4 глава «Начало начал»

Еще в течение месяца проходили различные кастинги и просто наборы в массовку. Еще через пару недель съемочная группа собралась для начала процесса. Я с нетерпением ждала этого, чтобы снова увидеть Томаса и Карину. Чтобы найти в них своих друзей. Перестать быть одной. Я изрядно устала спать и просыпаться одной. Не видеть новых сообщений каждый раз, что заходила в соц. сети, устала справлять праздники в одиночестве, разговаривая с родственниками по телефону.

Была середина февраля. Уже начал таять снег. Везде была грязь и сырость, свойственная, как весне, так и осени. Мы с руководительской группой решили отснять некоторые сюжеты здесь, в Ливерпуле и около него, пока не появилась зелень. Каждый день был ценен.

Первый день съемок. Я не могла в это поверить. Вокруг шикарное оборудование, знаменитые люди киноиндустрии, в числе которых теперь и я, и все-все, что обычно бывает на всех съемках. Стулья с надписями, кому они принадлежат. Фургоны для того, что делать там грим, переодеваться и скрыться от погоды. Огромные лампы, рассеиватели, отражатели, громкоговорители, кинокамеры, краны, рубка режиссера с плейбеком, обмотанные проводами звукооператоры. Операторы выставляют камеру по статистам, фокуспуллеры вымеряют расстояние. В фургонах гримеры готовят к съёмкам актеров. На площадке идут последние приготовления сцены. Романтика, о которой я мечтала так много лет.

Полная энтузиазма, я осматривала начало плодов своих трудов. Я вся светилась от счастья. Исполнилась одна мечта из моих самых больших и несбыточных желаний. Конечно, я надеялась, что фильм получится не хуже книги и принесет достаточно денег и известности, каждому стоящему здесь человеку. Однако на тот момент для счастья мне было достаточно и того, что съемочный процесс начался.

Неожиданно я столкнулась с кем-то, кто тоже был заворожен чем-то. Это был парень, чье мускулистое плечо я почувствовала даже через куртку. От него повеяло чем-то приятным, какими-то пряностями, но я не разбиралась в запахах трав так же, как и сейчас, ведь я не гурман, чтобы разбираться. Но все же определить, что запах приятный, я могла.

Я подняла голову, попутно извиняясь. Это был Томас. Он светил своей чистой, светлой улыбкой, что заворожила меня еще в нашу первую встречу.

– Привет, – и снова его мягкий голос, растворяющий меня в мечтах, но на сей раз впервые обращенный ко мне. – Как ты?

– Привет. Я? Ну… – я не знала, что ответить, не могла связать даже пару слов.

Я столько лет боролась с этой слабостью – застенчивостью – и победила, но спустя семь лет влюбленности я потеряла это способность. Я прочистила горло, оправдывая тем самым свои запинки.

– Я приболела чуть-чуть. А так я безумно счастлива, просто потому что я здесь и участвую во всем этом. Пару месяцев назад я об этом и подумать не могла.

Неожиданно Томаса позвали, и я снова осталась одна, оглядывая результаты своих трудов. Однако осталась от этого столкновения теплая полоса в душе.

В конце дня мы все отправились в отель, находившийся в пятнадцати минутах ходьбы от места съемок. Мы большой гурьбой шли по заснеженным улицам, погруженным во мрак приближающейся ночи. Сценаристы разговаривали между собой, обсуждая какую-то важную деталь сценария. Режиссеры и продюсеры активно рассуждали о чем-то с композитором, который появлялся на съемочной площадке лишь на секунды раза три. Костюмеры общались с гримерами, бурно разглагольствуя на тему потасканных одежд, поцарапанных лиц.

Я снова шла одна, наблюдая, как грустно падает снег. Совсем как в те годы, когда кроме самой себя у меня в друзьях не было. И вот это время вернулось.

Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула от неожиданности. Большая ладонь Томаса и его длинные озябшие пальцы держали меня за плечо. Он широко улыбался от удачности своей пакости. Но для меня это была радость, и все равно, что немного было неожиданно. Рядом появилась Карина, ее щеки и нос приобрели красноватый оттенок. Я посмотрела на Томаса. Он укутался в шерстяной шарф так, что ниже носа все было спрятано в одежду. Карина была так же сильно закутана. Ну, а я шла с «голой шеей», как сказала бы мама, будь она там, и без шапки, высунув руки из карманов, потому что они там потели. Но такая разница вполне ожидаема, ведь я жила в месте, где летом – нещадная жара, от которой нет сил, чтобы дышать, а зимой – жгущий холод, где за ночь может выпасть годовая норма снега Лондона.

– Как тебе не холодно? – спросила Карина, но я еле ее расслышала из-за шарфа. – На улице же дубак!

– Просто, каким бы ни был южным Южный Урал, это Урал. Поживите там лет так пять, и ко всем природным условиям будете готовы, – я вспомнила все те природные ненастья, что настигали меня саму.

Хорошее было время. Опасное, но это не главное.

– Ты раньше жила на Южном Урале? А где это? – спросил Томас.

– Далеко-далеко отсюда, – я вздохнула, ностальгируя. Мое лицо расплылось в довольной улыбке теплых воспоминаний.

– Очень конкретно. Но хоть расскажи, как выглядит оно. Родино твое.

– Там красивее, чем где-либо еще. Бескрайние степи, к августу становящиеся золотыми. Там самая плодородная почва. Растут самые душистые дикие травы, наполняющие чай, который мы тут с вами в отеле пьем. Там почти нет дубов, кленов, но там полно карагачей, которые зеленеют независимо от погоды в мае и отпускают свою листву лишь под конец ноября. Там самые чистые реки. Не большие, но люди сделали их большими. Древние Уральские горы, Синие скалы, которые на самом деле синие. Дороги у каких-то городов когда-то были выложены змеевиком, а полудрагоценный камень, как-никак! А в моем городе самые ровные дороги. Есть улицы, напоминающие Петербург. А сам город стоит на границе Европы и Азии. Там живет мало людей, но тем, которых знала, я не встречала аналогов в других городах. Там жили прекрасные писатели, музыканты, выигрывающие мировые конкурсы, спортсмены, представляющие город на мировом уровне. Там самые лучшие учителя, работавшие еще при Советском Союзе. Им нет равных. Они и друзья, и наставники. С одним учителем мы всем классом были близкими друзьями. Вместе справляли ее день рождения.… Как же я хочу снова оказаться там, – по моей щеке потекла слеза.

Я хотела домой.

– Обязательно слетаем туда когда-нибудь, – Томас обнял меня и прижал к себе.

– А что только вы нежность получаете? – Карина прижалась ко мне.

Я обняла обоих за плечи. Мы смеялись. Если так будет здесь, то и будет скучать незачем.

Когда я ложилась спать в своей комнате, стены, которые были настолько тонки, что пропускали все звуки, поведали мне о любви между Кариной, ее мужем и ее дочерью вновь. Я вспомнила их затуманенные временем голоса и лица.

Я стала вспоминать своих друзей. Сотни лиц и голосов престали предо мной. Я вспомнила последнюю встречу с лучшей подругой из университета. Она уехала за полгода до окончания учебы. Мы мало переписывались, а потом вовсе перестали. Она удалила меня из друзей, я ее тоже. День за днем вспомнить ее лицо становилось все сложнее.

Я помнила самые яркие случаи нашей дружбы, ракурс ее лица в определенные моменты. Но особенности эмоций, тембр голоса и манеры… самое главное в человеке, что отличает его от тысячи других, я не помнила. Как же беспощадно время! Оно стирает из памяти даже самых дорогих людей. Если кто-то, кто был мне близок, умрет, его лицо, его голос можно будет воспроизвести, но это будет не он. И постепенно ты забудешь его глаза, когда-то наполненные радостью или печалью, кожу, обдуваемую жарким ветром. Руки, когда-то коснувшиеся тебя, губы, говорившие для тебя, волосы, тысячи раз омытые дождем, звонкий смех, горький плач и улыбка, которую ты наблюдал годами, исчезнут, сотрутся из памяти. Как пыль улетят куда-то. Навсегда.

5 глава «Неожиданность»

Так в заботах, работе, мыслях прошла рабочая неделя. Карина, которой я когда-то улыбалась, как клиенту, теперь была моей подругой. Мы вместе ели, вместе проводили вечера за чашкой чая, кофе сериалами и фильмами. Она была одной из немногих взрослых, которые были счастливы, как дети, умели радоваться мелочам, но быть хорошими родителями, достойными уважения сверх меры. Карина по-настоящему скучала по своей дочери Камиле. Каждое свободное время она посвящала разговорам с семьей по телефону. Когда мы с ней болтали, ее рассказы на 90% были о дочери. Ее семья стала для нее всем.

Я понимала, что это нормально, но в свои уже 23 года не могла примерить это на себя. Я не знала, смогу ли всецело посвятить себя семье. Ведь всю жизнь хотела только одного: жить в кайф, брать все, что дает жизнь, и наслаждаться. О, я не хотела вечеринок, не хотела большого количества парней, девушек, наркотиков, алкоголя или сигарет. Мне было достаточно еды, саморазвития, книг и фильмов, теплых вечеров.

Иногда к нам присоединялся Томас. Я свыклась с его присутствием, и его красота и обаяние больше не сводили меня с ума до опьянения. Однако, пока он не видел, я смотрела на него, изучая его тело, лицо. Я старалась запомнить как можно больше деталей, чтобы спустя годы, я не забыла его лица.

Томас мало говорил. Он был обычным молчаливым англичанином. Однако, он раскрепостился через день, и мы свободно разговаривали, будто были друзьями уже много лет. Узнавая его все больше с каждым днем, я все более влюблялась в него, будто тонула в нем, но сей процесс был сладок. Томас рассказывал о своих друзьях, путешествиях по миру, всевозможных развлечениях, блюдах и вечеринках. Он был свободным, веселым человеком, желающего того, что и я: свободы и счастья. Обычно у таких людей много девушек, как одноразовых, так и долгих. Но Томас не был обычным. Он ни разу не говорил про девушек, бывших на его вечеринках, случайных связях. Такой необычайности была причина: он был создан только для одной, как говорил сам. Про свои отношения Томас, в отличие от Карины, не проронил и слова. Так что я слепо надеялась на отсутствие у него девушки и на его «натурализм».

После рабочего дня Карина, прикупив сувениры для семьи, собралась домой на выходные. Когда я прощалась с ней, Томас тоже выбежал на крыльцо с каким-то рюкзаком. Он остановил Карину, когда она клала свой портфель в багажник таксиста.