Цитаты из книги «1984»

Само пребывание в меньшинстве, даже в единственном числе, не делает тебя безумцем. Существует правда и неправда, и если ты цепляешься за правду вопреки тому, что утверждает весь мир, ты не сумасшедший.

Власть – это не средство, это конечная цель. Нельзя установить диктатуру, чтобы охранять революцию; революцию и делают, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий состоит в репрессиях. Цель пыток – в пытках. Цель власти – это власть

Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее; кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое

Существует правда и неправда, и если ты цепляешься за правду вопреки тому, что утверждает весь мир, ты не сумасшедший.

Само пребывание в меньшинстве, даже в единственном числе, не делает тебя безумцем

Во всех действительно полезных ремеслах мир либо стоит на месте, либо отброшен назад. Поля пашут конными плугами, зато книги пишет машина. Но в жизненно важных делах – скажем, в сфере войны или шпионажа – эмпирический подход все еще поощряется, или, по крайней мере, к нему терпимо относятся. У Партии две цели – завоевать весь земной шар и уничтожить раз и навсегда возможность независимой мысли. Следовательно, Партии необходимо решить две большие проблемы. Одна – как узнать против воли человека, о чем он думает, а другая – как за несколько секунд, никого не предупреждая, убить несколько сотен миллионов людей. Вот именно в этих направлениях продолжают вести научные исследования.

На практике потребности населения всегда занижаются, в результате чего возникает хронический дефицит в удовлетворении половины первоочередных нужд; но это считается преимуществом. Это намеренная политика: держать даже привилегированные группы где-то на грани лишений, потому что общая скудость ресурсов в государстве увеличивает важность мелких привилегий и, следовательно, усиливает различия между слоями населения.

Будучи всеобщим, благосостояние перестает быть причиной различий. Несомненно, можно представить общество, в котором богатство (в смысле личное благосостояние и предметы роскоши) распределено равным образом, в то время как власть остается в руках маленькой привилегированной касты. Но на практике такое общество долго бы не просуществовало. Поскольку, если бы все равным образом смогли наслаждаться досугом и безопасностью, огромные массы людей, обычно задавленных бедностью, стали бы грамотными и научились бы самостоятельно мыслить; и как только бы это произошло, они рано или поздно бы поняли, что привилегированное меньшинство в сущности ничего не делает, и тут же свергли бы его. В долговременной перспективе иерархическое общество способно существовать только на основе бедности и невежества. Возврат к аграрному прошлому, о котором мечтали мыслители начала двадцатого века, не представляет собой практического решения. Он входит в противоречие с тенденцией к механизации, которая почти во всем мире стала квазиинстинктом; кроме того, любая страна, отстающая в индустриальном отношении, беспомощна в военном смысле и попадает под власть – прямую или косвенную – более технически подкованных соперников.

мистер Чаррингтон легко согласился сдать комнату. Он явно был рад тем нескольким долларам, которые ему принесла сделка. Он не выглядел шокированным и не начал оскорбительно подмигивать, когда выяснилось, что Уинстон хочет снять комнату для любовных свиданий. Вместо этого, глядя куда-то вдаль, он завел разговор на общие темы. Причем столь деликатно, что создавалось впечатление, будто он почти и невидим. Уединение, как он сказал, – это ценность. Каждому нужно место, где он мог бы иной раз побыть один. И когда у кого-то есть такое место, всем остальным, кто знает о нем, следует просто из чувства приличия держать это знание при себе. Казалось, он почти растворился в воздухе, как он умел это делать, когда добавил, что в доме два выхода, один из которых ведет на задний двор и затем дальше, в переулок.

Он подумал, что в старые времена мужчина смотрел на тело женщины, ощущал желание, и на этом все. А сегодня нет чистой любви, равно как и чистого вожделения. Сейчас не существует эмоций в чистом виде, поскольку они смешаны со страхом и ненавистью. Их объятия были битвой, а пиком ее стала победа. Это удар по Партии. Это политический акт.