Цитаты из книг автора «Джонатан Котт»

Я куда более невежественный человек, чем многие думают. Если вы попросите меня объяснить, что означают структурализм или семиология, я не смогу этого сделать. Я еще сумею вспомнить образ в каком-нибудь предложении у Барта или понять общий смысл прочитанного, но в деталях – не разберусь.

Если я не в состоянии больше выносить окружающий мир, то просто устраиваюсь с книгой на диване и уношусь, как на маленьком космическом корабле, прочь от всего. Правда, мое чтение никак нельзя назвать систематическим.

Как писала Эмили Дикинсон: «Цветы и книги – отрада печали».

Я читаю невероятно много и по большей части довольно бездумно. Я люблю читать – так, как кому-то нравится смотреть телевизор, а вот я у телевизора начинаю клевать носом. Если у меня плохое настроение, то стоит взять какую-нибудь книгу – и настроение сразу поднимается.

В общем, у сифилиса была своя романтическая сторона, как у болезни гениальных людей, которая давала больному десяток-другой лет интенсивнейшей, даже исступленной умственной активности – перед тем как человек погружался в полное безумие. И, разумеется, такое безумие считалось в равной степени следствием и гениальности, и болезни.

Туберкулез особенно интересен в этом смысле, потому что его возбудитель был открыт в 1882 году, а вот способ лечения – лишь в 1944-м. До этого больных туберкулезом посылали в санатории, но это им нисколько не помогало. Поэтому мифы и фантазии о туберкулезе – как в «Волшебной горе» («это-просто-отсроченная-любовь») или как у Кафки («это-на-самом-деле-моя-психическая-болезнь-проявляется-в-физическом-аспекте») – стали исчезать, когда люди практически перестали умирать от туберкулеза.

в болезни проявляются самые разные качества.

По-моему, она великолепна. Во Франции ее вечно третируют, но хотя я и не согласна с некоторыми положениями ее «Второго пола», эта книга, на мой взгляд, лучшая из феминистских книг: де Бовуар далеко обогнала так называемое женское движение. И, по-моему, она была первой, кто по-настоящему занялся проблемой старости как культурным феноменом.

Что позволительно делать в молодости, а что в старости – суждения произвольные, почти ни на чем не основанные, как, впрочем, и другие: что подобает делать женщине, а что – мужчине…

Следует также сказать, что многие наши представления о том, что нам полагается делать в разном возрасте и что возраст вообще значит, достаточно произвольны – как и гендерные стереотипы. Я думаю, что поляризация по принципам «молодой – старый» и «мужское – женское» – два главных стереотипа, которые лишают людей свободы.