Глава 2 Эддисон

– Агент Риггс, у вас вопрос?

– Я бы хотела предложить свою кандидатуру.

– Это похвально, и должен признать, что я действительно думал о вашей кандидатуре по настоящий момент. Однако, к сожалению, вашего опыта недостаточно для этой задачи. Надеюсь, вы не будете против, если я озвучу это публично. Пообщавшись сегодня еще раз со старшим агентом Миллером, так как изначально, мне принесли дела самых молодых агентов, которые внешне идеально подойдут к операции. Вы были в их числе, не буду скрывать. Ваша анкета особо привлекла меня, но, к глубокому сожалению, я солидарен с Дереком. Вы не справитесь с этим делом, ввиду отсутствия опыта.

Дерек.

Ах ты ублюдок!

Почувствовала, как земля уходит из-под ног, ведь эта возможность все, ради чего, черт возьми, я положила свою жизнь на карьеру и вопреки наставлениям дяди о том, что я не должна ничего говорить о своих юных связях с Эбейдом, я обязана это сделать, думаю, я уже ничего не теряю.

– Сер, мне необходимо побеседовать с вами лично, – подскочив на ноги, вывалила я, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Боюсь, это придется отложить, присядьте, – сказал он, переведя свой взгляд на присутствующих.

– Я настаиваю.

Мягко говоря, он был весьма удивлен моей настойчивостью. Честно говоря, я тоже. Наши взгляды сплелись в поединке, шли секунды, пока он что-то обдумывал в своей голове.

– Вы готовы заставить своих коллег ждать? – наконец произнес Крейг.

– Да, – мой голос был наполненным уверенностью.

– Это становится интересным. Пойдемте.

Он протянул правую руку по направлению к двери, и я, поднявшись со своего пластикового стула под взгляды присутствующих, направилась к выходу. Крейг последовал за мной. Мы прошли в небольшой кабинет в конце коридора под взгляд Дерека, который своим взглядом пепелил мою голову сзади.

– Риггс, и что вы хотели обсудить? – обратился он ко мне с заметным скептицизмом, усаживаясь в кресло.

– Поскольку вы отклонили мою кандидатуру, терять мне нечего, – услышав это, в его глазах появился явный интерес, его брови приподнялись, и он пытался прочитать меня, действительно ли я собираюсь сказать ему что-то важное. – Я лично знаю Эбейда.

– Серьезно? И каким образом это возможно? Вы не умеете принимать поражение, как я вижу? – почти сплюнув, произнес Крейг.

– Я знала его под другим именем— Эйден Дэвис.

Видя, как нахмурился заместитель начальника бюро, я осознала, что мои слова доказывают, что я не лгу. Я также понимала, что вся информация о его годах учебы в США была искусно стерта его отцом, королем Фадрии. Более того, здесь он жил и учился под другим именем, и после того, что сделал Эйден, даже это фальшивое имя почти исчезло. Как будто его никогда здесь и не существовало. Тем не менее, Крейг, похоже, что-то раскопал. Мы с дядей годами рылись в архивах ФБР, но там нет ни слова о преступлениях этого монстра и о том, что он у меня отнял.

Крейг продолжал пристально наблюдать за мной, а мне оставалось только постараться манипулировать им любой ценой.

– У меня есть доказательства нашего знакомства. Но всем этим, я поделюсь, только если вы пообещаете выбрать меня.

– Значит, ты меня шантажируешь? Потерять свое место не боишься? И ты знаешь, что твоя связь с подозреваемым автоматически отстраняет тебя от дела? Ты не можешь быть ключевым агентом, – почти на одном выдохе громко произнес он. – Конфликт интересов. Плюс ко всему, где же ты была со своей информацией, когда агента Саммерс безжалостно убили?

– Я была младшим агентом и хочу напомнить вам, сер, что я даже не знала об операции, в которой она участвовала. Возвращаясь к предыдущему вопросу, по поводу конфликта интересов, также мне известно то, что это может являться безукоризненным плюсом, особенно в такой плачевной ситуации, как эта.

На его лице появилась слегка уловимая улыбка.

– Выкладывай, – сказал он, положив свои руки на стол, сцепив их в замок.

Он часто так делал, когда по-настоящему был в чем-то заинтересован.

– Только после того, как пообещаете назначить меня.

– Повторюсь, вижу тут конфликт интересов. Думаешь, мы занимаемся играми? На кону человеческие жизни или тебе наплевать?

– Совсем не наплевать, именно поэтому мы здесь, – с твердой решимостью произнесла я.

Наше молчаливое противостояние затянулось, и я решила взять инициативу в свои руки.

– Это лучшее, чем отсутствие информации о том, какой подход к нему нужен, чтобы втереться в доверие. Тем более, не знаю, известно ли вам и есть ли эта информация в моем досье, я знаю арабский. Учила и практиковала его последние четыре года. Насколько мне известно, только агент Симонс немного знает арабский, но увы, ей сорок пять.

По его взгляду невозможно было понять, знал ли Крейг эту информацию обо мне. Он умело скрывал все свои чувства, прочесть его было практически невозможно. Но на мое предложение об агенте Симонс, уголок его губы заметно натянулся.

– Обещаю, если информация будет ценной, ты в деле, – наконец произнес он.

– Я хочу быть не просто участником. Я хочу быть ключевым агентом.

Он снова улыбнулся, парень, меня не перехитрить.

– Ты уверена, что готова взять на себя всю ответственность? Ты же знаешь, что случилось с последним агентом?

– Да, сер.

– И все равно готова?

– Да.

– Почему? – с нескрываемым интересом спросил он.

– Потому что мне нечего терять.

***

Прошлое

Эддисон Смит (15 лет).

Мой сон резко прервался от громкого стука в дверь. Я подскочила на кровати с бешеным сердцебиением, сжимая крепко руками свое одеяло.

– Поднимай свою задницу! Брайан уже ждёт! – раздался крик моей сестры за дверью спальни.

Я зажмурила глаза и сделала глубокий вдох. Вивьен, как всегда, в своей манере. Сегодня первый день в школе после каникул, и на удивление, сегодня она разбудила меня, а не наоборот. Это было действительно удивительно. Честно говоря, я была уверена, что она вообще не явится домой и уж тем более не встанет вовремя.

Это лето было ужасным, и на самом деле я рада началу учебного года, может хотя бы учеба и средний балл как-то повлияют на мою сестру. Вивьен пользовалась конкретной занятостью нашего отца на работе, и тем, что Брайан постоянно пропадал со своими друзьями. Также она прекрасно осведомлена, что я боюсь ее, и того, что она может сделать. Воспринимав мое молчание, как данность. Из нас двоих я была тихоней и постоянно сидела дома. Она – моя полная противоположность, и, к сожалению, я понимаю, как мы потеряли ту особую связь, которая обычно есть у близнецов. Когда-то мы были неразлучны.

До моего предательства.

Точнее, она расценила это именно так.

А после всего, что нам пришлось пережить, она вернулась и стала еще более популярной девочкой в школе. Вокруг нее постоянная толпа парней и девчонок, и все хотят с ней дружить. А я ежедневно молюсь, проходя по школьным коридорам не попасться ей на глаза, чтобы не стать насмешкой, выбрав путь ее тени.

Идя в ванну, я задаюсь вопросом, что было бы, если бы я не рассказала Брайану и отцу?

Был бы жив Грейсон?

Была бы жива она?

Дружили бы мы до сих пор и не было бы этого ужасного года в школе в полнейшем одиночестве в качестве отшельника?

Мне нравилось каждый день мучить себя, придумывать и жить в вымышленном мире, где мы до сих пор две половинки одного целого и где, на моих руках отсутствует кровь другого человека.

Я была убийцей, хотя мой брат и отец запрещали мне даже думать об этом. Но как я могла этого не делать?

Грейсон был парнем, жившим на нашей улице. Сколько себя помню, мы всегда дружили втроем. Конечно, я чувствовала, что Вивьен и Грейсон немного ближе друг к другу, и это не было удивительно. Казалось, куда бы она ни пришла, помещение сразу озарялось солнечным светом, у нее действительно была бешеная энергетика, если так действовало на меня, человека, который жил с ней в одном доме, боюсь представить, что чувствовали остальные. Интересно, что ей не требовались особые усилия, она просто была самой собой, такой полноценной, а её улыбка была по-настоящему уникальной. Вивьен всегда была своей в его компании, центром внимания, ну, а мне просто нравилось быть рядом с ней.

Я не была одинока, ведь у меня была она.

Больше года назад, мы были на тусовке у одного знакомого Грейсона. Он достал пакетик с неизвестными таблетками, и Вивьен, впрочем, как и Грейсон решили попробовать содержимое. Никогда не забуду, как по телу пробежал мерзкий холод, в горле пересохло.

Я всегда слушала, что говорил мне отец.

Никогда не пробуй наркотики, попробуешь один раз и пути назад нет. И честно сказать, я верила ему.

Ну а Вивьен была сама собой, сестра сорванец. Уже в четырнадцать лет она знала, как курить в затяг, какое пиво на вкус и теперь, что такое дурь и все, что с ней связано. Все получилось в точности, как сказал отец, один раз попробуешь и…

Она стала отдаляться от меня, но все же это несравнимо с тем, что мы имеем сейчас. Несмотря на это, она оставалась моей сестрой, однако всякий раз, когда я пыталась удержать ее от пагубных действий, она отгораживалась от меня. Утверждала, что желает взять от жизни все, что это просто шалости, что она вовсе не наркоманка.

Мне нравится чувствовать себя живой, свободной…

Вивьен взяла с меня клятву, что я не расскажу об этом отцу или Брайану, как и я взяла с нее клятву, что она бросит это дерьмо. Но шли дни, недели, а кажется, ее зависимость только усиливалась. Честно говоря, я не знала, что она уже принимала, и самое интересное, что никто не замечал, что она была постоянно под кайфом.

Я была убеждена, что Грейсон, заставлял ее не брать меня с собой, потому что знал мое отношение к происходящему. В слезах и на коленях я умоляла ее остановиться, прекратить разрушать себя. Я знала, как ее секрет подействовал бы на брата и папу, это бы уничтожило их, но другого выбора у меня не было. Прошло столько времени, и до сих пор я благодарна богу, что Вивьен все еще жива, хоть и такая версия ее.

Однажды, она не явилась домой даже под утро, отец места себе не находил. Конечно, я была в курсе, о месте расположения их логова, там, где она тусовалась с Грейсоном и его компанией наркоманов. Страх окутал меня, предчувствие, что случилось что-то серьезное, она не отвечала на мои звонки, хотя всегда до этого, в каком бы состоянии Вивьен ни была, всегда брала трубку.

Помню, как забежала в комнату отца, который был на грани того, чтобы позвонить в полицию и заявить о пропаже ребенка. Вот тогда вся правда из моих уст выплеснулась наружу, брат держал меня крепко в своих объятиях, пока я сквозь слезы рассказывала им все, что знала. Не забуду, как отец осел, за один миг я в действительности видела, как он постарел. Его руки затряслись, и он схватился за сердце, на мгновение он потерял дар речи, а в глазах скопились слезы. Мне было действительно больно видеть его таким, я ведь понимала его полностью, я чувствовала себя точно так же.

Мы нашли их там, где я и предполагала. На заднем участке дома Грейсона, в старом сарае, из которого они сделали место, пригодное для тусовок. Она лежала на полу, когда я, Брайан, наш отец и родители Грейсона ворвались внутрь. Помню взгляд отца, который бросился к Вивьен, когда он нащупал ее пульс, и со слезами на глазах судорожно, но все же с облегчением выдохнул. Я почти упала на пол, я не могла видеть ее такой, видеть, во что она превратилась. Но я благодарила бога, что она была жива. Помню, как отец крепко-крепко обнял ее, взял на руки, вдохнул ее запах и сказал.

– Малышка, я люблю тебя. Все будет хорошо.

Но ничего не было хорошо.

Вивьен положили в реабилитационный центр, где она провела почти три месяца. Когда мы навещали ее, она ни разу не взглянула на меня.

А потом, потом Грейсон вышел из клиники, куда его положила мать с отцом, и спустя два дня у Грейсона случилась передозировка и его сердце остановилось. Она винила меня. Говорила, что я лишила жизни ее лучшего друга, потому что, если бы она была с ним рядом, этого бы не произошло.