Цитаты из книг автора «Джон Уиндем»

А месяц спустя Гордон Зиллейби задумчиво прохаживался по приемной комнате лучшего родильного дома в Трайне. Усилием воли он заставил себя остановиться и сесть в кресло. Очень глупо так вести себя в столь почтенном возрасте, – попенял он себе. Для молодого человека такое поведение еще приемлемо, но несколько последних недель авторитетно довели до его сведения тот факт, что он уже далеко не юн.

Зиллейби обнаружил, что спрос на его услуги резко упал. Рационализм явно впал в немилость.

Но только мы справимся с этой проблемой, как женщины тут же найдут себе новый повод для беспокойства.

Вот что меня удивляет – как вам удалось удержать все это в тайне? Мне казалось, что на это не было никаких шансов, – заявил Алан. – И я так считал, – признался Зиллейби. – И не перестаю удивляться до сих пор. Я думаю, что это своего рода вариация на тему сказки о голом короле, а может быть, своеобразная инверсия гитлеровской большой лжи – правда слишком велика, чтобы поверить в нее.

Иначе говоря, вы хотите сказать, что всего лишь в миле-другой отсюда никто не подозревает о том, что случилось у нас? – недоверчиво спросил Алан. – Не сказал бы. Просто они не хотят этому верить. Надо думать, они слыхали немало, но предпочли думать, что это сказка, которая прикрывает нечто гораздо более простое, хотя и более безнравственное. Уиллерс был прав, сказав, что нечто вроде рефлекса самозащиты обороняет среднего мужчину или женщину от представлений, вызывающих тревогу, – разумеется, в том случае, если эти представления не попали в печать. Одно слово в газете – и все кончено: восемьдесят-девяносто процентов немедленно кинутся в противоположную крайность и поверят чему угодно.

От беспомощного, взволнованного мужчины толку никакого. Самое лучшее, что может сделать муж, это скрыть свою тревогу и непоколебимо стать рядом с женой, олицетворяя мощь и разум и параллельно выполняя кой-какие мелкие организационные функции.

Если бесплодие безусловно может считаться типичным проклятием, то я не припомню случая, чтобы наказание выражалось в форме повышенного плодородия.

Агитация за присутствие на специальном и чрезвычайном собрании, имеющем жизненное значение для каждой женщины Мидвича, велась интенсивно. Нас самих посетил Гордон Зиллейби и внушил нам весьма драматическое чувство тревоги с помощью обильного словоизвержения, суть которого так и осталась туманной.

Миссис Гарриман – супруга пекаря – изобрела целую серию неубедительных версий касательно факта пребывания тела Герберта Флэгга в ее палисаднике, после чего перешла в атаку и взвалила на мужа тяжкий груз как имевших место, так и воображаемых грехов.

Если бы не ваше присутствие и вытекающее из этого отношение Безопасности, – сказал Зиллейби, – мы, безусловно, претерпели бы большие неудобства от прессы, чем от самого Потерянного дня. В нашу личную жизнь вмешались бы, а наша деликатность подверглась бы давлению со стороны трех современных фурий – жуткого союза печатного слова, слова, записанного на пленку, и киношников.