Глава I. Замки появляются в Англии

Утром 28 сентября 1066 года около тысячи драккаров, каждый с единственным квадратным парусом, внезапно появились у побережья Англии близ Певенси, примерно в шестидесяти пяти километрах к юго-западу от Дувра. Лодки приставали к берегу, из них выпрыгивали вооруженные люди – всего около семи тысяч. Войско герцога Вильгельма Нормандского, несколько недель ждавшее благоприятной погоды, пересекло стокилометровый пролив за одну ночь, чтобы подкрепить притязания их предводителя на английский престол. В его составе были не только нормандские вассалы Вильгельма, но также наемники и авантюристы со всей Северной Франции и даже из более отдаленных краев: для XI века – огромная и дисциплинированная сила, которая свидетельствовала о могуществе и финансовых возможностях герцога.

Англия видела много вторжений с моря, но такого грандиозного, пожалуй, никогда. В погруженном на суда войске герцога Вильгельма имелось кое-что новое – лошади. Не менее трех тысяч этих животных были успешно переправлены через Ла-Манш при помощи неких приспособлений – вероятно, своего рода ременной обвязки, – которые нормандские наемники, скорее всего, позаимствовали у византийцев. Флотилия везла также разборный форт – бревна были срублены, обтесаны и соединены друг с другом во Франции: затем их разобрали, связали и погрузили на суда. После высадки у Певенси нормандцы собрали форт уже к вечеру. Нормандский хронист Ордерик Виталий сделал чрезвычайно важное замечание: в саксонской Англии было «лишь несколько крепостей, которые нормандцы зовут замками». Вероятно, если брать всю Англию, в 1066 году их насчитывалось с полдюжины: один в Эссексе, у восточного побережья, три в Херефорде, неподалеку от границы с Уэльсом, по одному в Арунделе, в Суссексе, у Ла-Манша (все они были построены нормандскими рыцарями, которые перешли на службу к Эдуарду Исповеднику), и, наконец, один в Дувре – его возвел Гарольд Годвинсон, преемник Эдуарда и соперник Вильгельма. Большинство их были деревоземляными, как почти все замки на континенте. Жан де Кольмьё так описывал типичный «курганно-палисадный» замок в Северной Франции:

В обычае местной знати насыпа́ть земляной холм, настолько высокий, насколько можно, и затем окружать его рвом, настолько широким и глубоким, насколько это удается. Пространство на вершине холма они окружают оградой из очень крепких тесаных бревен, прочно соединенных друг с другом, которая укреплена башнями – столькими, насколько хватает средств. Внутри стен стоит постройка, главная цитадель или башня, которая господствует над всем обороняемым участком. Входят в крепость через мост… опирающийся на пары устоев… переброшенный через ров и достигающий верхней части холма на уровне входных ворот.

Сооружение таких курганно-палисадных замков не требовало квалифицированных специалистов, подобные крепости были дешевы и строились быстро. Еще одно преимущество: замки этого типа практически не зависят от условий местности, их можно возводить везде, где требуются укрепления. Холм с крутыми склонами иногда был естественным, а иногда искусственным, частично образованным за счет вынутой из рва земли. С плоским верхом, более или менее круглый – от тридцати до девяноста метров в диаметре у основания и от трех до тридцати метров высотой – холм был увенчан бревенчатым частоколом. «Главная цитадель или башня» была скромной постройкой, обычно – деревянным срубом, но там, где было много камня, порой использовали его. Совсем небольшая, она могла вместить разве что кастеляна (смотрителя замка) и его семью. Пространство на вершине холма было слишком тесным, гарнизон с животными и припасами размещался там только в экстренных случаях.

Поэтому у подножия замка расчищали значительно большую по размерам территорию, окруженную собственным рвом и палисадом и соединенную с верхним укреплением посредством наклонной эстакады и подъемного моста. Этот нижний двор имел приблизительно круглую или овальную форму; очертания его зависели от особенностей местности. Иногда дворов было два или даже три, перед рвом или по обе его стороны. Смысл заключался в том, чтобы гарнизон использовал все пространство замка в повседневном быту и мог отражать не самые сильные атаки. В случае серьезной опасности все поднимались на вершину холма.

Курганно-палисадные замки редко встречались в Англии, но их было много на континенте. Разумеется, фортификация – это древнее искусство, практиковавшееся в Европе еще до римлян. Король Гарольд построил замок в Дувре на месте римского форта, частично использовав его конструкции; тот, в свою очередь, возник на месте твердыни железного века. Римские легионы славились своим умением возводить укрепления – стены и рвы появлялись в считаные часы там, где разбивался лагерь. Если же легион долго оставался на одном месте, он превращал этот временный castrum в постоянную каменную крепость. По меньшей мере восемь римских крепостей на бывшем «саксонском берегу» в Восточной Англии служили в XIII и XIV веках для борьбы с пиратами. Римляне возводили большие каменные крепости повсюду, нередко используя руины железного века, как в Дувре. Еще один пример перестройки предшествующего сооружения – громадное укрепленное поселение Старый Сарум.

Однако римские постройки не являлись «замками» в позднейшем смысле этого слова. То были укрепления, рассчитанные на крупные гарнизоны из профессиональных солдат, и потому от них самих не требовалось большой оборонительной мощи. Как и Адрианов вал, крупнейшее фортификационное сооружение римских времен в Британии, они выполняли свои функции только тогда, когда были полностью укомплектованы людьми.

Бурги (burh), которые строили саксы, пришедшие на смену римлянам, тоже были укреплениями, но не замками. Они представляли собой находившиеся в общинной собственности стены, защищавшие город и заключавшие внутри себя куда большую площадь, чем стены замка; их оборонял значительный гарнизон. Прообраз настоящего замка, которому требовалось небольшое число защитников, появился у «восточных римлян» – византийцев. Особенно много таких сооружений было возведено во время кампаний Велизария в Северной Африке (VI век). Аин Тунга (современный Тунис) представляла собой многоугольник из стен толстой кладки, с высокими башнями по углам и воротной башней, прикрывавшей вход. Одна из угловых башен была приспособлена для того, чтобы служить последним убежищем гарнизона. Европейцы, которые следовали византийским образцам, позднее назовут ее донжоном. Мусульмане, перенявшие византийское искусство оборонного зодчества, построили в Испании (VIII–IX века) на вершинах холмов сотни замков, усиленных квадратной башней. Эту модель впоследствии, во время Реконкисты, заимствовали христиане.

Настоящие замки – укрепленные жилища – впервые стали появляться в Северо-Западной Европе в IX веке, поскольку именно тогда свои опустошительные набеги совершали викинги и сарацины. В 863 году, когда Карл Лысый, внук Карла Великого, приказал строить замки для защиты от захватчиков, этот процесс, вероятно, уже шел. Каролингское государство не было централизованным, а значит, новые твердыни предстояло возводить герцогам, графам и баронам, которые селились в них с семьями, слугами и вооруженной челядью. С учетом развития технологий и состояния экономики, замки строились из земли и дерева. Курганно-палисадные замки, сооруженные на скорую руку, стали вырастать во Франции, в Германии, Италии, Нидерландах.

Строительство замков сильно повлияло на европейский политический ландшафт. Замок не только препятствовал вторжению в тот или иной регион, но и позволял эффективно контролировать местное население. Обе эти особенности хорошо осознавались в Западной Европе, где обладатели замков вскоре стали обладателями власти, никем не оспариваемой.

Но когда Вильгельм вторгся в Англию, королю Гарольду, чьи замки были немногочисленными и рассеянными по всей стране, пришлось поставить судьбу королевства в зависимость от одного главного сражения. 14 октября, в кровавой битве при Гастингсе, его войско сражалось храбро, но потерпело поражение – видимо, из-за уловки нормандских конников: изобразив бегство, те выманили с холма часть защитников. Гарольд пал вместе со своими двумя братьями и большинством лучших воинов.

Такие яростные и решающие битвы были характерны для XI века. На севере только что закончились два других сражения, очень похожих на это: Гаральд Гардрад одержал победу над ярлами Мерсии и Нортумберленда при Фулфорде, затем, в свою очередь, был разбит Гарольдом Годвинсоном при Стэмфорд-Бридже. Относительная неэффективность метательного оружия заставляла армии XI века сходиться в ближнем бою. Поэтому неудивительно, что 15 октября Вильгельм, несмотря на большие потери, оказался во главе единственного боеспособного войска в Англии.

Кроме того, после гибели Гарольда и его братьев претензии Вильгельма на престол фактически никем не оспаривались. И все же поразительно, с какой легкостью он завершил покорение Англии. Во многом этому способствовала немногочисленность английских замков. Из существовавших в то время только Дуврский по своему расположению мог доставить неприятности Вильгельму, но гарнизон замка сдался при подходе нормандцев, – вероятно, входившие в него солдаты бились при Гастингсе и были побеждены.

Обеспечив безопасность со стороны моря, Вильгельм пошел на запад и, послав часть своей конницы прощупать оборону Лондона, двинулся по широкой дуге, чтобы отрезать столицу от внутренних областей. Ни один замок не преграждал ему путь, и нормандский герцог окружил Лондон, двигаясь с юго-востока на северо-запад, после чего город сдался. На Рождество Вильгельм был коронован. Короля представили его новым подданным архиепископ Йоркский, говоривший по-английски, и епископ Кутанский, который изъяснялся по-французски. Вскоре лондонцев заставили работать на строительстве замка. Этот первоначальный Тауэр, стоявший внутри римских городских стен, на берегу Темзы, между городом и морем, очевидно, был бревенчато-земляным. Через десяток лет его заменила квадратная каменная громада Белой башни.

В начале 1067 года уезжая из Англии в Нормандию, Вильгельм принял дополнительные меры предосторожности, завершив строительство замка в Винчестере, важнейшем городе Юго-Западной Англии, и вверив его попечению Уильяма Фиц-Осберна, которого Ордерик Виталий называл «лучшим начальником в его армии» и «храбрейшим среди нормандцев». Дуврский замок – сильно укрепленный после взятия – и графство Кент Вильгельм отдал своему единоутробному брату Одо, епископу Байё. Уильям Фиц-Осберн и Одо, правившие в его отсутствие, должны были сооружать новые замки за пределами треугольника Дувр – Лондон – Винчестер. Местное население безжалостно эксплуатировалось на обязательных работах. Соратники Вильгельма «строили повсюду замки и терзали несчастных людей»^[1], мрачно повествует «Англосаксонская хроника».

Во время отсутствия Вильгельма на юго-востоке страны вспыхнуло восстание, поддержанное графом Юстасом Булонским, недовольным французским бароном. То была непредвиденная потенциальная опасность для властей. Мятежникам не удалось захватить Дуврский замок, и в результате внезапной вылазки гарнизона они были разбиты. К Рождеству 1067 года Вильгельм вернулся в Англию, но в следующие три года вспыхнули новые восстания, которые иногда поддерживались из-за границы – из Дании, Шотландии и Уэльса. Ответ Вильгельма был всегда одинаковым: подавить мятеж и возвести новый замок. «Он препоручал замки некоторым из своих храбрейших нормандцев, – пишет Ордерик, – раздавая им обширные владения и тем побуждая их бодро переносить тяготы и опасности, сопряженные с их защитой».

После Гастингса Вильгельм конфисковал земли англосаксов, павших в бою, чтобы вознаградить своих соратников. Однако большая часть владений английской знати оставалась нетронутой. Теперь же он отбирал английские земли направо и налево, «жалуя ничтожнейших из своих нормандских последователей богатством и властью», по замечанию Ордерика. Несколько тысяч землевладений, принадлежавших разным собственникам, были сведены менее чем в две сотни крупных поместий – «пожалований»; почти все они находились в руках нормандцев. Если же английский землевладелец сохранял свои угодья, он опускался на одну ступень в феодальной иерархии, попадая в подчинение нормандскому сеньору, который становился королевским ленником. Все графство Херефорд на границе с Уэльсом отошло Уильяму Фиц-Осберну, верному слуге герцога и его правой руке. Фиц-Осберн перенес свою главную резиденцию из Дувра в Чепстоу – или Стригуил, как его порой называли, от уэльского слова, означающего «излучина» (на реке Уай).

То ли из-за обилия камня, то ли из-за стратегического положения замка – а может, по обеим причинам – Фиц-Осберн решил сделать его каменным. Поэтому прямоугольный донжон, поднявшийся на узком гребне над Уаем, стал одним из самых мощных в нормандской Англии: угрожающая громада намекала на то, что она не только призвана сдерживать валлийцев, но и может стать плацдармом для завоевательного похода.