Глава 4

– Хелена-а-а-а! – слышу где-то далеко-далеко. «Мама, я только что легла, даже заснуть ещё не успела…» – отвечает моё сонное «я».

– Хелен! Вставай, ты опоздаешь! – Марго нежно трёт мою щеку и я еле-еле открываю один глаз.

– Который час? – спрашиваю сквозь сон.

– Пора вставать, солнышко. Завтрак уже готов, – она начинает слегка щекотать меня, чтобы я быстрее проснулась. Под действием маминых манипуляций я, хихикая, всё же встаю.

Голова гудит, самочувствие, скажем так, не очень. Хочется спать. Плетусь в ванную. Стоя под душем, постепенно убавляю горячую воду, чтобы быстрее взбодриться. Достигнув поставленной цели, я быстро вытираюсь и бегу одеваться. Закинув всё необходимое в сумку, спускаюсь вниз и спотыкаюсь о собственную ногу, чудом удерживая равновесие. Сумка летит к двери, долетая только до коврика, видимо, тоже не выспалась. Облом! Ну и ладно. Завтракать, если честно, совсем не хочется. Но чтобы не расстраивать Марго, присоединяюсь к ней за столом. Сил хватает только на сок и двойной кофе.

– Мамочка, спасибо за завтрак! Чтобы я делала без тебя? До вечера! – чмокнув её, беру сумку и выхожу на улицу.

Да! Погода с утра тоже не очень. Моросящий дождик, смешанный с неприятным холодным ветром, радости не добавляет. Надо же, как резко изменилась погода? Вчера был такой чудесный теплый день, а сегодня? Б-р-р-р.

– До вечера, дорогая! Не забудь позвонить и поздравить Бетти! – на ходу напоминает Марго о дне рождении её сестры.

– Окей! – отвечаю я и, захлопнув дверь, бегу к машине, прикрываясь ладонью.

– Доброе утро, миссис Глэдис! – пробегаю мимо, мельком взглянув её сторону.

– Доброе утро, Хелена! – сдержанно отвечает миссис Глэдис, в руке у неё большой черный зонт-трость, она этим аксессуаром, видимо, очень гордится (таких, дескать, больше не делают).

Взбодрившись ещё больше под утренним дождём, закидываю сумку, завожу машину, включаю любимую музыку AC/DC «Thunderstruck» и еду на работу. Доехав достаточно быстро до города, паркуюсь на стоянке. Хорошо, что в бардачке есть маленький сиреневый зонтик с изображением любимого Нью-Йорка. Выскочив из машины, спешу на работу. Проветривая классы, готовлю музыку, переодеваюсь, делаю растяжку и жду первую группу. Проведя первые два занятия, жду Эйприл, чтобы посплетничать о вчерашнем вечере, как мои мысли прерывает Томас.

– Хелен! Привет! – он чем-то сильно обеспокоен. – Слушай, позвонили из больницы, сказали Эйприл и Генри попали вчера в аварию. Чёрт, что теперь делать? Наверное, надо навестить их? – Томас пожимает плечами, не зная как поступить.

– Как в аварию? – я даже сажусь на стул, обалдевшая от этой новости.

– Ну, вроде как Генри не справился с управлением, и они врезались в столб, – он запускает руку в волосы, нервно их теребя. Тут же прибегает Зои и, плача навзрыд, бросается в объятия Томаса.

– Зои, не плачь, а то я тоже сейчас разревусь, – сдерживая слёзы, подхожу к ним. Обнявшись, мы молчим, боясь сказать хоть слово. «Надо взять себя в руки и не распускать нюни». Нарушив молчание, я предлагаю сходить к ребятам.

– Томас! Я, пожалуй, навещу их, а ты возьми моих Смитов. Хорошо?

– Конечно, Хелен, без проблем! – он облегченно вздыхает, как будто снимает с себя груз ответственности.

Извинившись перед Смитами, я объясняю им, что должна отлучиться по срочному делу и отправляю их к Томасу.

Переодевшись, выхожу на улицу и, не обращая внимания на дождь, решаю пройти пешком до больницы. Мне просто необходимо подышать свежим воздухом.

«Боже! Попали в аварию?!» – Меня колбасит от этой новости, ноги трясутся, ладони холодные, даже непонятно от чего больше, от страха или от холодной погоды. «А если с ними что-то серьёзное случилось? Нет! Нет! С ними всё будет хорошо!». – Я иду по улице и не замечаю прохожих, которых задеваю и которые задевают меня. Переходя дорогу, я вдруг замечаю перед собой такси, из которого выскакивает шофер-индиец и на ломаном английском посылает ругательства в мой адрес. Не обращаю на него внимания, иду дальше, поскольку полностью погружена в свои мысли.

Добравшись до больницы, на пару минут задерживаюсь у входа.

«Уф! У-у», – сделав глубокий вдох, выдох, вхожу в приёмный покой. Боже! В какой муравейник я попала! Сколько же здесь народу? Пациенты, врачи, медперсонал, посетители. У меня уже в глазах рябит!

– Здравствуйте! – говорю я, подходя к стойке, за которой сидит медсестра в белоснежном халатике. Вчера к вам доставили Эйприл Мур и Генри Купера. Они попали в аварию. Вы не могли бы подсказать, в каких они палатах?

– Здравствуйте! Минуточку, сейчас посмотрим! – она откладывает в сторону какой-то журнал, набирает на клавиатуре фамилии и мышкой ищет по компьютеру номера палат.

Я нервно стукаю пяткой, оглядываясь по сторонам. Мой страх за друзей становится всё больше. Быстрее бы всё выяснить, – вертится в моей голове.

– Так! Эйприл Мур. Да! Вот, пожалуйста, в 404, это на четвертом этаже. Теперь Генри Купер. Мистер Купер лежит на пятом в 501 палате. Можете подняться на лифте, мисс. Пройдите направо до конца коридора, там есть лифт, – очень любезно объясняет она.

– Спасибо! – благодарю её за помощь и бегу к лифту. Зайдя в кабину, я нажимаю на кнопку, но тут ко мне присоединяются два медбрата. Они завозят каталку с мужчиной, один держит капельницу и, улыбаясь, поглядывает на меня, другой очень серьёзно смотрит в стену. Не обращая внимания на весёлого медбрата, я перевожу взгляд на каталку. О Боже! Голова мужчины полностью забинтована, на лице и плечах ушибы и ссадины. На белой простыне растеклось красное пятно. Прижавшись к стене, я чувствую подступающую тошноту, отвожу взгляд, упираясь глазами в потолок. «Ля-ля-ля. Думай о чём-нибудь приятном», – пытаюсь вспомнить что-то хорошее, но на ум ничего не приходит. «Блин, я же Бетти забыла поздравить!» – вдруг вспоминаю я и решаю позвонить после того, как выйду отсюда. К моему счастью парни выходят на третьем этаже. «Какое облегчение!»

Следующий этаж мой. Выйдя из лифта, я оказываюсь в длинном коридоре, освещённом яркими люминесцентными лампами. Найдя 404 палату, я осторожно открываю дверь, захожу, чтобы не разбудить Эйприл, и тут же зажимаю ладонью рот, плача навзрыд от увиденной картины. Боже! Голова перебинтована, на теле синяки. В руку вставлена иголка с длинной трубкой, присоединённой к капельнице, изо рта тоже торчат две трубки, присоединённые к непонятному аппарату. Бедная моя Эйприл! Я вытираю слёзы и приказываю себе не плакать. Тихо подойдя к ней, стою так какое-то время, пока не заходит врач, похожий на Уилла Феррела, только у него что-то с глазами, по-моему, они косят.

– Добрый день, мисс…?

– Рид, – быстро отвечаю я, вытирая слёзы, и с тревогой жду, что он скажет.

– Меня зовут доктор Джонс. Приятно познакомиться, – жмёт мне руку и как-то странно улыбается. – Кем вы являетесь мисс Мур? – подмигивает мне косым глазом.

– Мы работаем вместе и она моя лучшая подруга, – отвечаю я, сдвигая брови, чтобы казаться серьёзнее.

– А у мисс Мур есть родные, кому бы мы могли сообщить о случившемся? – от его противной улыбки и приторного голоса мне делается не по себе.

– Я сама сообщу её родным, – сухо отвечаю я, «когда сочту нужным», – добавляю про себя. – Мне бы хотелось узнать о её состоянии.

– Да, конечно. О состоянии… – он начинает изучать её историю болезни и, сжимая губы в тонкую полоску, говорит с важным видом, приподнимая брови. – На данный момент мисс Мур находится в стабильном состоянии средней тяжести, и её жизни теперь ничто не угрожает, – он высокомерно смотрит на меня и через несколько секунд снова говорит:

– Легко отделалась ваша подружка. Вот к чему приводит езда в нетрезвом виде, мисс Рид! Если захотите узнать подробнее, подойдёте на пост, спросите меня. Сможем поговорить ещё о вашей подруге. А сейчас мне пора. Извините, но у меня много пациентов! – он гордо выпячивает грудь и выходит из палаты.

«Фу! Какой неприятный тип, хоть и врач». Я отряхиваю пиджак, как будто только что испачкалась, и снова подхожу к Эйприл. Сажусь на краешек кровати и нежно глажу её руку. «Эх, Эйприл, Эйприл? Как же вас угораздило впечататься в столб? Генри ведь такой классный водитель. Что же произошло на самом деле? Как он там? Надо будет тоже навестить его», – размышляю я, как вдруг Эйприл начинает стонать и, моргая, открывает глаза.

– Эйприл, милая! Ты как? – склоняясь над ней, я тихо всхлипываю.

Она начинает стонать сильнее. Испугавшись, я выбегаю из палаты и зову на помощь. Приведя медсестру, полную чёрную женщину, я прошу посмотреть, что с Эйприл. Она проверяет капельницу, прибор, к которому подключены трубки, и осматривает её.

– Всё в норме! Если у вас есть блокнот и ручка, то дайте ей, похоже, она просто хочет что-то сказать вам, – с этими словами медсестра выходит, и я лихорадочно ищу в карманах бумагу и ручку. Найдя, всё подсовываю ей под руку. Эйприл, преодолевая боль, что-то царапает мне.

– «меня завтра контракт, серьёзные деньги, выручи, умоляю, тел. ХХХХХХХХХХ», – в бессилии закрыв глаза, она, похоже, опять проваливается в забытьи.

Какое-то время я стою, обалдевшая, и перечитываю записку. Посмотрев на Эйприл, снова перевожу взгляд на записку и снова перечитываю.

– Что за бред? Какие деньги, какой контракт? – бурчу себе под нос. Ещё раз внимательно перечитав записку и всё обдумав, решаю, что это всего лишь действие лекарств. Эйприл никогда и ничего от меня не скрывала. Если бы это было правдой, я бы знала. Посидев ещё немного, осторожно целую её в щеку.

– Поправляйся скорее, – шепчу ей на ухо и выхожу, чтобы снова не расплакаться.

Поднявшись в 501 палату, навещаю Генри. Он спит. Около него тоже стоит капельница, изо рта торчит трубка, присоединённая к такому же аппарату, как у Эйприл. На лице есть небольшие ссадины и синяки. Видимо, удар больше пришёлся на Эйприл, потому что видок у неё куда хуже, чем у Генри. Немного постояв около него, выхожу из палаты, чтобы случайно его не разбудить. Обессилевшая от всей этой ситуации, я прислоняюсь к стене, чтобы немного прийти в себя. Ко мне подходит его лечащий врач, женщина, похожая на Шеннон Доэрти.

– Здравствуйте! Вы, наверное, хотели бы узнать, как себя чувствует мистер Купер? – она заглядывает мне в глаза, сочувственно улыбаясь.

– Здравствуйте! Да, если вам не трудно, – прошу я. Но от всей увиденной картины и от больничного запаха чувствую острую необходимость в свежем воздухе. Иначе просто могу упасть в обморок.

– С вами всё хорошо? Как вы себя чувствуете? – участливо спрашивает она. – Пойдёмте, присядем, и я всё вам расскажу, – она берёт меня под руку и ведёт к стульям, стоящим недалеко от палаты. Мы садимся, она открывает его историю болезни, бегло читает и говорит:

– Ну что я могу сказать, сейчас у него стабильное состояние. Все органы в норме… Вам, может, воды принести? – снова спрашивает она.

– Да, если можно, – шепчу я пересохшими губами. Когда она приносит воду, я с жадностью выпиваю и благодарю её за понимание.

– Меня зовут доктор Фостер. Вы можете сказать мне, кем вы приходитесь мистеру Куперу?

– Мы работаем вместе, – устало отвечаю я.

– Тогда, может, подскажете, как нам связаться с его родными? – она приготовилась записывать телефон.

– Не беспокойтесь, я сама сообщу им, – как можно убедительнее отвечаю я.

– Хорошо! Тогда вам необходимо сейчас выйти на воздух и немного расслабиться, – улыбнувшись, она прощается и уходит. Посидев ещё немного, я плетусь к лифту, спускаюсь вниз и, выйдя на улицу, начинаю глубоко вдыхать в себя холодный мартовский воздух. На лицо падают мелкие капельки дождя. «Боже! Как же хорошо подышать свежим воздухом!» Придя в себя, я решаю не пользоваться транспортом, а вернуться в студию тем же путём, что и пришла. Вспомнив о Бетти, звоню и, стараясь быть радостной, поздравляю её с днем рождения. Идя по улице, я все размышляю про Эйприл с Генри. «Да! Хорошо повеселились, нечего сказать! Родителям я, пожалуй, звонить не буду. И ещё эта записка. Какая-то странная история. Нет, это всё бред, просто глюки!» – убеждаю себя, заходя в студию.

– Ну, как они? – спрашивают меня Томас и Зои, когда я захожу в свой класс.

– Врачи говорят, состояние стабильное, средней тяжести. Самое главное, что они живы, – уставшим голосом отвечаю я.

– Да! Самое главное, что они живы и что они в безопасности, – с облегчением от положительной новости соглашаются они. Мы вновь возвращаемся к работе.

Кое-как, дождавшись вечера, я прощаюсь с Зои и Томасом и еду домой. Из головы никак не выходит вся эта история с ребятами и запиской. Вечером за ужином обсудив все дела за день, я рассказываю всё Маргарет.

– Эйприл написала мне записку, – я вынимаю из кармана листок бумаги и подаю Марго. Она читает и недоумённо смотрит на меня.

– Ну! И что ты намерена с этим делать? – она отдает назад листок.

– Не знаю. Это больше похоже на бред, чем на правду. Наверное, Эйприл вкололи лошадиную дозу снотворного, и у неё начались глюки. Мам, она никогда и ничего от меня не скрывала и не скрывает. Если честно, я серьёзно к этому не отнеслась. Но всё-таки что-то в этой истории не даёт мне покоя, я даже не знаю, что мне теперь делать?

– Хелен, я думаю, что всё это правда. Если бы она говорила это в бреду, тогда да, это было бы действие лекарств. Но она ведь была в сознании? – она смотрит на меня вопросительно.

– Да она писала записку в сознании. Что ты предлагаешь?

– Позвонить, конечно! – Марго удивлённо смотрит на меня, как будто-то ответ и так очевиден.

– Нет, мама! Ну, это несерьёзно! Эйприл просто перепутала сон с реальностью, – возражаю я.

– Никакой это не сон. Тебе что, так сложно позвонить? Послушай, дорогая! Если ты позвонишь, тогда мы точно будем знать, бред это или правда, – мама говорит очень убедительно.

– Хорошо. Я позвоню. Но что я скажу? – я ещё брыкаюсь, но уже практически сдалась.

– Скажешь, кто ты, откуда знакома с Эйприл. Расскажешь, всё, что с ней произошло и про записку, – она волнуется, это видно.

– Хорошо, позвоню, – говорю я, не в силах больше сопротивляться. Вынимаю из сумки телефон и набираю номер. Никто не отвечает.

– Ну вот видишь, никто не отвечает, – показываю на телефон, в надежде, что она больше настаивать не будет.

– Позвони ещё, – не унимается она. Я стону от усталости и от её упорства, но снова набираю номер. И так раз десять. Но вот наконец-то меня услышали…

– Алло! – говорит приятный мужской голос.

– Алло! Добрый вечер! Меня зовут Хелена Рид. Я подруга Эйприл. Она попала в аварию и просила вам позвонить. Сказала, что у неё контракт с вами, – говорю я с уверенностью, что не туда попала. Я жду и почему-то волнуюсь.

– А вы откуда знаете Эйприл? – после некоторой паузы очень вежливо спрашивает мужчина на конце провода.

«Ни здравствуйте не сказал, не назвал своего имени. Да! Приветливостью дяденька не страдает», – думаю. Но, проявляя вежливость, отвечаю:

– Мы работаем вместе в студии.

«Так значит всё-таки контракт – это не фантазии, а реальность. Это становится любопытно. Ладно, послушаем, что это за контракт…»

– А! Значит, вы можете танцевать стрип-данс? – у него такой ласковый и одновременно вкрадчивый голос, у меня даже мелькнула мысль, что я попала в «секс по телефону».

– Ну да, могу, конечно, – я не понимаю намёков.

– Тогда завтра жду вас по адресу: ХХХХХХХ, где я всё вам объясню, и мы обсудим контракт. Жду вас завтра в 10.00. Всего доброго! – он вешает трубку, даже не дав мне опомниться.

– Ну, что он тебе сказал? – с интересом и некоторым волнением спрашивает Марго.

– Спросил, откуда я знаю Эйприл и умею ли я танцевать стрип-данс. Сказал что, ждёт меня завтра в 10.00 по адресу: ХХХХХХХ, – я сижу растерянная и хлопаю на неё глазами. Идея эта мне совсем не по душе, но поскольку у Эйприл действительно контракт с этим человеком и дело может быть достаточно серьёзным, то я теперь просто обязана съездить и всё выяснить. Я уже всё для себя решила.

– Ой-ой-ой! – качает головой Маргарет. – Что-то мне уже не нравится вся эта затея, тем более спросил про стрип-данс? Зря я настояла на том, чтобы ты позвонила. Ты была права. Надо было забыть про записку и не влезать в это дело. Хелен, прости меня за мою настойчивость, – она качает головой, жалея, что настояла и теперь напугана.

– Мама! Зная теперь, что это правда, я просто обязана съездить и выяснить всё до конца. Не волнуйся за меня. Я взрослая девочка, в случае чего постоять смогу за себя. Я должна ей помочь. Понимаешь? Иначе просто не прощу себе трусости, – я говорю очень убедительно, чтобы Маргарет теперь не начала отговаривать меня. – Мама! Ты должна меня понять!

– Я понимаю тебя, Хелен! Но я боюсь за тебя. Вдруг, случится какая-то беда? Я не переживу этого. Ты тоже должна понять меня, – у Маргарет выступили слёзы.

– Мамочка, всё будет хорошо, успокойся! Завтра я всё выясню. Если меня что-то насторожит или не устроит, я обещаю, что в это дело дальше не полезу, – я стараюсь быть убедительной. – А, теперь давай отдыхать, я очень устала, просто валюсь с ног.

– Хорошо! Доброй ночи, солнышко! Я ещё немного почитаю и тоже пойду спать, – немного расслабившись, отвечает Маргарет.

Стоя в душе, я ещё раз прокручиваю всю сегодняшнюю информацию. И никак не могу понять, почему Эйприл ничего мне не говорила раньше. Таинственный, секретный контракт… Выйдя из душа, переодеваюсь в любимую пижаму и, плюхнувшись в кровать, звоню Зои.

– Зои! Привет! Извини, что поздно звоню, но я что-то неважно себя чувствую. Я, пожалуй, пару дней отдохну. Возьми моих учеников, пожалуйста, – надеюсь, она не откажет. Мы всегда друг друга выручаем. И мне действительно не по себе от предстоящей встречи. Я решила не рассказывать о таинственном контракте ей и Томасу, меньше знают, крепче спят.

– Привет, Хелен! Нет проблем, конечно, возьму. Выздоравливай! – отвечает Зои. Мы ещё немного болтаем о том о сём и, желая друг другу доброй ночи, прощаемся.

Лежу и смотрю в потолок! Мне не спится. Всё думаю и думаю про загадочный контракт. «Эх, Эйприл, Эйприл! В какую авантюру ты влезла? И главное – зачем? Захотелось получить острых ощущений? Или захотелось больших денег? А может, и то и другое? Получается так. Да! Ты всегда любила авантюры! А может, это Генри тебя заставил? Да нет! Он не такой. Он очень заботливый и преданный и не стал бы подвергать тебя опасности! Не понимаю! Но обязательно выясню всё, когда ты придёшь в себя», – решаю я и, закрыв глаза, пытаюсь заснуть. Но сон как на зло не приходит. Я ворочаюсь с боку на бок. Мне всё мешает, мне жарко. Боже! Посидев немного на кровати, иду к окну и, прислонившись лбом к стеклу, всё думаю про Эйприл, про её таинственный контракт и о предстоящей встрече. Немного постояв, иду обратно в кровать, завернувшись в одеяло, снова прокручиваю телефонный разговор: "Умеете ли вы танцевать стрип-данс?" Чёрт, неужели это то, о чём я думаю? Мне становится немного не по себе. Я начинаю считать до ста, иногда это помогает. Может, и в этот раз поможет мне расслабиться? Один, два, три… Досчитав до 98, я, засыпаю.