– Это сыворотка правды, – Ребекка сделала движение головой в сторону шприцов. – Один укол – и я буду знать все, что мне надо. Но вам будет очень больно. И самое главное… Хотя это и препараты нового поколения, разработчикам не удалось избавиться от побочных эффектов. После допроса пациенты становятся э… не совсем нормальными. Могут даже впасть в вегетативное состояние.

– Черт вас возьми, Ребекка! Какое состояние? Вы о чем? – взвизгнул падре и попытался вырваться.

Пожав плечами, американка бросила на своего человека красноречивый взгляд. Тот взял из коробочки один из шприцов и, картинно подняв иглу вверх перед глазами Колетти, выпустил в воздух тонкую струйку препарата.

– Стойте… Стойте… Не надо ничего колоть. Давайте продолжим разговор как цивилизованные люди, – поникшим голосом проговорил падре и обмяк в кресле.

– Давайте, – с готовностью согласилась американка. – Итак… Мне повторить вопрос?

– Не надо. Мы решили устранить наемницу, потому что она мешала работе нашей основной цели. Но я не отдавал окончательного приказа. Я только обозначил цель. Похоже, те, с кем я работаю в России, проявили инициативу сами. В любом случае все сложилось в нашу пользу.

– Ваша цель – программист, работающий над интернет-протоколами, за которым вы ранее просили установить наблюдение? – спросила Ребекка и, увидев, что падре кивнул, продолжила: – Зачем он вам? Какой у вас интерес в России?

– Этот программист работает в одной из групп IRTF* (*англ. Internet Research Task Force – Исследовательское подразделение интернет-технологий, работающее в рамках совета по архитектуре Интернета). Отвечает за Россию. В его задачу входит помощь русским в переходе на новый протокол. Среди его клиентов правительство, Министерство обороны, операторы связи. Ну и русская православная церковь. Именно она нас и интересует. Через него мы хотим установить контроль над внутренней сетью РПЦ и получать информацию о ее планах.

– Этот русский – хакер?

– Нет. Он разработчик программ. Работает вслепую.

– Откуда у него вредоносное ПО?

– Вирус наш. Вернее, не наш. Ну, в общем, наш, – замялся Колетти.

– Прекратите мямлить, падре, – чуть подалась вперед американка. – Кто создатель вируса? У вас в банке есть штатный хакер?

– Нет, вы что! – итальянец испуганно взглянул на Ребекку. – Вирус нам передал надежный человек из Института внешних дел Ватикана* (*итал. Instituto per le Opere Esteriori – ИВД. Департамент государственного секретаря Ватикана, отвечающий за внешние связи и курирующий разведдеятельность). Он ему достался от одного хакера, который был болен СПИДом и перед смертью решил покаяться. Ну и на исповеди выложил все. А дальше дело техники.

– Хм… Святой Престол ударился в оперуху. Очень интересно. Продолжайте.

– В том то и дело, что нет. Зная наши связи в Восточной Европе и то богоугодное дело, которому мы себя посвятили, человек из ИВД обратился к нам. И мы согласились помочь.

– Откуда у вас активы для проведения силовых операций в России?

– Там хватает достойных людей, готовых за символическую, по нашим меркам, плату жертвовать многим для продвижения истинной веры. Например, таких, которые помогли вам с русским генералом.

– То есть вы создали в России собственную разведсеть?

– Ну что вы! – скромно опустил глаза падре. – Какая разведсеть. Так… Сбор информации и выполнение мелких поручений во имя святого дела.

– Хороши мелкие поручения, – хмыкнула Ребекка. – Устранение цели, даже таким грубым способом, это из разряда высшего пилотажа. Кто-нибудь из моих коллег в курсе того, что вы вытворяете в России?

– Нет. Я не думаю, что это им интересно. А авария с наемницей… Уверяю вас, это исключительный случай, – виновато улыбнулся Колетти.

– Этот ваш русский программист… Как вы на него вышли?

– Случайно. Наш банк относительно молодой, но очень быстро развивается. За короткое время он наработал серьезную клиентскую базу, куда входят многие влиятельные люди из Восточной Европы.

– Я в курсе вашей клиентской базы. Коррупционеры и жулики, прячущие свои грязные деньги в вашем оффшоре.

– Должен заметить, что мы действуем строго в рамках закона, – сделал обиженную мину Колетти и, увидев, как американка безразлично повела плечами, продолжил: – Так вот… С ростом нашего банка его операции усложнялись и требовали новых более технологичных ресурсов для их автоматизации. Понимая это, мы решили установить современную банковскую операционную систему, адаптированную специально под нашу деятельность. Один из добрых друзей порекомендовал нам небольшую английскую фирму, весьма авторитетную в области IT-разработок. Мы обратились к ней и оказались очень довольны результатом сотрудничества. Немного позже я узнал, что директора фирмы, мистера Кларка, постигла ужасная трагедия. Его сын погиб при исполнении военного долга в Сирии. Меня глубоко тронуло горе мистера Кларка. Я принес ему свои искренние соболезнования и предложил успокоить израненную душу в беседе с одним английским епископом – моим давним добрым другом. Эти беседы вернули мистера Кларка к нормальной жизни. Позже мы подружились. Оказалось, что он, помимо всего прочего, входит в Совет по архитектуре Интернета и является руководителем нескольких групп разработчиков. В одной из таких групп как раз и работал русский программист.

– Интересная история, – Ребекка недоверчиво взглянула на собеседника. – Вот что я вам скажу, падре… Продвижение истинной веры на Восток – дело благородное и достойное всякого поощрения. В нем я вам мешать не буду. Более того, я готова и дальше вам помогать. Но давайте договоримся: обо всех дальнейших действиях в России вы будете ставить меня в известность. Отчет раз в неделю или по мере развития ситуации. Мы не занимаемся агентурной разведкой, но поскольку вы в некотором смысле являетесь потребителем наших услуг, я бы не хотела оказаться в ситуации, когда на меня начальство навестит дохлых кошек, задавленных в Ленинградской области вашими грузовиками.

– Почту за честь, мэм. Я рад, что мы будем продолжать сотрудничество, – падре опасливо покосился на оперативника, который в это время аккуратно собирал аптечку со шприцами.

– Тогда за дальнейшее сотрудничество, – американка мило улыбнулась и подняла бокал вина.

После ухода падре Ребекка перебралась за рабочий стол и на своем ноутбуке запустила программу визуального детектора лжи. Во время разговора поведение и реакции итальянца записывались на камеру. Сейчас искусственный интеллект с беспристрастностью калькулятора анализировал мельчайшие детали, постепенно выстраивая кривую отклонений, способную определить степень правдивости ответов итальянца и искренности его намерений. Мимика, позы, бессознательная жестикуляция, движение глаз и состояние зрачков давали массу информации для анализа и заключений. Самоуверенность переросла в недоверие, когда Колетти вывели из зоны комфорта. Потом последовал испуг, переходящий в страх за собственную жизнь. Затем на контрасте – облегчение и желание поскорее закончить неприятный разговор. Эмоции совпадали с визуальными проявлениями. Итальянец либо был отличным актером, либо действительно говорил правду и был искренен. Если связанные с Ватиканом итальянские банкиры вообще могут быть искренны.

Только оказавшись в комфортной прохладе салона на заднем сидении своего дорогого мерседеса, Колетти выдохнул и, включив экран, блокирующий сигналы мобильных устройств, не стесняясь, выругался.

– Как все прошло? – не оборачиваясь, спросил водитель.

– Вроде нормально, – отдышавшись, ответил падре. – Правда, эта сучка пыталась обколоть меня какой-то дрянью. Но, похоже, она приняла мою версию событий в России. Твою мать! Долбаные янки. Хамы и варвары. У меня до сих пор руки трясутся.

– Это хорошо, – мерседес тронулся и вырулил из проезда, ведущего от отеля на проспект. – Я не про руки. Я про то, что все прошло удачно. Вся эта игра зашла слишком далеко. Надо скорее заканчивать. Американцы могут нам помешать?

– Если начнут вплотную крутить «Ignis», выйдут на верхушку. Тогда, считай, делу конец. Их методы не оставляют нам ни одного шанса.

– Может, стоит их отвлечь? – водитель остановился на светофоре и взглянул в зеркало заднего вида, где отражалось лицо Колетти.

– Ты имеешь в виду что-то радикальное? Хм… А это мысль, – Колетти открыл минибар и налил себе дорогого виски в тяжелый хрустальный стакан. – Есть один вариант. Не факт, что сработает. Времени на подготовку мало. Но если все получится, это серьезно притормозит янки. Правда, тогда мы должны будем исчезнуть уже завтра. И я совсем не уверен в успехе.

– За банк не волнуйся. Там все подготовлено. Мне понадобятся сутки, чтобы его очистить. И соберись. Надо довести проект до конца, чего бы это не стоило. Через пару недель нас уже никто искать не будет. Потом всех с божьей помощью ждет новая жизнь.

– Я собран. Передай братьям, что до завершения операции заседаний Совета не будет. За мной наверняка сейчас будут наблюдать, поэтому переходим в режим полного молчания и прячемся по норам.

– Согласен, – кивнул водитель, в качестве которого выступал Сантино – один из близких друзей и партнеров Колетти. – Тогда я начинаю стерилизацию банка.

– Да. Тянуть больше нельзя. Переводи активы в крипто. И разбрасывай по нашим личным кошелькам. Не забудь отстегнуть долю нашим друзьям из Сицилии. И позаботься о достойной компенсации управляющему и сотрудникам банка. Возможно, кому-то из них придется сидеть в тюрьме за наши грехи.

– Не забуду. Их дела зачтутся. Ведь мы продвигаем замысел Господень.

– Мы продвигаем замысел Господень, – без особого энтузиазма эхом отозвался падре с заднего сидения, перекрестился быстрым движением и надолго замолчал, обдумывая следующий шаг.

В люксе отеля Кейси бросила вопросительный взгляд на одного из своих людей.

– О чем он говорит в машине? Может, звонит кому?

– Мы его не читаем, – ответил тот, перебирая настройки на своем ноутбуке. – Похоже, внутри салона его тачки работает устройство подавления сигнала. Возможно, установлено стационарное экранирование.

– Чертов итальяшка. Он все еще надеется нас перехитрить. Ладно, пусть еще немного поиграет в шпионов. А пока найдите мне шефа Европы Питерса.

Снисходительно хмыкнув, Ребекка долила себе вина в бокал и, поднеся к носу, втянула тонкий немного терпкий аромат. Ей нравилась Италия. Ей нравилось дорогое вино. Ей нравилось отдавать команды своим сотрудникам. Она обожала свою работу, которая позволяла ей управлять жизнями посторонних людей, в безопасности и комфорте своего кабинета решая их судьбу. А еще ей нравились сложные головоломки типа той, что подбросил ей падре, и она как опытный шахматист вела свою тонкую партию, способную поднять ее на очередную ступеньку по карьерной лестнице АНБ, а может быть, и гораздо выше.

То, что Питерс, шеф сектора «Европа», не согласился на встречу сразу, а перенес ее на вечер, означало, что он перед разговором решил посоветоваться с начальством. Ребекка не осуждала его за это. Хотя в ЦРУ у сотрудников верхнего оперативного звена все еще оставалась достаточная доля самостоятельности, а начальство продолжало смотреть сквозь пальцы на рискованные импровизации, в последнее время ситуация начала меняться. Некогда славящаяся дерзкими операциями Контора стала превращаться в унылую зарегулированную внутренними политиками и процедурами структуру с жесткой иерархией и кучей согласований. Совсем как славящаяся снобизмом и высокомерием, но давно потерявшая эффективность английская MI6, существующая последние годы лишь для того, чтобы потешить самолюбие стоящих у власти лондонских политиков. К тому же Питерс уже наверняка знал о ее встрече с Колетти, хотел поднять его материалы, а может быть, даже и встретиться лично.

Отследить падре в Риме без привлечения спутников было невозможно. По смартфону он о делах не говорил. К тому же большую часть времени его мобустройство находилось в блокирующем сигнал чехле или в локальной зоне подавления сигнала. А орбитальные средства привлекать не хотелось. Рим не был ее территорией. На операцию здесь пришлось бы просить разрешения у руководителя «Группы Браво», отвечающего за электронную разведку в Европе, а это означало серьезную засветку и возможность внепланового отчета перед директором, что на данном этапе было крайне нежелательно. По инструкции все операции, выходящие за рамки ее территориальной ответственности, должны быть согласованы с начальством. Бруно Колетти как раз и являлся такой операцией. Поэтому Ребекка, справедливо полагая, что итальянец все равно никуда не денется, решила оставить его на время без присмотра и поговорить с коллегой из Лэнгли.

Они встретились ближе к вечеру в люксе отеля. Тот в качестве извинения за задержку встречи приволок с собой вместительный бумажный пакет, из которого торчал хрустящий багет и горлышко бутылки красного вина.

– Привет, Бекки, – он быстро пожал ей руку и начал выкладывать содержимое пакета на журнальный стол. – Извини, куча работы навалилась. Я целый день на ногах. Даже перекусить не успел. Вот, заскочил в деревенскую лавку к знакомому макароннику и прикупил кое-чего пожевать. Пара сыров, нарезка пармской ветчины, салями, домашний паштет и, конечно, бутылочка красного.

– Чем же ты тут так загружен? – поинтересовалась Кейси.

– Начальство обеспокоено повышенной активность смежников на нашей поляне, – хитро улыбнувшись, ответил цэрэушник.

– Так ты уже стуканул наверх? – она взяла предложенный бокал вина и, сделав глоток, одобрительно покивала головой, оценивая вкус.

– Бекки… – Питерс скорчил обиженную гримасу. – Ты знаешь, какая у нас атмосфера. Президент меряет директоров, как перчатки. Те, кто приходят, нихрена не смыслят. Вытворяют такое, что перед молодняком стыдно. Головы в Конторе летят налево-направо. А я своей головой дорожу. Мне нравится Италия. Вино вот, сыр, спагетти всякие.

– Ладно. Не злись. Нарежь лучше багет.

– Ты что! – искренне возмутился он. – По местным крестьянским обычаям хлеб надо ломать. Смотри… Отрываешь кусочек, потом на него мягкий сыр, а ломтик сухой ветчины отдельно. Вначале глоток вина, потом все это, потом снова вино.

– Так мы с тобой о деле не поговорим, – Кейси промокнула рот салфеткой и поставила бокал на стол.

– А что говорить. Мой босс удивлен твоей необычной активностью вокруг падре Колетти.

– Во-первых, активность вполне оправдана. Он ведь нам уже один раз помог в России. Во-вторых, мы с тобой договаривались, что я буду его использовать при необходимости.

– Да, но при этом держать меня в курсе, – цэрэушник с видимым удовольствием положил себе в рот тонкий кусочек салями и захрустел багетом.

– Брось, – отмахнулась она. – Ты же сам сказал, что он тебе неинтересен. А я вот выяснила, что он в России целую операцию развернул. Киберразведчик, мать его.

– Да? Ни хрена себе! – Питерс быстро дожевал багет и, сделав несколько глотков вина, придвинулся ближе к столу. – Рассказывай, что накопала.

– Он хочет через русского хакера запустить вирус во внутреннюю сеть русской церкви, чтобы иметь постоянный доступ к информации. Хакер работает вслепую. Вирус взят со стороны. Получается, твой падре влез на мою территорию, и, как ты понимаешь, я хочу знать, что происходит, и контролировать то, что он там творит.

– Вот гад. И нам ничего не сообщил, – цэрэушник допил остатки вина и снова наполнил свой бокал. – Гребаный миссионер. Он со своими религиозными идеями может нарваться на нешуточный скандал. Впрочем… Это даже хорошо. Думаю, мы это даже можем использовать. Италия одна из стран ЕС, которая еще не окончательно испортила отношения с Россией. Если мы всю эту ситуацию правильно обыграем, типа, подрывная деятельность итальянцев против Русской церкви и все такое, можно неплохо погреть руки.

– Ты подожди руки греть. Это было во-первых, во-вторых и в-третьих.

– А что? Есть еще и в-четвертых? – поднял брови цэрэушник.

– Есть, – Кейси достала из своей сумки тонкий непрозрачный файл и положила его перед коллегой.

Заинтересованно хмыкнув, тот тщательно вытер руки салфеткой и осторожно его открыл. Буквально через несколько секунд его брови поползли вверх, он присвистнул от удивления и, изумленно взглянув на Ребекку, сморщил нос, как от неприятного запаха.

– Нихрена себе. И это под самым нашим носом.

– Хочу уточнить. Под вашим носом, – улыбнулась она и подняла свой бокал в приветственном жесте. – Ты теперь мой должник Питерс.

Санкт-Петербург

В его «методичке» не было абсолютно ничего зловредного или даже подозрительного. Стэн несколько раз внимательно просмотрел программу перехода на новый интернет-протокол и с каждым разом все больше убеждался, что она не несет никаких опасных посторонних встроенных элементов. Он работал над ней уже больше года и досконально знал все блоки. К тому же в адаптации «методички» принимали участие программисты из Минобороны и кабмина, а еще из ФСБ и МВД. Уж они-то наверняка вывернули ее наизнанку в поисках вирусов, бэкдоров или тайных закладок, и, если бы она представляла скрытую опасность, его как разработчика уже бы давно нешуточно трепали спецслужбы.

Сделав несколько глотков энергетика, Стэн потер покрасневшие от напряжения глаза и сощурившись принялся строку за строкой вычитывать очередной блок командных кодов программы. Было уже около часа ночи. После новости об аварии с Марой он сразу засел за работу и отвлекся только один раз на то, чтобы пожевать кусок пиццы, который каким-то чудом сохранился в холодильнике. Но, видимо, он напрасно искал подозрительные зацепки в программе: «методичка» была безобидна, а опасения полковника Ткачука оказались напрасны.

Не отрывая глаз от экрана, Стэн устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. Последний программный блок проверен. Как и все предыдущие, он оказался чист. Может, он не там ищет? Сама программа хранилась на облачном сервере. Сейчас он работал с ее последней изолированной копией, которую скачал на свой ноутбук. Был возможен вариант, что в последний момент перед передачей методички клиентам в нее внесут какие-то изменения. Заразят вирусами и оставят окна для удаленного ввода боевых программ. Но у клиентов будет почти две недели, чтобы все проверить и вычистить. Глупо рассчитывать на то, что лучшие программисты в мире, работающие в киберцентре ФСБ, не заметят вредоносные элементы. Значит, если от его программы и исходит какая-то угроза, то кроется она в другом. Здесь нужен был свежий взгляд и экспертное мнение того, кто пару лет назад не без оснований считался лучшим кибервзломщиком Питера. До тех пор пока одна очень серьезная американская IT-компания из Силиконовой долины не перекупила его за огромные деньги и не поставила во главе группы «белых хакеров», основной задачей которых было искать и взламывать ее программное обеспечение в поисках уязвимостей.

Стэн поморгал уставшими глазами и, невзирая на поздний час, потянулся за смартом.

– Привет, Кос, – без особого энтузиазма поздоровался он. – Судя по грохоту, ты в клубе?

– Хе-хей! Привет, амиго! Нашлась пропажа, – стараясь перекричать музыку, проорал в трубку Кос. – Я уж думал все, пипец пришел нашему Стэнику. Телочку нашел себе новую. Друзей забросил.

– Ты где, бро?

– В нашей дыре на Грибоедова. Подкатывай. Я сегодня один, без Ксюхи, ее в командировку на Урал заслали. На минутку зашел вискарика потянуть перед сном да на девчонок поглазеть. Может, цепану кого на ночь. Но, если ты подтянешься, повисим, повеселимся.

– Оки* (*разг. от окей). Буду минут через сорок. Ты не бухай сильно. Разговор есть.