3.

Отец прытко соскочил с дивана, как горный козел. Ранее Нина такой активности за ним не наблюдала, видимо, шефу не к лицу. Или более неловкой и стрессовой ситуации между ними еще не было. Дмитрий второпях застегивал брюки, в то время его спутница была поразительно спокойна. Она неспешно уложила карамельные пряди в стрижке-пикси, протерла уголки губ, щедро накрашенных алой помадой, заправила полупрозрачную блузку, одернула юбку-карандаш, одарила Нину надменной ухмылкой и покинула квартиру, вульгарно покачивая широкими бедрами в черном атласе. Офисная дива, по-другому не скажешь.

– Что это значит?

– Определенно одно: о своем визите нужно предупреждать заранее.

– Я вообще-то домой приехала.

– Ты не одна живешь.

– Неужели тебе нисколько не стыдно?

– Я взрослый мужчина. У меня есть личная жизнь, которая никого не касается.

– А мама в курсе твоей “личной жизни”? Где она, кстати?

– На дачу с Тимофеем уехала. Кофе свари, поговорим по-человечески, без претензий.

– Вряд ли удастся.

– Придется пересилить себя.

Нина поставила турку на плиту. Ее поразил мгновенный переход отца от растерянности к твердости. Его было не узнать. Приезжая раз в полгода последние пять лет, она и не заметила, когда папа изменился. Перед ней теперь был властный мужчина, ухоженный и самодовольный. Падкий на наглых фиф из вульгарных мыльных опер! Никогда не встречала более высокомерных и бесстыжих особ. Хотя где ей было с ними пересекаться, в универе на парах?

Да уж, Нина, отстала ты от жизни. Она круто поменялась. Может, всегда была такой, а ты не замечала, одержимая сначала золотой медалью, потом красным дипломом. Ты хотела обеспечить себе будущее. Стоило, хоть иногда, оглядываться по сторонам.

Мама. Как быть с ней? Сделать вид, что ничего не произошло, или рассказать правду и собственными руками разбить ей сердце. А если она в курсе отцовских измен и живет в аду? В таком случае, это ее выбор. Развестись, отсудить половину нажитого и покинуть город можно всегда. Или нет? Нине уж точно надо уезжать обратно в Москву, подальше от этих грязных интриг внутри семьи. Слишком больно. Невыносимо. Родные стены стали омерзительны.

Размешивала сахар в чашке с кофе уже минут пять, погруженная в свои мысли. Хотелось то выплеснуть черное варево отцу в лицо, то забыться амнезией, то схватить вещи и уйти, не оглядываясь, то набрать маме и вывалить ей всю правду за сегодня. Водоворот мыслей закружил девушку. Того гляди закричит от досады и разочарования. Ее мир рухнул и прежним уже не станет. Москвины, уважаемые и успешные, родные и любимые – лишь картонная декорация, фальшивка, сгорающая на ее глазах. Надо запомнить, что отныне сюрпризы – это не ее. К черту, такие эффекты неожиданности.

– Дочь, это жизнь. Мы мало отличаемся от других. У мужчин есть свои потребности. Так было всегда. В этом нет ничего сверх-страшного, – Дмитрий уговаривал дочь, пытаясь вырасти в мирное русло.

– Я решила строить карьеру в Москве.

– Это вряд ли. У меня другие планы. Ты будешь у меня на глазах.

– В каком смысле?

– Устрою тебя к себе. Иначе твоя карьера начнется с уборщицы. А жить придется в загаженной коммуналке в пригородном захолустье. Без моих денег и имени у тебя ничего не получится.

– Красный диплом все-таки я сама заработала, без твоей помощи.

– Уверена?

– Ты причастен к моим оценкам?

– Дочь, у меня все всегда под контролем. Тем более твои дела.

– Ты блефуешь! Не присваивай себе чужие заслуги! Диплом – главное достижение в моей жизни. Дай немного денег, чтобы комнату снять на первое время! Больше ни о чем не прошу. Докажу тебе, что всего смогу добиться в одиночку.

– Зачем тебе трудности? Кому и что ты пытаешься доказать? Мне и так ясно, что ты – умница. Тебя ждет успешное будущее. Хочу его наблюдать своими глазами.

– Мне нужно идти дальше, Москва – другой мир, где возможностей в миллион раз больше. Там мое место.

– Наша столица коварна и упряма. Она может в любой момент уничтожить тебя. Не готов к такому риску.

– Ты же всегда рядом. Не позволишь этому случиться. Отпусти меня. Не смогу теперь жить здесь.

– Ты остаешься. В противном случае я позабочусь, чтобы твоя карьера ограничилась сферой клининга.

– Не бывать этому! Решать только мне.

– Будешь ты решать. Будешь! – отец ударил кулаком по столу с силой, кружки перевернулись, а кофе разлился и капал на пол. Продолжил спокойным голосом,– Отдохни две недели и выходи на работу в бухгалтерию. И еще, думаю, ты уже поняла, что о сегодняшнем неприятном для нас инциденте нужно забыть.

Нина ушла к себе в комнату. Жизнь, словно встала на паузу. Время остановилось. Она не была уверена, хочет ли, чтобы оно продолжало свой путь. Планы полетели прахом. Этот город снова душил ее, как в школьные годы, только теперь он усилил хватку. Жаждала вырваться и скрыться. Но от отца не убежать. Оказалась в западне.

Девушка рассматривала себя в зеркало. Прежней школьницы не было и в помине. Она давно уже не носила челку. Длинные, спутанные, теперь каштановые волосы обрамляли лицо и спускались до локтей. Нина принялась с остервенением расчесывать густые пряди, распутывая узелки.

Щеки побледнели. Небесные глаза устало щурились, под ними появились синие круги. Провела по пунцовым пухлым губам гигиенической помадой и поморщилась. Стало тошно из-за кофе, выпитого на голодный желудок.

Укуталась одеялом и закрыла глаза. Тимоши не хватало с его расслабляющим мурлыканьем и лаской. Котик потоптался бы по ней лапками, потерся мордочкой, вытянулся вдоль нее и обнял.

Дурманящие чары сна уже захватили сознание Нины, когда в сумке пиликнул телефон. Перевернулась на другой бок, проигнорировав уведомление. Но раздался телефонный звонок, потом еще один, настырный и долгий. Тут без вариантов, придется ответить. Почти уверена, что это Мила, а, значит, она не отстанет.

– Угомонись, женщина, я спала, – не открывая глаз, промычала Нина.

– Семь вечера. Ты в порядке? – беспокоилась подруга.

– Устала с дороги.

– Ты дома?

– Не успела набрать. Кстати, нам поговорить надо срочно. Приезжай к нам?

– Скоро буду. Мне тоже есть, что рассказать.

Очередное доказательство необъяснимой связи между подругами: они чувствовали, когда нуждались друг в друге. Одна вспомнила – вторая тут же позвонила, уловив посыл. Как они это делали, для них самих было загадкой.

4.

– Добрый вечер, Дмитрий!

– Мила, ты тут как тут. Привет. Нина на кухне, проходи. Соблазнительный пирог, угостишь?

– Конечно. Шикарно выглядите!

– В ресторан на встречу с партнерами собираюсь.

– С теми, которые сегодня утром приезжали?

– Все-то ты знаешь.

Отец пафосно поправил лацканы пиджака. Выглядел он и правда блестяще в свои сорок восемь. Черный смокинг подчеркивал широкие плечи и крепкие руки. Расстегнутая на три пуговицы белоснежная рубашка обнажала гладкую шею. Из-под рукава выглядывали часы, статусная и дорогая вещь. Они усиливали брутальность образа.

Вытянутая форма лица. Строгая и аккуратная стрижка светло-русых волос, щедро разбавленных сединой. Проницательные глаза цвета еловой хвои, суровый взгляд и острый нос, выразительные губы, окруженные ухоженной щетиной. Красивый мужчина.

Нина рассматривала папу, будто видела в первый раз. Лоск, уверенность и бешеная энергетика даже Милу лишали рассудка, не то, что женщин, случайно оказавшихся рядом. Кстати, о Миле. Она тоже любовалась Дмитрием, забыв о приличиях. Пялилась на него со знакомой улыбкой. Так подруга смотрела только на парней, от которых с ума сходила. Ее лицо сейчас выражало стопроцентную негу, что, само собой, льстило отцу. Пора спасать свою бестолочь: “Пойдемте пить чай! Мили, обними меня сейчас же! Блондинка моя, наконец-то я вижу тебя не через экран телефона! Соскучилась!”

– Пирог – бомба, – отец с аппетитом наворачивал второй кусок. Он вел себя непринужденно, будто пару часов назад не стоял перед Ниной с расстегнутой ширинкой. – Мой любимый, с картошкой. Никакая ресторанная еда с ним не сравниться.

– Сама испекла. Настроение кулинарное было, – смущенно мямлила подруга.

– Заходи к нам с такими вкусностями почаще, – хлебнув чаю расхваливал отец. Он открыто заигрывал с девушкой, которая ему в дочери годилась. Та млела от удовольствия. От очередного откровения снова начало подташнивать.

– Без пирогов не приходить?

– В любое время. Ты нам, как родная, – отец взглянул на часы и заторопился. – Мне пора выезжать. До встречи, девчонки.

Отец намеревался поцеловать дочь в щеку, но та увернулась. Мила же смотрела ему вслед своими зачарованными большими карими глазами, часто хлопая густыми, длинными ресницами.

– Напоминаю, что он – мой отец. Не вздумай, – строго прошипела Нина. – Пошли ко мне в комнату. И накинь кардиган, ради всего святого. Он ушел уже.

– Не ворчи, – Мила одернула чересчур короткое, плотно облегающее черное платье из тонкого материала.

– Разговор только между нами, вообще никому не рассказывай, –