Цитаты из книги «1984»

В этот момент телеэкран испустил пронзительный свист. Сигнал возвращаться к работе. Все трое вскочили на ноги, дабы присоединиться к столпившимся у лифтов, и табак, остававшийся в сигарете Уинстона, просыпался.

какой это будет мир. В конечном итоге вы будете не просто понимать его. Вы примете его, поприветствуете его и станете его частью.

И помните – так будет вечно. На лицо всегда будут наступать. Отступники, враги общества никогда не исчезнут, поэтому их нужно будет снова побеждать и унижать. Все, чему вас подвергли с тех пор, как вы попали к нам в руки, – все это будет продолжаться и ухудшаться. Шпионаж, предательство, аресты, пытки, казни и исчезновения никогда не прекратятся. Это будет мир ужаса не в меньшей степени, чем триумфа. Чем больше власти у Партии, тем меньше будет терпимости: чем слабее оппозиция, тем жестче деспотизм. Гольдштейн и его ложные теории будут жить вечно. Каждый день, каждую секунду они будут терпеть поражение, подвергаться дискредитации, высмеиванию и оплевыванию, но они выживут. Эта драма, которую я разыгрывал с вами семь лет, будет идти на сцене снова и снова – поколение за поколением, и всегда в более изощренной форме. И у нас всегда будет отступник – в нашей власти, – визжащий от боли, сломленный, ничтожный, а в конце совершенно раскаявшийся, спасшийся от самого себя, добровольно ползающий у наших ног. Вот какой мир мы готовим, Уинстон. Мир, где победа будет сменяться победой, а триумф – триумфом и еще одним; и бесконечное давление, давление, давление на нерв власти. Я вижу, вы начинаете понимать

Никто больше не осмеливается доверять ребенку или другу. Но в будущем вообще не будет ни жен, ни друзей. Детей при рождении станут забирать у матери, как у курицы забирают яйца. Половой инстинкт вытравят. Деторождение станет ежегодной формальностью, как обновление продовольственной карточки. Мы отменим оргазм. Наши неврологи сейчас как раз работают над этим. Не будет никакой верности, за исключением верности Партии. И любви не будет, за исключением любви к Большому Брату. И смеха не будет, за исключением смеха над поверженным врагом. Не будет ни искусства, ни литературы, ни науки. Став всесильными, мы не будем больше нуждаться в науке. Не будет и различия между красотой и уродством. Не будет ни любопытства, ни радости от самого процесса бытия. Мы уничтожим все альтернативные удовольствия. Но всегда – не забывайте об этом, Уинстон, – всегда будет существовать опьянение властью, постоянно усиливающееся и постоянно становящееся более утонченным. Всегда, в любой момент, будет возбуждение от победы и радость от того, что ты топчешь врага, который сейчас беспомощен. Если хотите увидеть будущее, представьте себе ботинок, наступающий на лицо человека – так будет вечно.

Как один человек доказывает свою власть над другим, Уинстон? Уинстон подумал. – Заставляя его страдать, – ответил он. – Точно. Заставляя его страдать. Подчинения недостаточно. Если он не страдает, то как ты можешь быть уверен, что он подчиняется твоей воле, а не своей собственной? Власть есть причинение боли и унижений. Власть – это значит разорвать человеческий разум на куски, а потом сложить его снова, как тебе хочется. Вы начинаете понимать, что за мир мы создаем?

Мы знаем, что никто не захватывает власть с намерением от нее отказаться. Власть – это не средство, это конечная цель. Нельзя установить диктатуру, чтобы охранять революцию; революцию и делают, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий состоит в репрессиях. Цель пыток – в пытках. Цель власти – это власть. Вы начинаете меня понимать?

Не воображайте, что вы можете спастись, Уинстон, даже полностью сдавшись нам. Ни один из тех, кто однажды сбился с пути, не ускользнул от нас. И даже если мы решим позволить вам жить до естественного конца, вам все равно от нас не убежать. То, что сейчас происходит с вами, – это навсегда. Уясните заранее. Мы доведем вас до такой точки, откуда не возвращаются. Случившееся с вами уже не исправить, проживи вы хоть тысячу лет. Никогда вы уже не будете снова испытывать обычные человеческие чувства. Внутри вас все умрет. Никогда вы уже больше не узнаете любви, дружбы, или радости жизни, или смеха, или любопытства, или смелости, или цельности. Вы будете дырой. Мы выдавим из вас все до капли, а потом наполним собой.

Первый и простейший этап дисциплины, который можно привить даже маленьким детям, называется на новодиалекте преступстоп. Преступстоп означает навык быстрой остановки, по сути, инстинктивной, на пороге любой опасной мысли. Он включает способность не замечать аналогий, не видеть логических ошибок, неверно понимать даже наипростейший аргумент, если он противоречит Ангсоцу, а также ощущать скуку и отвращение при любой мысли, которая могла бы привести к еретическому направлению. Короче говоря, преступстоп означает самосохранительную тупость.

Все верования, привычки, вкусы, эмоции, психологические оценки, которые характеризуют наше время, на самом деле специально формируются для того, чтобы поддерживать мистический ореол вокруг Партии и не дать современному обществу обнажить его подлинную природу. Ни физическое восстание, ни какие-либо приготовления к революции сегодня невозможны.

их собственных рядах. Другими словами, это проблема образовательного характера. Это проблема постоянного формирования сознания как направляющей группы, так и более многочисленной исполнительной группы, подчиненной непосредственно первой. На сознание трудящихся масс достаточно влиять лишь в отрицательном плане.