Глава III. Высадка на лёд

В кают-компании – Наше положение – «Жаннетта» идёт ко дну – В лагере на льду – Выступаем в поход.

Теперь у нас появилась новая тема для обсуждения в нашей маленькой каюте. На самом деле споры там никогда не затихали, все свободно обменивались мнениями и не стеснялись критики. Некоторые из этих мнений были весьма оригинальные. Например, один из матросов, всегда довольный и радостный, считал, что это очень удачно, что судно дало течь, поскольку люди были таким образом получили «хороший опыт и тренировку», и было так нескучно лежать ночью без сна в своей каюте, слушая бодренькое «пыхтение насоса»!

Но теперь наше время было занято обсуждением тех серьёзных обстоятельств, которые весьма тревожили нас. Все мы были убеждены, что шанс на то, что корабль уцелеет при нынешней ледовой обстановке, был один к тысяче, не более. И даже если уцелеет, то что тогда? Это был главный вопрос, который постоянно занимал наши умы: не разумнее ли уже сейчас покинуть корабль и отправиться к ближайшей земле (Новосибирским островам), вместо того чтобы откладывать путешествие до осени. Делонг, естественно, пожелал остаться на корабле до конца или, как он предложил, пока провизии не останется на девяносто дней. Если бы было проведено голосование среди тех, кто уже хорошо обдумал этот вопрос, у меня почти нет сомнений, что большинство решило бы покинуть судно примерно в середине июня.

Однако у нас уже не было возможности что-то выбирать. «Жаннетта» триумфально доставила нас в это ледяное царство, служила нам прибежищем в течение стольких тоскливых месяцев, и теперь покидала нас, жалостно скрипя старыми шпангоутами.

Вечером 10 июня движение льда усилилось, льдины вокруг постоянно скрежетали и трескались. Ночью, когда почти вся команда отдыхала, лёд начал раскалываться с пугающей регулярностью; каждый удар чудовищной дрожью пробегал от носа до кормы, отчётливо отдаваясь в самом сердце судна. В ту ночь я совершал обход с девяти до двенадцати вечера, и в мои обязанности как вахтенного офицера входило записывать показания метеорологических приборов, установленных на льду. Как раз перед тем, как в полночь колокол пробил восьмую склянку, и когда я был на сходнях, направляясь к метеостанции, в воздухе раздался звук, похожий на выстрел, заставивший команду вскочить с коек. Льдина раскололась от носа и кормы параллельно линии киля, и корабль, покачавшись несколько минут, остановился правым бортом близко ко льду, а по левому борту льдина, на которой были собаки, метеостанция и некоторые другие вещи, отошла на расстояние по крайней мере ста ярдов.

Теперь наше положение стало весьма опасным.

«Ну, – Делонг нарочито бодро спросил Данбара, – что вы обо всём этом думаете?»

«К завтрашней ночи судно либо будет под льдиной, либо на ней», – ответил тот.

Так оно и случилось.

После того как корабль был отбуксирован несколько вперёд и пришвартован в небольшой полынье, обеспечивающей минимальную защиту, вся команда, кроме вахтенных, легла спать. На следующее утро около семи часов утра оторвавшаяся льдина приблизилась к нам, но снова, будто равнодушно испытывая наше везение, отступила. Позавтракав, несколько человек по традиции отправились на охоту, оставив остальных размышлять о нашем затруднительном положении. Лёд снова приблизился, на этот раз прикоснувшись к кораблю и слегка сдавив его, будто намереваясь проверить его прочность. Бедная «Жаннетта» застонала, и наступающая льдина, явно удовлетворённая, ослабила свои объятия. Между тем ни у офицеров, ни у команды не было никаких признаков тревоги. Был дан обычный сигнал к возвращению охотников, и они ввалились в каюту, как будто ничего не подозревали о надвигающейся катастрофе. И всё же все полностью осознавали, насколько это неизбежно. Подготовка к такому исходу велась с того момента, как мы вошли в сплошные льды; у каждого офицера и матроса были свои обязанности, и поэтому, когда это произошло, не было ни шума, ни суматохи.

Около трёх часов дня лёд был тих и неподвижен, ярко светило солнце, а судно выглядело настолько живописно, что Делонг велел мне достать фотоаппарат и сфотографировать его. Во время путешествия я выступал в качестве фотографа и сделал несколько прекрасных снимков, все они, однако, были потеряны вместе с кораблём. Пока я проявлял фотопластинку в тёмной комнате, на свои посты вызвали всех, кроме больных, всем свободным от вахты приказали покинуть корабль. По указанию капитана кормовой флаг подняли на верхушку мачты, спустили за борт лодки и сани, палатки, провизию и другое снаряжение и разместили всё на льду примерно в пятистах ярдах от края льдины. Доктор Эмблер взял на себя заботу о больных и с помощью нескольких человек перенёс своё медицинское хозяйство. Единственным пациентом, который действительно нуждался в помощи, был мистер Чипп, все старались помочь этому всеобщему любимцу. Всё проходило спокойно, но энергично, всем руководил Делонг, невозмутимо куривший свою трубку на капитанском мостике.

По мере того как лёд продолжал свой натиск, судно всё больше и больше кренилось, пока не стало уже невозможно стоять на палубе, не держась за что-нибудь. Вахта на баке уже поужинала, и остальные собирались последовать её примеру, как вода внезапно начала подниматься так быстро, что многие не смогли подняться по трапу и были вынуждены вылезать через вентиляционные люки на палубе. Так что те из нас, кто работал на льдине и палубе, остались без последнего ужина.

Наконец все покинули судно, Делонг спрыгнул на льдину и, помахав фуражкой, крикнул: «Прощай, дружище!» Затем последовал приказ, чтобы больше никто не пытался подняться на борт.

Теперь мы приступили к подготовке нашего лагеря и установке палаток, как это было спланировано месяцами ранее, экипажами лодок под командованием офицеров, заранее назначенных, за исключением лейтенанта Чиппа, чья палатка, по причине его болезни, была передана под командование мистера Данбара. На судне было четыре лодки: первый куттер^[17] (с двумя палатками для экипажа), второй куттер, первый вельбот^[18] и второй вельбот; но, учитывая долгий путь, который нам предстоял, прежде чем мы могли бы встретить открытую воду, если, конечно, мы вообще её найдём, капитан Делонг очень мудро решил взять только три лодки, поэтому второй вельбот, будучи самым громоздким, остался висеть на шлюпбалках. Расставив палатки, сварив кофе и поужинав, мы наконец легли спать.

Итак, мы оказались на льду в пятистах милях от устья реки Лены, нашей ближайшей надежды на помощь, с целым списком больных и ограниченным запасом продовольствия. И всё же, хотя никто не сомневался в серьёзности нашего положения, никто и не унывал, настроение у большинства было приподнятое, и вскоре после того, как боцман дал отбой, лагерь погрузился в сон.

И все мы были благодарны судьбе за то, что постелили наши постели на снегу, а не под водой, где простой моряк так часто находит свой вечный покой. Простой трудяга матрос! Ты ворчишь, когда ясен день и жизнь прекрасна, и веселишься в час опасности и бедствий!..

Мы проспали всего несколько часов, когда нас разбудил грохот, подобный пушечному выстрелу. Льдина раскололась во всех направлениях, одна трещина прошла прямо через наш лагерь по центру палатки Делонга, и, если бы не вес спящих по краям брезентовой подстилки, те, кто был посередине, неизбежно провалились бы в воду. Как бы то ни было, в одно мгновение лагерь снова был на ногах, и их с большим трудом спасли. Хотя лодки, сани и провизия были размещены рядом с палатками, чтобы избежать их потери из-за подобных происшествий, мы обнаружили, что теперь медленно удаляемся от них. Через трещину сразу же были перекинуты доски, все бросились перетаскивать сани и лодки, а когда трещина расширилась так, что не стало хватать длины досок, нашли место где обойти её. Вскоре провизия была спасена, мы быстро сдвинули наши палатки подальше от края льдины, и вскоре снова задремали в своих спальных мешках. В ранние утренние часы вахтенный Кюне видел, как «Жаннетта» покачивалась, поскрипывая и постанывая в такт движениям льда. Ближе к четырём часам, когда он должен был смениться, он вдруг заглянул в палатку и громким шёпотом позвал Бартлетта: «Выходи, если хочешь увидеть «Жаннетту» в последний раз. Она идёт ко дну! Идёт ко дну!»

Большинство едва успели вылезти из палаток и увидеть, как корабль затрещал всем своим деревом и железом, на мгновение выпрямился, льдины, раздавившие его, слегка отступили; и тогда он всё быстрее и быстрее стал тонуть. Реи сломались и сложились вверх параллельно мачтам, и, как человек, подняв руки над головой, «Жаннетта» исчезла из виду. Со смешанным чувством печали и облегчения смотрели мы на это. Теперь мы были совершенно отрезаны от остального мира, без сколько-нибудь реальной надежды на помощь; наше главное средство спасения, с которыми было связано так много приятных воспоминаний, только что погибло на наших глазах; и потому неудивительно, что мы чувствовали себя такими одинокими, как мало кто может себе представить. Но в то же время мы понимали, что корабль давно уже стал бесполезен, и все наши сомнения рассеялись – теперь мы могли немедленно, и чем скорее, тем лучше, отправиться в наш долгий поход на юг.

Но прошла ещё почти неделя, прежде чем мы стали готовы выступить в поход; всё это время было посвящено нашей тщательной подготовке. Так что, когда наконец наступил день отъезда, мы почувствовали большое облегчение. Вообще, если судить по опыту пеших походов всех предыдущих арктических экспедиций, перспективы у нас были самые мрачные. Правда, все члены экипажа «Тегетхоффа»^[19] спаслись; но им так повезло, что они вышли к открытой воде менее чем в одном градусе широты от того места, где оставили свой корабль. И только на такую же удачу могли надеяться и мы, ибо все эти походы были просто пустяками по сравнению с тем, что предстоял нам.

До гибели корабля капитан Делонг почти ежедневно проводил точные измерения нашего положения, и после того, как мы высадились на лёд, они делались всякий раз, когда позволяла погода. Наш маршрут уже давно был предметом обсуждения среди офицеров. В течение последних нескольких месяцев мы так быстро отдрейфовали на запад, что Новосибирские острова были теперь выбраны в качестве остановки для отдыха на нашем пути к реке Лене, которую мы выбрали в качестве конечного пункта маршрута, зная, что по ней ходят пароходы, а её берега хорошо заселены. Следовательно, если нам удастся дойти до неё до наступления зимы, то после этого наши трудности будут не так велики.