Глава 5

Ясмина

Злая, донельзя взбудораженная девушка ворвалась в палатку, едва не сорвав замок, и остановилась, как вкопанная: сестры нет. Августы в палатке нет.

Черт!

Что делать? Куда бежать? К Мстиславу, с которым они минуту назад ругались? К Лиле или теленку Лукасу?

Нет, решила она, лучше к Мстиславу. Если понадобится, она и свою девственность ему пообещает, только бы помог найти сестру. Только бы помог.

Выскочив из своей палатки, девушка направилась к черно-желтому жилищу Маста.

Расстегнула двери и ввалилась внутрь, даже не подумав, что лучше спросить, можно ли входить.

Парень в одних шортах лежал на черном покрывале. Во тьме угадывались лишь очертания его тела, но Ясмине было этого вполне достаточно, чтобы густо покраснеть.

– Передумала? – хрипло спросил Маст, приподнявшись на локтях.

У Яси в голове крутились миллиарды разных ответов: язвительных и не очень, резких и нежных, но сказала она именно то, что должна была.

– Августа пропала. Помоги мне, – девушка на секунду замялась, и будто переломав свою гордость, тихо договорила. – Пожалуйста.

Маст не вскочил, вопреки ожиданиям девушки. Он лишь серьезно спросил:

– А что мне за это будет?

Девушка вздохнула, как перед прыжком в пропасть.

– Все, что захочешь.

Августа вновь оказалась на кромке леса и подсолнухового поля. Только, в отличие от предыдущего раза, она точно знала, что это не сон. Хотя она и не помнила, как здесь оказалась.

Осознав это, девушка нахмурилась. Прокрутила в голове воспоминания сегодняшнего дня: шишки, неудавшийся ужин, уход Яси, она в палатке, ее зовут, она выходит на улицу, заходит за палатку, и… Все, она здесь, на поле.

Августа совершенно не понимала, куда идти и что делать. Она не знала, где лагерь. Точно, абсолютно точно она видела лишь одно: девушка здесь одна и помочь ей банально некому.

Ночь была темной. Вытяни руку вперёд, своих же пальцев не увидишь. Августа пошарила по карманам шорт, надеясь найти что-то, что позволит посмотреть на цвет проклятых цветов. Почему-то ей казалось, что это самое главное. Не то, что она одна непонятно где. Даже не то, что нужно как-то вернуться. Ее волновал лишь цвет лепестков подсолнухов.

Девушка выудила из кармана смятую пачку сигарет и зажигалку. Время от времени, когда было совсем противно жить, Августа курила втайне от сестры. Сигареты ассоциировались у нее с самыми отвратительными моментами в жизни и неизменно вызывали воспоминания…

А началось все… Да, в тот вечер, когда Августа поняла – надо что-то делать. Голодать они просто не могут, она этого не допустит. Тогда что делать? Куда податься? 

Долго думать не пришлось. Был у девочек энный круг лиц, которые в курсе их проблем. В особенности, одна из подруг мамы – Ева Александровна. Первое время после смерти бабушки она помогала деньгами, а потом вдруг спросила у Августы:

– Что ты планируешь делать дальше?

Думала Августа не долго. 

– Все, что понадобится. Главное – поставить Ясю на ноги и выплыть самой.

– Тогда мне есть, что тебе предложить… Только знаешь, не осуждай меня, – замялась Ева Александровна. – Когда-то давно мне тоже приходилось зарабатывать этим на жизнь. Ты же понимаешь, помогать вам вечно я не могу – я хоть и неплохо зарабатываю, а все же у меня есть свои дети. Да и вам нужно куда больше денег, чем я могу дать. 

Августа и в самом деле не осуждала. В тот момент это был единственный выход, и она все понимала. Потому и приняла предложение Евы Александровны. И ни разу не позволила себе пожалеть о том решении. Смысл? Сделанного не воротишь. Зачем лишний раз нервы мотать?

Однако на смену этому воспоминанию о поворотном моменте всегда приходило другое, куда более мерзкое и отвратительное.

Губы, руки, алчущие, разрывающие на части… Это была худшая, вне всяких сомнений, ночь в ее жизни.

А сегодняшняя ночь хотя и не могла занять победное первое место в рейтинге худших ночей… На второе, определенно, могла претендовать.

Августа подумала, что сейчас, похоже, самое время. Девушка взяла сигарету в рот, чиркнула зажигалкой и глубоко затянулась.

Именно в этот момент где-то совсем рядом раздался голос Яси:

– Августа! Ты здесь? Августа-а-а!

Сестра кричала, чуть не плача, и Августе стало невыносимо стыдно. Нужно было хоть что-то сделать. Не опускать руки и курить от безысходности, а сделать хоть что-то!

Вспомнив о том, где она находится, девушка вновь чиркнула зажигалкой и поднесла дрожащее пламя к цветку подсолнуха.

Жёлтый.

– Я здесь! – крикнула Августа и увидела Маста с Ясей, вышедших из леса.

Мстислав расхохотался. Августа непонимающе посмотрела сначала на него, потом на растрепанную, встревоженную сестру.

– Ты проиграла мне желание из-за того, что твоя сестра сбежала покурить, – пояснил он, повернувшись к Ясе.

Она не ответила. Подбежала к сестре, схватила ее за руку и потащила в лагерь.

Пока парень плелся где-то сзади, все ещё тихонько посмеиваясь, Ясмина кипела от гнева.

– Ты хоть понимаешь, как я волновалась? – громким шепотом распекала она сестру. – Прихожу в лагерь, а тебя нет! Что я должна была подумать?

Августа обычно молчала во время отповедей сестры, но в этот раз не смогла.

– А ты подумала, каково было мне, когда ты встала и ушла в неизвестном направлении? Ты первая оставила меня одну!

– Август! Я тебе не нянька! Я просто хотела искупаться!

– А я просто хотела покурить!

Сестры остановились друг напротив друга. Искры от них так и летели.

Мстислав вклинился между ними, подхватил обеих под локти и миролюбиво сказал, понизив голос:

– Ребята, давайте жить друуужно, – получилось очень похоже на кота Леопольда. Девушки не оценили.

Впрочем, это все равно остудило пыл ссоры.

Вскоре ребята вернулись в лагерь и расселись у костра.

И хоть часы уже перешагнули за полночь, решили поужинать.

Август пришла к выводу, что лучше молчать о том, что из палатки ее выудило совсем не желание покурить. Она просто не хотела волновать сестру.

Во время трапезы ребята молчали каждый о своем, но когда тарелки оказались пусты, никому не хотелось уходить.

Пламя давало мало света и тепла, к тому же дрова почти закончились. Следовало сходить за ними, но и этого делать никому не хотелось. Потому все просто разбрелись по палаткам.

Мстислав лег на матрац, не раздеваясь. На лице играла торжествующая улыбка: Яся должна ему желание!

Вот только загадывать он ничего не будет, по крайней мере, пока. Пусть Ясмина понервничает, надумает вариантов, а Маст просто выберет из того, что она предложит. Зачем показывать себя большим козлом, чем он есть на самом деле? Да, пусть это будет ее желание.

С такими мыслями парень уснул крепким сном человека, совесть которого абсолютно чиста.

Яся же напротив – ворочалась с боку на бок, обвиняя то неудобное ложе, то свою тупость и недальновидность. Обвинять сестру совесть не позволяла. Хотя Августа и была старшей, Яся давно уже ее переросла. Одного только понять не получалось: как она не заметила, что сестра курит?

Не то, чтобы это было чем-то ужасным, просто думала, что у них нет секретов! А оказалось вон как. Сколько же еще тайн хранит Августа от сестры? И почему?

Лиля узнала ответы на все вопросы. Слышала, как вернулись Маст с Ясей и снова куда-то ушли. Слышала и то, как они снова вернулись уже втроем, и недоумевала: когда Августа успела слинять? И куда?

Ладно, главное, что вернулись.

Выполнив все пункты из своего списка дел, Лиля легла спать. Вот только уснуть ну никак не получалось. Белая свеча, которую она использовала во время ритуала, сильно чадила, и теперь воздух во временном жилище стоял спертый. Поняв, что уснуть ей не удастся, если не проветрить палатку, девушка поднялась, расстегнула замки и вышла к костру. Открыла сетчатое окошко и села ждать.

Почему-то именно сейчас Лиле вспомнился день, когда все началось. Когда мама приехала с обследования и, только переступив порог квартиры, объявила радостно, на грани истерики:

– У меня в голове бомба замедленного действия! И в какой момент рванет – никто не знает! Врачи сказали, что мне нужно ждать, пока не начнет пропадать слух или зрение, а до тех пор в мой мозг они не полезут.

Это был первый и последний раз, когда Лиля видела свою мать в таком состоянии. Александра Николаевна всегда была идеальной мамой. Лиле даже пару раз казалось, что мама – практически богиня, и Лиле никогда не дорасти до идеала, не стать хотя бы похожей…

А сейчас девушка увидела – мама такой же человек, как и она сама. Ей тоже бывает больно, обидно и просто плохо, без объяснений. 

Лиля, вышедшая в коридор встретить маму, в растерянности хлопала глазами, а потом просто шагнула вперед и крепко обняла Александру Николаевну. 

– Мам, да не переживай ты так! Мамуль! Все будет хорошо, слышишь?

Женщина, промычав в ответ что-то нечленораздельное, всхлипнула, а потом и вовсе зарыдала, упав на колени перед дочерью. Слезы эти были страшные – отчаянные, с подвыванием. Создавалось впечатление, что Александра Николаевна плачет по покойнику. Вот только этим “покойником” была она сама.

Лиля тоже опустилась на колени и снова обняла мать. Девушка гладила ее по волосам, приговаривая:

– Правильно! Ты поплачь, поплачь, легче станет. А потом все хорошо будет.

Она и сама уже не верила в это пресловутое “хорошо”. Дальше было “нормально”, с очень тихими, но частыми завываниями из маминой спальни. А сейчас, несмотря ни на что, было почти хорошо. Почти.

Оглушительно пели сверчки, а ночь была темная-темная, но свет от костра немного разгонял тьму. Девушка заметила, что дров осталось совсем мало, и решила сходить за ними. Все равно она почти не устала и хочет в туалет, а значит, совместит приятное с полезным.

Конец ознакомительного фрагмента.