– Насчет горизонтального переноса полностью с вами согласен, коллега. Это неопровержимый факт. Но для того чтобы он был успешным, нужен долгий эволюционный процесс. Миллионы, а то и десятки миллионов лет. А тут на тебе – пару десятилетий экспериментов, и через год они готовы выйти на живой прототип с заданными характеристиками. Чушь! Откровенная псевдонаучная чушь.

– Возможно, они разработали методику ускоренной селекции.

– Сомневаюсь. Я бы серьезно отнесся ко всему этому, если бы они взяли один параметр и целенаправленно били в него. Вот, допустим, резистентность к холоду. Тут я могу предположить, что реально создать совместимый генотип. Шерстяной покров, толстая изолирующая прослойка жира, измененный метаболизм. Но у них десяток целевых параметров. Это десятки тысяч точек редактирования генома. А совместимость? А взаимоисключаемость? А непредсказуемость мутаций? Нет, коллега, это – чушь. Полнейшая чушь.

– Данные из киберцентра пришли? – поинтересовался Лекс.

– Кстати, да. Данные из киберцентра пришли? – профессор задал вслух вопрос и тут же от одного из научных сотрудников лаборатории получил ответ на нейрочип. – Прекрасно. Они уже на нашей рабочей станции, – он коснулся нескольких иконок на поверхности стола, и на экране возникла серия окон с информацией, извлеченной из жестких дисков и баз данных, изъятых спецназовцами из лаборатории на Лабрадоре. – Да. Тут понадобится время, чтобы разобраться. Пару недель точно. Давайте поступим так. Сбросим все это вашим сотрудникам. Пусть досконально изучают страницу за страницей, а сами возьмем время до вечера и бегло просмотрим весь материал с фокусом на практических исследованиях. Мне надо к концу дня представить отчет в Академию. Не писать же, что сектанты нас обвели вокруг пальца и что рейд прошел впустую. Соберемся у вас в кабинете в конце дня часов в пять и все обсудим. Если есть что-то интересное, мы это сразу нащупаем.

– Согласен. Если мы сейчас начнем детальный анализ этого массива, то зависнем надолго.

Они разошлись по разным кабинетам и принялись просматривать привезенный с Лабрадора материал в попытке разобраться в этой становящейся все более запутанной истории.

До конца дня Швабе не выдержал. Уже через час он связался с Лексом, кипя от возмущения.

– Если это рабочая документация генетических исследований, то я старый ржавый тостер. Эта писанина больше похожа на вырезки и перепечатки из старых научных журналов. А отчеты! Вы видели их отчеты? Это чистый плагиат экспериментов, которые проводились полвека назад, дополненный вставками вымышленных параметров, методик и невозможных результатов.

– Документация действительно выглядит довольно странно, – согласился Радин. – Похожа на сборную солянку из вырванных из контекста компонентов.

– Коллега! Я запрещаю вам ставить вкуснейшее русское блюдо в один ряд с этими псевдонаучными помоями! – возмутился профессор. – Мне все ясно. Нас сектанты обвели вокруг пальца. Не вижу смысла изучать материал дальше. Готовьте кофе. Через пару минут я буду у вас в кабинете.

Немного удивленный такой бурной реакцией обычно вдумчивого и сдержанного руководителя Лекс попросил секретаря приготовить кофейный напиток и принести пару бутылок минерализованной воды. Профессор задержался минут на пять, потому что делал какие-то распечатки на бумаге. Он вошел в кабинет и помахал несколькими листами в воздухе.

– Вот! Вот что лежит прямо на поверхности. Это мне сразу бросилось в глаза. Это, – он положил один листок перед Лексом. – Это обзорная публикация по модификации клеточных структур профессора Ичино Тагаки в Nature Genetics²⁶ за 2043 год. А это описание методики одного из экспериментов из биолаборатории Лабрадора. Они просто скопировали несколько страниц, даже не потрудившись изменить текст. Но самое главное – результаты серии их экспериментов. Вы только посмотрите! Внедрения в редактируемый участок генома последовательности инородной ДНК, отвечающей за гибернацию²⁷. Это что, ремонт одежды? Взяли один кусок, пришили сюда, и все срослось. А их не смущает то, что фосфодиэфирные связи²⁸ у этих участков имеют разную валентность и ни при каких условиях не могут соединиться?

– Да. Выглядит не совсем научно, – Радин сравнил тексты на двух листах. – Может, какая-то новая технология?

– Какая технология? Вы о чем, коллега? – Швабе, махнув рукой, уселся в кресло напротив. – Вы видели их оборудование? Вы видели этого Дорси? Оборудование – старье. Руководитель работ – шарлатан. К тому же микробиолог и к редактированию генома человека, судя по профилю, не имеет никакого отношения. Это для работы с микроорганизмами достаточно пару пробирок и спиртовой горелки. А человек – это о-го-го! Я, конечно, утрирую, но для манипуляций со сложным геномом нужно серьезное, гораздо более совершенное оборудование и навыки. Особенно для экспериментов с целостными организмами. А они замахнулись на эктогенез! С их-то биореакторами. Да что я вам объясняю. Вы и сами все понимаете.

– Выходит, штурм лаборатории был проведен напрасно, – Лекс вопросительно посмотрел на профессора.

– Ну, почему напрасно. Академия показала, что по запросу может организовать научную экспедицию в отдаленные зоны с привлечением военных ресурсов. Территория показала Лабрадору, что в любой момент может до него дотянуться. Наконец, вы, мой друг, приобрели бесценный опыт полевого выхода и боевого контакта в составе штурмовой группы. Теперь я могу вас свободно посылать на юг в Пустоши для сбора биоматериала у сквотеров и кочевников. А если серьезно, то мы свою работу сделали. Рейд планировала Академия, согласования шли на самом верху с Администрацией Территории и военного начальства. Какие разведданные привели к такому решению, мы не знаем. Так что я сейчас напишу короткий отчет о том, что, по предварительным данным, все это не стоит и выеденного яйца, но для детального изучения материала нужно еще некоторое время. Предполагаю, что на этом мы потихоньку и свернем наш маленький проект.

– Я вот тут подумал, – Лекс неуверенно помял подбородок. – В лаборатории, когда мы уже собрали образцы и жесткие диски, Дорси сказал, что ничего мы там не найдем и что все основное у него в голове.

– Прямо так и сказал? – профессор недоверчиво посмотрел на молодого ученого.

– Так и сказал, – кивнул тот. – Поэтому мы его с собой и притащили.

– Хм… Хорошо. Поступим так. Мне здесь больше делать нечего. Я сегодня отправлю отчет и завтра утром вылетаю к себе в сектор. Погода хорошая. Вертолет мне Академия организует. Хоть на поезде трястись не придется. В отчете я укажу, что вам необходимо поработать с Дорси и попрошу санкцию СБТ. Побеседуйте с ним. Может он что-нибудь серьезное вам и расскажет. Если надо разговорить, смените обстановку. Несмотря на радикализм взглядов, человек он, похоже, безобидный и опасности не представляет. Уверен, куратор не будет возражать, потому что вы как ученый можете потянуть с него и данные о состоянии дел в Лабрадоре. Это будет полезная информация в свете ассоциации, которую затевает Территория. Так что у вас есть все шансы плотно пообщаться с этим шарлатаном.

На следующее утро Лекс связался с куратором из СБТ. Он уже получил доклад Швабе, а также инструкции от начальства передать Дорси ученым для дальнейшей разработки, если тот не представляет опасности. По всем признакам, пленник опасности не представлял, но в СБТ решили подержать его у себя еще день. На этот раз следователи планировали провести несколько бесед в режиме допроса в надежде, что под давлением проявятся какие-нибудь важные зацепки. Их можно было понять. Работы у Службы безопасности Территории было немного ввиду организованности и упорядоченности всех аспектов жизни, а также тотального контроля, осуществлявшегося за гражданами через нейрочипы. Поэтому такой необычный, даже экзотический экземпляр, как Дорси, привлек к себе много внимания.

Впрочем, допросы с применением жесткого психологического давления ничего не дали. Как только сектанта выводили из зоны комфорта, он начинал жаловаться на головную боль и замыкался в себе, отказываясь отвечать на вопросы и никак не реагируя на угрозы и страшилки следователей. Его реакция была вполне понятной. В сопровождающем пленника медзаключении говорилось, что из-за прогрессирующей опухоли головного мозга жить ему осталось от силы пару месяцев.

Судя по поведению, Дорси с этим фактом смирился и ему, по большому счету, было наплевать на то, что вокруг него происходит. Лишь бы кололи обезболивающее. Как раз на это и рассчитывали следователи, планируя следующий этап работы с сектантом. После того как он проведет пару дней с Лексом, они собирались сделать еще один заход, постепенно снижая дозировку опиатов, чтобы таким образом заставить пленника говорить под страхом нарастающей боли. Все с разрешения врачей, конечно.

Дорси провел в СБТ сектора почти три дня. За это время ему сделали еще один полный цикл анализов и тестов, которые, как и все предыдущие, не выявили никаких опасных патогенов. Ученого порядком утомили дотошные следователи и нудные беседы, поэтому он был рад, когда его передали Лексу, соблюдя при этом все меры предосторожности. На шее у пленника был закреплен диск с электрошокером и мобильным устройством контроля обстановки. Устройство было завязано на оператора, который через микрофоны и камеры мог следить за всем, что происходит вокруг, и в случае необходимости нейтрализовать подконтрольный объект электрическим разрядом. У Лекса тоже был пульт от шокера, которым он мог в любой момент воспользоваться. К тому же с ошейником был совмещен микродрон, дающий оператору внешнюю картинку. С такими мерами безопасности можно было не опасаться, что от сектанта исходит хоть какая-то угроза.

– Ну что. По вашему кислому виду я вижу, что у вас ничего не вышло ни с образцами, ни с компьютерным железом, – вместо приветствия с довольным видом заявил Дорси.

– Почему же. У нас сложилось вполне конкретное мнение, что никаких серьезных исследований вы не проводите. А значит, и опасности не представляете, – стараясь выглядеть безразличным, ответил Радин. Они двигались в научный кластер в пассажирской капсуле внутри прозрачной трубы вакуумной магнитной дороги.

– Да? А зачем же тогда вы меня забрали от следователей? Значит, хотите, чтобы я помог вам во всем разобраться. Я же говорил, что вся информация здесь, – ученый красноречиво постучал себя пальцем по лбу, как и в тот раз в лаборатории на Лабрадоре.

– Заставить мы вас не можем. Но если у вас будет желание, то я готов обсудить ваши, так сказать, исследования. А забрал я вас чисто из гуманитарных побуждений. Хочу, чтобы вы посмотрели на то, как мы здесь живем, другими глазами и поняли, что 50 лет назад это был, пожалуй, единственный эффективный путь спасти цивилизацию.

Лекс рассчитывал, что пленник сейчас разразится тирадой об экосправедливости, миллиардах загубленных жизней и коварстве тех, кто создал Территорию, но тот, вопреки ожиданиям, с готовностью согласился.

– Да я и из окна этой капсулы все вижу. Живете вы здесь хорошо. В тепле и достатке. Технологии двигаете, науку. И космодром у вас, и флот. И армия. Мы, по сравнению с вами, дикари. Конечно, хотелось бы увидеть больше, может, тогда я поменяю свое мнение о вас как о паразитах, разрушивших планету. Может, тогда и раскрою все мои тайны.

Удивленный такой реакцией Лекс быстро связался по нейрочипу с куратором. Тот сообщил, что пленнику можно показать научный кластер и окрестности.

– Думаю, это можно устроить, – вслух сказал Лекс. – Давайте изменим план. Мы вначале прогуляемся по кластеру, потом выедем за город, чтобы вы полюбовались видом зимней природы. А потом я вам покажу свою лабораторию и расскажу в общих чертах, чем мы там занимаемся. Я ведь тоже генетик и работаю над проблемой изменений в геноме, вызванных агрессивной окружающей средой.

– Хороший план, – согласно кивнул доктор Дорси. – Только давайте вначале на природу. А потом в кластер и лабораторию. Погода великолепная. У нас так ясно редко бывает. Мы на стыке двух океанов. Зимой и летом постоянная непогода, ураганные ветры, осадки, а в затишье туманы. Серость, в общем. А вы в глубине материка. Климат здесь до сих пор резко континентальный. Почти рай. Так что давайте на природу. Воздуха хочу глотнуть свежего напоследок. Морозного.

– Хорошо. Давайте вначале на природу, – согласился Лекс.

Добравшись до научного кластера, они подобрали себе на вокзале в центре экипировки термокостюмы и пересели в электропоезд, идущий на запад сектора. Отъехали несколько километров и сошли на станции, где расположена смотровая площадка, которую облюбовали для встреч Лекс и Татьяна. Под присмотром тихо жужжащего в нескольких метрах над ними микродрона прогулочным шагом прошли наверх по расчищенной от снега и посыпанной гранитной крошкой дорожке. Дорси иногда останавливался и делал в своей записной книжке короткие заметки. Лекс хотел было поинтересоваться, что он там пишет, но, судя по тому, как ученый каждый раз поворачивался к нему спиной, словно боясь, что тот подсмотрит, решил, что там что-то личное. В любом случае если СБТ оставило ему и ручку, и блокнот, значит, опасаться было нечего.

На смотровой площадке в середине рабочего дня было пусто. Они уселись на скамейку с видом на кластер, за которым в легкой зимней дымке просматривались высотки Новой Москвы. Лекс достал две термокружки с горячим шоколадом и протянул одну Дорси.

– Только не говорите, что вы выращиваете здесь какао-бобы, – повернулся к нему тот после того, как с удовольствием сделал глоток горячего напитка.

– Выращиваем. Только не сами растения, а клеточную культуру, которая после обработки превращается в почти настоящий какао или шоколад. То же самое с кофе, мясом, зерновыми, овощами. У нас, конечно, есть фермы с настоящими растениями и животными. Но их производство очень дорого, поэтому продукция поступает в оборот весьма ограниченно по специальным карточкам.