Марийка, 14 лет

Мария заканчивала семилетнюю школу. Училась она отлично и говорила хорошо на русском. Послевоенные годы начала 50-х оказались очень трудными. Приходилось помогать матери на грядках. Марийка в совершенстве научилась взращивать плоды своего труда на этой земле. Старшая сестра вернулась из Германии. Она была отправлена туда в годы войны с фашистами. Вернулась совсем взрослой вместе с мужем югославом. Они построили свой дом напротив родительского, за речкой, и стали жить своей семьёй. Ничего не рассказывали про Германию, никто и не навязывался с вопросами. Другая сестра тоже вышла замуж и уехала в большой город с мужем, который находится на реке Волга. Писала письма, из которых Марийка знала, что они нашли себе работу и жизнь наладилась. В селе с послевоенного времени продолжалась смута. Многие из тех, кто ушёл в бандиты на сторону германцев, продолжали запугивать местных жителей. Терять им было нечего, и люди их боялись. Константин опытный вояка, один из первых, познавший суть политики междоусобных войн, постоянно высказывался о вреде власти бандитов.

– Ничего хорошего вас не ждёт, или тюрьма, в лучшем случае, или отстреляют как волков.

Благодаря репутации смелого человека и возрасту, Константина не трогали.

С годами он стал набожным человеком. Возраст в это время стал проявляться во внешности Константина: голова полностью поседела и появилась сутулость, он больше времени проводил в молитвах, чем на огороде. Теодозия своей терпимостью не мешала его умиротворению. Сама всё делала и приучила Марийку. Со школьных лет за девочкой бегали многие мальчишки. Она нравилась из-за своей яркой внешности. Длинная коса и чёрные глаза с красивыми ресницами делали мальчишек застенчивыми.

– Ты чаровница моя, имеешь силу в своей красоте, – говорила Теодозия Марийке, – жениха тебе надо хорошего, чтобы счастье сопровождало тебя всю жизнь.

Чувство отзывчивости и сострадания настораживали мать. Она понимала, что думать нужно о себе в такое тяжёлое время, а Марийка часто уходила помочь управляться на огородах другим селянам, которые нуждались. Теодозия знала, что запрещать помогать другим нельзя, так как верила в Бога, но с практической стороны понимала и то, что дочь должна к замужеству своему быть практичной и материально думать только о своих достатках. Всё время она поучала дочь и надеялась на то, что она усвоит её наставления и будет готова к самостоятельной жизни, когда придёт её время. На мальчишек села дочь не обращала внимания. Мать чувствовала, что Марийка всё больше становится наивной мечтательницей.

– Значит у тебя другая судьба, если не смотришь на ровесников. Есть и хорошие работящие парни, а тебе всё равно, – сетовала мать.

– Ну не вижу я в них своего жениха, ни в одном, смех, да и только.

Мать вздыхала от своенравия дочери. После безуспешных попыток дружить с Марийкой её дразнили: «дочь гусара, дочь гусара». Ещё со школьных лет к ней прилипло это высказывание. Никого так больше не называли, и она всё время хотела узнать, кто эти люди гусары. Сначала она краснела, когда её дразнили, и ей казалось, что это напоминает слово «гусь». Устала от волнений на этот счёт, и немного повзрослев, решила узнать, что такое «гусар». Учительница была русской и отнеслась к её вопросу с пониманием. Коротко рассказала, что раньше так называли самых лучших военных, которые отличались красотой и своими подвигами. Марийка удовлетворила свой интерес и была благодарна учительнице. С этого момента изменилось её отношение к Виктории Владимировне, которую все недолюбливали и за глаза называли москалькой, потому что она русская. Марийку тоже дразнили дочерью гусара и после того, как учительница ей всё объяснила, она стала даже немного симпатизировать этой москальке. Поняла, что дразнят иногда очень хороших людей, из-за того, что они больше знают и видели.

Одна мысль терзала любопытство Марийки:

– Почему отец никогда не рассказывает про то время, когда он был гусаром?

В день своего шестнадцатилетия она решила поговорить с отцом. Мама сготовила пироги с картошкой ко дню рождения. Поели, и отец поинтересовался, кем хочет быть дочь.

– Я уже есть Ваша дочь. Мечта у меня одна – уехать в город и там найти работу.

От уверенности в сказанном, родители не знали, как реагировать на такие планы.

– Ты лучше расскажи мне отец про гусаров, и от чего нас за глаза не любят.

– Ты, наша любимая доченька, взрослая стала. Во всём помогаешь матери, скажи мне, зачем тебе мой рассказ?

– Учительница сказала, что это смелые и отважные люди, а мальчишки дразнились всегда, и я думала, что это позор какой-то.

– Они не знают, что творят. Их родители говорят обо мне, и они всегда напоминают тебе, что ты дочь гусара. Хорошо, я немного объясню тебе, моя кровинушка, в чём суть.

Рассказ отца

– Вспоминая свою прежнюю жизнь, скажу одно, ни о чём не жалею. Видел другие страны и знаю, как там живут люди. Там всё другое, но верят в Бога и почитают его все народы. Был я в нескольких сражениях. Проливал кровь, иначе было нельзя, потому что на войне или ты победитель, или смерть заберёт безвозвратно. С убитых никогда не брал ценности. Кто проливал кровь и забирал у жертвы ценности, того преследовал злой рок. Нам хорошо платили, и в этом не было нужды. Один раз мы попали в окружение, и наше войско начали беспощадно уничтожать турки. Вырезали всех. Силы были у них во много раз больше. Мы с родственником Иосифом вспороли брюха у своих подстреленных лошадей и забрались внутрь окровавленных тел наших коней. Турки добивали всех, кто не успел спастись. Живых осталось всего несколько человек, и мы в том числе. Бог оставил нас в живых, вернувшись с поля сражения, мы нашли всего трех командиров в своей части. Без приказа нам предложили добираться домой самим. Мы отправились в обратный путь и попали в плен. Много страданий выпало на нашу долю. Мы работали на ферме одного полковника. Если бы узнали, что мы гусары, тогда нас казнили бы сразу. Переодетые, но говорящие по-русски, мы попали в рабство. Многие годы планировался побег. Нас никто не сторожил, но в те времена русских хватали везде, где они попадались. Время было военное, и в особенности гусарских полков боялись и мстили всем, кто попадался. Через много лет, когда жизнь стала более мирной в том краю, мы вернулись домой. Одиннадцать лет меня не было в родном селении.

Отец замолчал, а Марийка прижалась к его груди и заплакала, узнав правду о его службе. С тех пор никогда она не расспрашивала его ни о чём. Только когда она повзрослела, спросила у отца, отчего дразнят её и обвиняют в том, чего нет на самом деле.

– Ты ходишь в клуб на танцы. Там общаетесь, и многие находят свои пары. Посмотри на свою внешность – красивей тебя нет ни одной девушки.

– А зачем тогда мои подружки говорят разное про меня, чтобы опозорить за глаза?

– Что тут скажешь? В Европе сжигали на кострах всех красавиц только потому, что они слишком хороши собой. Из-за этого внешне сейчас очень значительная часть женщин в Европе невзрачны. Это обыкновенная зависть, которая жжёт изнутри коварные души.

Выслушав доводы отца, Марийка осталась под впечатлением. Он развеял сразу всё, что ей было непонятно в поведении ровесников.

Время взрослеть

Марийка стала ездить на заработки в соседние районы. Работы она не боялась, и появились свои накопления. По выходным ходила в сельский клуб и много танцевала. Она не обращала внимания на лукавые взгляды соперниц за мужское внимание. В танце она чувствовала себя свободной и преуспела в этом. Когда она постукивала каблучками о пол площадки под музыку, ладное тело в новом платье заставляло завидовать других девушек. В свою очередь Марийка никем не интересовалась, сердце её оставалось закрытым для любви, которая ещё не пришла.

Марийка уехала пригород Львова на три месяца в совхоз, где обещали хороший заработок. Мама её не отговаривала. Они с отцом всё время повторяли, что единственное их желание – это выдать замуж дочь за обеспеченного человека с хорошим воспитанием. Теодозия мечтала, чтобы муж дочери был непременно врачом.

Вернулась Марийка счастливая. Купила себе пальто и новые туфли. Дома она застала опечаленную мать. Долгими часами она молилась и была совсем молчаливой. Когда она заговорила, её слова были такими:

– Идём в церковь, Марийка, а после поговорим.

Такой мать она не видела никогда. На ней совсем не было лица. По пути в церковь, как обычно здоровались со всеми по дороге в обитель Господню. Во взглядах всех Марийка заметила какую-то ноту сострадания, и люди шептались между собой. Батюшка подошёл к Марийке после службы и добрыми словами обратился к ней:

– Да хранит тебя Бог, чистая душа.

Вернулись домой, и мама стала повсюду зажигать свечи. Затем усадила рядом дочь и заговорила:

– Случилась беда, я сердцем чувствую. Когда ты уехала, к нам приходили бендеровцы. Ты знаешь, многие из села думают и живут старыми порядками. Долго говорили с отцом, звали его с собой. Он ответил, что в их дела он не лезет и у него своя жизнь. Один старый недруг твоего отца сказал, или все вместе, или никак. Чтобы мы были уверены в своей безопасности, нам нужна поддержка всех до одного, кроме Ксёндза, он не в деле.

– Я всё сказал и решение неизменно, – твёрдо стоял на своём твой отец.

Тогда недруг продолжил:

– Ты показываешь другим пример и пойдёшь с нами для разговора в леса. Там будешь объяснять свою точку зрения.

Отец начал выгонять их вон из дома, но все были при оружии. Завязалась драка, и его увели. Мне сказал один не из нашего села, что если буду с кем-то говорить об этом, тогда они сделают тебе плохо, дочь, и сожгут наш дом. Я ждала твоего возвращения и пребывала в беспокойстве за тебя. Ты вернулась, и сердце моё спокойно. Вот что случилось. Как изменить всё я не знаю и боюсь этих людей. Моё сердце подсказывает, что они погубили отца.

Марийка стала возмущаться и высказывала свои способы в поиске справедливости.

– Сейчас успокойся и послушай меня, – сказала мать. – На танцы не ходи больше, мы остались вдвоём, и я не смогу сберечь тебя вне дома. Девушки, которые остались сиротами легко попадают в скверные ситуации. С тобой потанцует один, потом пригласит на танец другой, и будут говорить, что ты пошла по рукам.

– Я ничего не боюсь и с какой стати должна бояться кого-то.

– Ты знаешь всё, как устроена наша жизнь. Все боятся бандитов и думают только о себе. Круговая порука у нас. Сколько лет прошло с войны, а бендеровцы по-прежнему в силе. У них невидимая власть, и ты должна меня во всём слушаться.

Отец не возвращался, и Марийка понимала, что случилось беда, о которой говорила мама. Неведомая сила тяготения увлекала её подальше отсюда. Она съездила во Львов и там завербовалась на заработки в Санкт-Петербург на кондитерскую фабрику на год. Вернулась в село попрощаться с мамой. Теодозия, как и все в селе, недолюбливала москалей, но к удивлению Марийки сказала:

– Тебе восемнадцать лет, и ты совершеннолетняя. Учись сама заботиться о себе. В России порядок, который боятся даже у нас. Обвиняют их во всех грехах, но милицию и русскую армию уважают. Стольких посадили. От того и бендеровцы боятся. Решила – значит езжай. Возможно, там жизнь лучше. Сейчас мне трудно тебе указывать, дочь. Сестра твоя уехала и живёт с мужем в России, ни одной жалобы нет в её письмах.

Утром Марийка села в львовский автобус и долго смотрела через окошко на машущую ей вслед мать.

Ленинград, 1957 год

Поезд мчался по рельсам, постукивая колёсами. Этот постукивающий ритм бился в унисон с сердцем Марийки, или ей так казалось. Вся окружающая атмосфера втягивала в предвкушение нового. Россия оказывалась совсем другой, чем рассказывали дома. Люди общительные и приветливые. Доброжелательность сквозила в каждой душе. Общая победа над фашистами объединила всех в одном устремлении. В основном в вагонах находилась молодёжь. Все веселились и легко знакомились. Разговоры о работе на стройках страны и перспективах – это была основная тема. Марийка нашла новых друзей, тут встречались разные по воспитанию и менталитету люди. Никто не интересовался, кто какой национальности. Делились едой и информацией из своего опыта. Совсем не сравнима оказалась новая атмосфера с предыдущей жизнью Марийки.

Она вспоминала и сравнивала, что дома все здороваются при встрече, но каждый думает только о своём достатке и личных заботах. Так складывалось веками: всё «крутилось» для каждой семьи вокруг своего огорода. Здесь всё полностью до наоборот. Ранее незнакомые люди радовались знакомству и радушно общались. Всех объединяло общее желание трудиться и построить заново огромную страну Россию. Львов также являлся частью СССР, но теперь Марийка отчётливо увидела различия в мировоззрении близких ей с рождения людей и этих новых строителей современной жизни. Никто никого не упрекал, все были веселы. Совсем быстро происходила трансформация в новом для Марийки мире, и старый ограниченный своими устоями мирок села скрывался за дымкой прошлого. Завеса опускалась на былое, всё иначе, и много притягательного открывалось в настоящем. Девушке всей душой нравилось происходящее, и она обрела полную уверенность в том, что шаг сделанный – верный.

Ленинград многомиллионный город с людьми лёгкими в общении – вот первое впечатление, которое получила Марийка. Фабрика кондитерских изделий находилась в Колпино. Всех трудоустроенных поселили в общежитии. Соседки оказались приезжими из Вологды и Архангельска.

– У нас много комаров, кругом тайга. Море Белое с множеством видов рыб. Вот всё, что нас окружало с детства. Потянуло в центр цивилизации, а заодно и сладкого вдоволь поесть, – шутя говорили девчонки.

– Сладкого наедимся на долгие годы вперёд, – с улыбкой подхватила Марийка весёлый тон разговора.

Все дружно рассмеялись. Будто и не было серой однотонной жизни с утра до вечера на поле, вот картина которую видела Марийка. В Ленинграде работали шесть дней, в воскресенье ходили на танцы во Дворец культуры Молодёжи или в кино. За несколько месяцев все основные достопримечательности стали знакомы, и город принял Марийку. Она себя чувствовала комфортно. Для того, чтобы увеличить заработок, решила устроиться на вторую работу, и стала во вторую смену трудиться в бригаде маляров. Удалось скопить денег и обрести независимость. Подружки быстро нашли кавалеров, а Марийка, воспитанная в набожной атмосфере, не могла без любви и законных отношений даже думать о романах. Она значительно превосходила в трудовых успехах своих подружек с Севера. Делала две нормы, а они в свою очередь едва выполняли одну. С раннего детства она, приученная к труду, выполняла автоматически без особых усилий работу у конвейера упаковщицей товара. Она затмила всех своими показателями.

– Очень стараешься, не надорвись! – всё чаще стали говорить другие.

– А я по-другому не умею. Делаю своё дело и всё тут, – отвечала она.

Ходила в церкви, посетила Лавру, всё очень интересовало её, что касалось религии. Совсем никто не посещал храмы, и это обстоятельство удивляло Марийку. Воспитанная в традициях веры она больше всего на свете боялась нарушить законы Божьи. Тут никого не интересовали её взгляды по отношению к Богу, наоборот, переставали с ней общаться. Но когда Марийка являлась на вечер во Дворец Культуры Молодёжи, где танцевала весь музыкальный репертуар, тут уж все признавали – танцует она классно. Завела себе новый гардероб, и вид сельской девушки ушёл безвозвратно в прошлое. Её трудолюбие и набожность стали поводом для «приколов» со стороны подружек:

– Какая правильная вся, совсем не искушённая, – почему-то ехидно выражали свои мнения подруги.

Они легко могли выпить, и некоторые курили, на это никто особого внимания не обращал, главное – вне рабочего времени – единственный закон для всех, а после трудового дня – отдыхай, как знаешь. Марийка поддерживать такую жизнь подруг не стала, и постепенно общение свелось к слову «привет» и «пока». Когда все устраивали загул массовый, тогда Марийка оставалась совсем одна. Не могла она нарушать свои привычки и обычаи села. Там всё как на ладони, любой поступок или слово, сказанное в ненужное время и в ненужном месте, могут изменить всю жизнь человека. Трудностей она не испытывала, радовалась жизни и стала чаще вспоминать маму, для которой приготовила сувениры и подарки.

Особенно Марии нравилось прогуливаться по Ленинграду вдоль набережной и по мостам, которые удивляли своими античными скульптурами. Эта обстановка её вдохновляла и всегда вызывала в ней хорошее впечатление. Часто совсем незнакомые люди улыбались ей, лицо её было в эти мгновения светящимся и милым. Вспоминалась речушка у дома, которая в диком порыве струилась по камням. Дело рук человеческих может восхищать, и она всякий раз дивилась тому, как отделаны камнем берега Невы.