– Значит, игра не затянется, – быстро ответила она. Ладони ее стали холодными и влажными, и она незаметно скрестила пальцы на удачу.

Граф посмотрел на нее, потом перевел взгляд на дверь, словно прикидывая, предпочесть ли свободу попыткам угодить своей безбилетной пассажирке.

Он снова вздохнул, направился к шахматной доске и задумчиво повертел в пальцах отполированного коня из слоновой кости.

– Сколько денег вы с собой взяли? – Флинт пристально посмотрел на Вайолет. – Полагаю, они у вас есть?

Вопрос удивил ее.

– Двадцать фунтов.

– Двад… – Он запнулся на полуслове и снова покачал головой с загадочной, недоверчивой улыбкой. – Хорошо, мисс Редмонд. Мы сыграем одну партию в шахматы. Если вы выиграете, то будете спать в моей каюте, а я переночую в «мышиной норе», как вы соизволили оскорбительно назвать предоставленную вам на моем корабле каюту. Я высажу вас в следующем же порту и найду человека, который доставит вас домой в целости и сохранности. Деньги вам пригодятся.

Вайолет испытала легкий укол совести: назвать каюту «мышиной норой» было действительно в высшей степени оскорбительно. Наверное, она повела себя невежливо, но и поведение Флинта не способствовало проявлению ее лучших качеств.

И тем не менее его предложение не пришлось ей по вкусу.

– Но…

– Не спорьте со мной. Я еще не закончил. А если вы проиграете, то отдадите мне пять фунтов в счет стоимости вашего плавания и я доставлю вас и ваш багаж в порт. Если ветер не переменится, мы доберемся до Гавра за два дня. Тогда вы будете сами искать постоялый двор и дорогу домой; можете присоединиться к бродячему цирку, поступить в бордель или убираться к черту – мне все равно. Всю жизнь вы принимали покровительство мужчин как должное, мисс Редмонд. Как должное вы принимали ваш комфорт, привилегии и безопасность. Даже сейчас вы полагаете, что я позабочусь о вас, что мужчины всегда будут защищать вас, несмотря на все ваше безрассудство. А мне… – Капитан сделал паузу, вытащил из кармана часы и сверил время. Даже в течение этого монолога его мысли витали где-то далеко. – …это не нравится.

Он поднял голову. Его глаза сверлили Вайолет. Последние слова эхом отдавались в комнате. Выражение лица капитана ясно говорило, что он настроен серьезно.

Вайолет ничего не ответила.

– И даже сейчас вы, похоже, не верите, что я могу бросить вас на произвол судьбы. – Он захлопнул крышку часов и снова убрал их в карман. – Так испытайте же меня.

Он разгромил ее прежде, чем началась игра.

Вайолет пристально смотрела на него и с трудом сглотнула.

Он это заметил, судя по блеску в его глазах. Он был доволен. Вайолет подумала, что он из тех, кто никогда ничего не упускает из виду, потому что любая деталь может иметь значение.

Думая так, она вся дрожала.

– Я принимаю ваш вызов. – Странно, но голос Вайолет звучал вполне твердо.

Флинт коротко кивнул, словно ее согласие его ничуть не удивило, носком начищенного сапога лениво пододвинул ей стул, естественно, на той стороне стола, где были расставлены белые фигуры, и жестом пригласил ее сесть.

По молчаливому согласию во время игры никто из них не разговаривал. В любом случае они не умели вести друг с другом приятную светскую беседу: утонченно-грубоватый капитан с невероятным титулом и юная аристократка, случайно оказавшаяся на его корабле, – к тому же недолюбливали друг друга и уже порядком устали.

И все же Флинт не назвал бы эту партию тягостной. Ему было по душе молчание, так необходимое при игре, прикосновение к изящным шахматным фигурам.

Шахматы ему подарил старый друг, капитан Морхарт, поэтому их сегодняшняя игра наполнялась еще более глубоким смыслом.

Флинт был счастлив, пока не понял, что проигрывает.

Он играл в шахматы с раджами и разбойниками, с самыми лучшими знатоками игры. Он был умен, внимателен, сообразителен, безжалостен и изобретателен, и все его лучшие качества проявлялись во время игры. Флинт был великолепным игроком.

Но Вайолет оказалась сильнее.

Осознание этого причинило ему сильную боль. Он с трудом подавил закипевший гнев, но после ее очередного умного и расчетливого хода гнев снова поднялся в его груди. Уязвленная гордость и ярость боролись в душе капитана.

Наконец им на смену пришло мрачное удивление. На затылке выступили капли пота и поползли вниз по спине. «Это выходит моя гордость», – язвительно подумал Флинт.

Вайолет умело подводила его к концу партии.

Внезапно он понял, что она манипулировала им все время: и в мышиной норе, и здесь.

Черт побери!

Вайолет не торжествовала. Сделав ход, она выжидательно поднимала на него спокойный, чуть настороженный взгляд, и ее блестящие глаза с темными кругами от усталости безмолвно говорили ему, что теперь его очередь.

За этим гладким бледным лбом скрывался неожиданно острый ум, способность анализировать и выстраивать стратегию – качества, превосходно подходящие для какого-нибудь мужского занятия – например планирования сражений или пытки заключенных – и способные служить благой цели. Конечно, с учетом склонности Вайолет к необдуманным поступкам. Некоторые женщины получают удовольствие от общественной деятельности, мрачно подумал Флинт. Ему стоит предложить это мисс Редмонд.

«Кто научил тебя играть в шахматы? С кем ты обычно играешь, с одним из братьев?»

Флинту казалось, что у Вайолет недостанет терпения для такой игры. И все же она так упорно стремилась найти своего брата, была так убеждена в своей правоте, какой бы нелепой и бессмысленной ни казалась эта затея.

Каково это: любить брата всей душой, ощущать себя частью семьи, иметь свой дом?

Вскоре Флинт сумеет создать свою семью, а Кот – лишь средство для достижения цели.

Он не хотел, чтобы в наступившей тишине любопытство одержало верх. Он понимал, что мисс Редмонд сочтет любопытство за некий знак благожелательности. И все же тишина способствовала более тщательному обдумыванию, поскольку разум не терпел бездеятельности. Флинт убедился в этом в турецкой тюрьме. Пустячные вещи могли наполняться особым значением. И, сам того не осознавая, Флинт замечал многое. Крохотная родинка привлекла его внимание к изящному изгибу нежных полных губ. В свете лампы кожа Вайолет казалась жемчужной, была гладкой и без единой морщинки благодаря постоянному ношению шляп и чепцов.

Странно… Флинт редко так подробно разглядывал женщин. Обычно они оба просто наслаждались друг другом. А теперь он думал не о шахматах, а о Фатиме. Флинт нетерпеливо поерзал на стуле.

«Вы меня недооцениваете, капитан Флинт».

Он редко недооценивал людей. Ему совсем недавно напомнили, как это может быть опасно.

В тюрьме Флинт усвоил еще один урок: как мужественно принимать удары своей судьбы. Он знал, что через два хода проиграет, поэтому решил стоически ждать, пока первый ход не сделает Вайолет.

Но тут он заметил, что она слишком долго размышляет.

Она вздохнула и изящно подперла рукой подбородок.

Флинт все ждал и ждал.

На его лице появилось сердитое выражение. Он медленно перегнулся через стол. К губам Вайолет пристала прядь темных волос. Она чуть заметно, ритмично колыхалась. Веки были закрыты, а он-то думал, что она, задумавшись, опустила глаза. Ресницы чуть подрагивали на щеках.

Вайолет спала.

Вот это да!

Флинт откинулся на спинку стула – зрелище его позабавило – и скрестил на груди руки.

Если не считать выбившейся пряди, Вайолет выглядела так, словно только что, одетая, вышла из своей комнаты в сопровождении горничных-француженок. Что это: отточенное умение или странная мания? Вайолет Редмонд выглядела превосходно, а, по мнению графа, чуть растрепанный вид делал женщину еще привлекательнее. Она была не из тех женщин, кто выглядит во сне такой невинной, несмотря на шелковистый локон, трепещущий на пухлых губах. Флинт не мог представить Вайолет спокойной, как Фатима, которая могла и утешить, и доставить мужчине наслаждение. Даже теперь ресницы Вайолет Редмонд дрожали на голубоватой коже под глазами, словно в ее голове постоянно роились нелепые планы.

Флинту было почти жаль мужскую часть семьи Редмонд, потому что, пытаясь удержать Вайолет под контролем, они в любом случае были обречены проиграть.

У Флинта мелькнула озорная мысль предоставить силе тяжести довершить работу. Будет приятно посмотреть, как лицо Вайолет неизбежно коснется шахматной доски, а на следующее утро она встанет с отпечатком ладьи на щеке и вытекшей во сне слюной. Проснется она растрепанной.

Вайолет мерно дышала.

Проклятие! Флинт перевел дыхание, тихо отодвинул стул и поднялся: ему не хотелось, чтобы Вайолет проснулась с отпечатком ладьи.

Мысль вызвала у него раздражение. Виноваты ли шведские фиорды в своем величии, в вызываемом ими благоговении? Они просто созданы такими, какие есть.

Вайолет Редмонд была создана такой.

Флинт в глубине души преклонялся перед ее чувством собственного достоинства, словно ее царственный вид вызывал в нем какую-то дремавшую веками угодливость.

Ему было неприятно это осознавать.

Он еще раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, затем подхватил Вайолет на руки.

Боже, аромат ее волос был таким пьянящим, что Флинт на мгновение замер от восторга. Ее руки упали ему на спину, и кончики пальцев слегка касались его, напоминая, как давно женские ладони не скользили по чувствительным частям его тела, вызывая приятные ощущения в паху. Вайолет что-то сердито пробормотала. Флинту показалось «Лавей». Нет, конечно, он ослышался.

Он заставил себя двинуться с места. Крепко обхватив ее изящные округлые бедра, он быстро пошел к кровати. Во время этих трех коротких шагов все чувства Флинта кричали: «Женщина! Ты держишь на руках женщину! Ради Бога, опомнись, дурак!» Словно цепные псы, они рвались на волю: попробовать ее на вкус, ощутить ее запах, – и Флинту только оставалось следить, чтобы его руки не шарили по ее телу.

Он уже не был мальчиком и знал более сильные искушения.

Флинт быстро и осторожно положил Вайолет на свою кровать, словно она была чем-то опасным. Она вздохнула, что-то пробормотала и нахмурилась, но веки так и остались закрытыми, голова упала набок, и рот чуть приоткрылся.

Флинт не часто видел, чтобы так крепко спали.

Глупая девчонка, гневно подумал он. Ему нужно вызвать на дуэль всех мужчин из семьи Редмонд. Они настолько испортили ее, что она принимает покровительство как должное и доверчива безмерно, учитывая ее необузданный нрав. Она так устала, что заснула прямо в обществе незнакомца, которого вряд ли можно назвать безобидным. Он был вполне способен заняться любовью с женщиной, которая ему неприятна, лишь бы удовлетворить свое желание. Он умел убедить женщин, будто они именно об этом и мечтают. В конце концов Флинт мужчина, а мужчины созданы именно для этого.

Он отступил назад, направляясь к двери, взялся за дверную ручку, но на мгновение замер, опустив плечи, потом со вздохом повернулся и направился к шахматной доске.

Очень осторожно он опрокинул фигурку черного ферзя.

Проснувшись на следующее утро, мисс Редмонд ее заметит и поймет, что он знал, чем кончится игра. Если она достаточно умна, то догадается, что, несмотря на все ее усилия, он всегда сможет предугадать ее следующий шаг.

– Шах и мат, – прошептал Флинт и отправился спать в душную каюту.