дерево и пустился в погоню. Через несколько секунд он увидел людей, отчаянно уносящих ноги. Их было трое, они неслись друг за другом, пробираясь сквозь кусты и подлесок. Тарзан легко их нагнал, а они при этом даже не заметили, что кто-то наверху, по ветвям, уже обогнал их. Не увидели они Тарзана и когда он оказался на низко нависшей над тропой ветви, под которой им предстояло пробежать.

Тарзан пропустил двух первых дикарей, а третьего, как только он приблизился, бесшумная петля ухватила за горло. Одним рывком Тарзан туго затянул аркан. Заслышав хрип агонизирующей жертвы, товарищи обернулись и увидели, как сопротивляющееся тело, словно по воле какого-то волшебства, поднимается вверх, в густую древесную листву. С криками ужаса они пустились прочь еще быстрее, уповая на спасение.

Тарзан расправился со своим пленником ловко и тихо, затем снял с него оружие, украшения, а также – это было радостнее всего – отличную набедренную повязку из оленьей кожи, которую тут же нацепил на себя. Теперь Тарзан был одет так, как полагалось человеку, и никто не смог бы усомниться в его высоком происхождении. Как ему хотелось бы теперь вернуться к своему племени и покрасоваться перед обезьянами, отмечая их завистливые взгляды, в этом чудесном наряде!

Перекинув труп дикаря через плечо, Тарзан не торопясь двинулся вперед по деревьям по направлению к обнесенной оградой деревне: ему снова требовались стрелы. Подойдя на близкое расстояние, он разглядел, как возбужденные дикари толпились вокруг сбежавших от него воинов. Те, дрожа от страха, с трудом подбирали слова, чтобы описать свое приключение. По их словам, третий дикарь – его звали Мирандо – немного обогнал их. Потом он вдруг кинулся обратно с воплями: на него напал какой-то белый обнаженный воин. Все трое что было сил пустились назад в деревню. И вдруг раздался еще один вопль Мирандо, исполненный ужаса, и открылось страшное зрелище: тело Мирандо улетало вверх, в гущу листвы, причем его руки и ноги дергались, молотя по воздуху, а язык высунулся из открытого рта. Звуков он больше не издавал, и никаких живых существ поблизости видно не было.

Жители деревни смертельно испугались, однако мудрый старый Мбонга отнесся к этому рассказу скептически и решил: беглецы все выдумали, чтобы оправдать свой страх перед какой-то реальной опасностью.

– Вы сплели нам эту историю, – объявил он, – только потому, что не осмелились сказать правду. Вы боитесь признаться, что лев прыгнул на Мирандо, а вы убежали, бросив товарища. Вы трусы.

Мбонга еще не успел договорить, как вдруг послышался треск ветвей на деревьях, возвышавшихся над собравшимися, и дикари задрали головы в новом приступе ужаса. Они увидели такое, что содрогнулся даже старый мудрый Мбонга: вниз летело, переворачиваясь и извиваясь, мертвое тело Мирандо. С тяжким звуком оно шлепнулось на землю под ноги дикарям. Все чернокожие как один кинулись врассыпную и вскоре скрылись под сенью джунглей.

А Тарзан беспрепятственно вошел в деревню, снова обновил свой запас стрел, а также отведал пищи, с помощью которой дикари пытались его умилостивить. Прежде чем покинуть деревню, он отволок тело Мирандо к воротам и прислонил его к ограде изнутри таким образом, будто мертвый всматривается в тропу, которая ведет от ворот в джунгли.

После этого Тарзан вернулся в хижину, останавливаясь по дороге, чтобы поохотиться.

Дикари предприняли не меньше дюжины попыток вернуться в собственную деревню, но всякий раз пугались и не решались пройти мимо мертвеца, который скалился, глядя прямо на них. Когда же они обнаружили, что пища и стрелы исчезли, то окончательно уверились: Мирандо встретил злого духа джунглей. Это давало логическое объяснение случившемуся. Погибали только те, кто видел ужасного бога. Разве кто-либо вернулся живым в деревню после того, как повидал его? Нет. Следовательно, все, кто умер от рук духа, видели его и заплатили за это своими жизнями. Если же они будут снабжать духа стрелами и пищей, то он их не тронет, но только в том случае, если они не станут на него смотреть. Мбонга приказал, чтобы отныне и до скончания времен духу Мунанго-Кивати (так они его назвали) оставляли дары – еду и стрелы.

Если вам когда-нибудь доведется побывать в этой африканской деревне, то вы увидите, что перед маленькой тростниковой хижиной, построенной на самой окраине, и по сей день стоит глиняный горшочек, куда местные жители ежедневно кладут пищу, а рядом – колчан с густо смазанными ядом стрелами.

Тарзан добрался до своей хижины, и тут его глазам открылось необычное зрелище. На тихих водах бухты покачивался огромный корабль, а у берега находилась маленькая лодка.

Но самым удивительным было то, что между берегом и хижиной сновали белые люди – такие же, как он сам. Тарзан сразу увидел, что они во многих отношениях напоминают тех, кто нарисован в книгах. Он подобрался поближе и стал наблюдать за ними с дерева. Там было десять человек – загорелых и самого злодейского вида. Они собрались возле лодки и разговаривали громко и гневно, помогая себе жестами и потрясая кулаками. В конце концов один из них, маленького роста, чернобородый, с противным лицом, напомнившим Тарзану крысу Памбу, положил руку на плечо стоявшему рядом с ним гиганту, с которым все спорили и ссорились. Маленький человек показал куда-то в глубину джунглей, и великану пришлось обернуться, чтобы посмотреть в том направлении. Как только он повернулся, человечек с противным лицом выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил гиганту в спину. Большой человек вскинул руки над головой, колени его подкосились, и, не издав ни звука, он свалился на песок мертвым.

Действие этого оружия, которое Тарзан видел впервые, вызвало у него удивление, но даже этот непривычный звук не смог заставить его вздрогнуть и впасть в панику. Он был поставлен в тупик поведением незнакомцев. Тарзан хмурил брови, пытаясь разгадать загадку. «Хорошо, что я не поддался первому порыву, – думал он, – и не бросился к белым, чтобы приветствовать их как братьев». Они, по всей видимости, ничем не отличались от чернокожих. Эти люди были не более цивилизованны, чем обезьяны, а жестокостью не уступали львице.

Какое-то время все стояли молча, глядя то на человечка с неприятным лицом, то на тело великана, лежащее на песке. Потом один из них захохотал и хлопнул человечка по спине. Все снова принялись оживленно болтать и жестикулировать, но при этом уже не ссорились. В конце концов они столкнули в воду лодку, сели в нее и направились к большому кораблю, на палубе которого Тарзан увидел еще несколько человек.

Когда люди из лодки поднялись на корабль, Тарзан соскочил на землю, а потом пробрался в свою хижину. Проскользнув в дверь, он обнаружил, что жилище разграблено. Книги и карандаши валялись на полу. Оружие, щиты и другие его сокровища были раскиданы. Все это наполнило его гневом, и недавно полученный шрам на лбу вдруг явственно проступил ярко-красной полосой на загорелой коже.

Тарзан подбежал к шкафу и принялся рыться в дальнем углу на нижней полке. Ага! Он облегченно вздохнул, нащупав там свою шкатулку, а потом еще раз – когда убедился, что его главные сокровища остались нетронутыми. Фотография улыбающегося, но строгого молодого человека и маленькая загадочная книжица в черном переплете были целы.

Но что это? Его чуткий слух уловил слабый незнакомый звук. Он подбежал к окну, выходящему на гавань, и увидел, что с корабля спускали еще одну лодку. Люди стали перебираться в лодки. Они возвращались на берег с удвоенными силами.

Тарзан наблюдал, как с корабля перегружают в лодки какие-то коробки и узлы, а потом обе лодки направились к берегу. Тогда человек-обезьяна взял лист бумаги и написал четкими, почти безупречными печатными буквами несколько строчек. Получившуюся записку Тарзан прикрепил к двери хижины при помощи острой щепки. Затем, забрав с собой драгоценную шкатулку, стрелы, а также сколько смог унести луков и копий, он исчез в джунглях.

Обе лодки врезались в серебряный прибрежный песок, и из них высадилась чрезвычайно странная компания. Из двадцати человек пятнадцать, вероятно, были моряками. Они имели довольно неопрятный и злодейский вид. А вот остальные пятеро принадлежали к совсем другому сорту.