Он проводил девушку в апартаменты, которые Гиффет отвел для капитана. Родни жил в большой комнате первого этажа с панорамными окнами, выходящими на поросший вереском склон. Ричи пошел с ними – он часто сидел рядом с капитаном, по-детски надеясь разглядеть в безжизненном взгляде проблески воли. Когда они вошли, Родни сидел на кровати в той же позе, что и утром. За окном ветер гнал травяные волны по склону, рваные облака быстро летели по сизому небу. Стюарта пейзаж не интересовал – он равнодушно глядел в пространство, почти не моргая. Линда осторожно села рядом и взяла его за руку.

– Родни! Вы меня помните? Я Линда Клейтон. Если бы не вы, меня бы… я бы тоже…

Глаза девушки наполнились слезами, она отвернулась и расплакалась. Стюарт по-прежнему равнодушно глядел на стену.

Ричи подошёл к Линде и неожиданно для себя обнял её.

– Не плачь! Джонни его вылечит! Джонни всем может помочь, правда, Том?

– Правда.

Мисс Клейтон улыбнулась.

– Ваш мистер Гиффет самый удивительный человек из всех, кого я знаю.

Ричи с гордостью кивнул.

– Да! Он летает на Луну, а ещё он захватил всех гангстеров и посадил их в тюрьму, и ещё он возил меня на планету Джозефов. А вот, кстати, и Джозеф! Смотри, Том!

Каротти не было необходимости оглядываться – лицо девушки вытянулось, а рот начал открываться все шире, по мере того, как она все больше убеждалась в реальности происходящего.

Каменный богомол пришёл навестить капитана – он делал это с завидным постоянством, по несколько раз в день. Правда, никакой системы в его визитах не наблюдалось – он мог прийти в любое время. Внутрь он не заходил, чтобы не разворотить комнату, а просто стоял с другой стороны стеклянной стены, слегка пританцовывая. Томас совершенно про него забыл – Джозеф уже давно стал для них членом семьи, и его воспринимали как само собой разумеющееся.

Линда, наконец, вышла из состояния оцепенения и с вытаращенными глазами повернулась к Тому.

– Это…. Это…. Это я его рисовала в машине!

Каротти отметил, что Линда не спрашивала – это было утверждение. Он почесал кончик носа и, заметив, что копирует Гиффета, смущенно ответил:

– Да, Линда. Это Джозеф.

– Но он же… он же… кто он такой!?

– Линда, когда Джонни говорил вам, что Джозеф не человек, он имел в виду именно то, что он не человек.

– Но кто это?

– Я вам потом расскажу. Не бойтесь его, это наш друг.

Ричи коснулся ладонью пола и прикрыл глаза.

– Он говорит, что ему нравится Линда. И он сказал, что не боится её.

Каротти удивленно поднял брови.

– Не боится? Что значит – не боится?

– Он говорит, что не будет бояться, если она всем его покажет.

Томас покачал головой.

– Знаешь, тебе нужно расширять словарный запас.

Ричи сердито махнул рукой.

– Ну что тут непонятного? Он не боится, что она всем… его…

Мальчик нахмурился и добавил:

– Ну да. Непонятно.

Сзади раздался веселый голос Гиффета:

– Он хочет сказать, что Джозеф не против того, что Линда будет рисовать его внутренний мир. Правильно, Ричи?

– Правильно, Джонни!

Ричи вскочил, подбежал к Гиффету и сразу полез обниматься. Джонни потрепал парня по голове, подошёл к Линде и протянул ей руку.

– Я рад приветствовать вас в нашем доме! Вижу, вы уже со всеми познакомились.

Она улыбалась и не знала, что ответить. Гиффет с самого начала покорил её своей неординарностью и добродушием. Девушка держала его ладонь обеими руками и восхищенно разглядывала. А он ещё шире улыбнулся и добавил, осторожно высвобождая руку из захвата:

– Мисс Клейтон, у меня есть для вас деловое предложение. Если вы готовы меня выслушать, предлагаю перейти в другую комнату – капитана лучше не беспокоить подолгу.

***

– Что мне нужно будет сделать, когда я окажусь в нужном месте в нужное время?

– Твой друг больше не хочет быть. Но он оказался достаточно сильным, чтобы обмануть собственное сознание. Он спрятался от него в своём прошлом. Ты должен создать связь.

– Не хочет быть…. То же самое сказал Джозеф. Что это значит?

– Кто-то, имеющий возможность, но не владеющий знанием, лишил его смысла существования. Твой друг хочет умереть потому, что не хочет жить. Ты знаешь, о чем я говорю. Ты сам почувствовал это тогда, в общине.

– Это Грегор. Он остановил течение чи’а в церкви. И люди перестали чувствовать жизнь. Они все попрятались от реальности, а проповедник вытащил одного из них, разбудил…. И этот мужчина сразу же захотел умереть!

– Смерть – это противовес жизни. Желание жить компенсирует желание умереть. Этот Грегор не понимал, что делает.

– Не уверен в этом. И умерли не все – некоторые Чистые братья выжили. Так же как и Стюарт; он тоже выжил, но…

– Твой друг перехитрил смерть. Он сбежал от неё в своё детство. Ты знаешь, что это значит – я это чувствую.

– Да. Я знаю. Дети так сильно хотят жить, что никогда не захотят умереть – они есть суть жизни и не подвержены суициду.

– Твой друг теперь живёт в своём прошлом, а тело его осталось без хозяина – он просто сосуд с рефлексами и опытом. Без личности твой друг – обычная марионетка. Он будет выполнять чужую волю, поскольку своей у него не осталось.

– Я должен попасть в прошлое, чтобы вытащить его из детства? Но почему я не могу сделать этого в настоящем?

– Тебе придётся вернуться, потому, что ты уже не можешь помочь ему сейчас: структура его мозга изменилась, она грубеет с каждым днём, как зарастает прокол без серьги. Его мозг уже не пропустит твоего друга назад. Ты вернёшься в тогда, когда ещё не поздно. Ты вернешь его назад, но не полностью. Ты оставишь только маленькую щель в двери, чтобы нейроны не забыли. А потом ты вернёшься.

– Я понял тебя. Я создам связь с его будущим. Объясни мне, как приоткрыть дверь?

– Используй чи’а. Он забыл себя – познакомь его с самим собой, познакомь с его взрослой чи’а. Пусть он вспомнит, как его зовут.

***

Линда никак не могла прийти в себя. Летающая тарелка… Каменный пришелец, база на Луне, межзвездные прыжки, космические вампиры, высшая раса… Гиффет спокойно наблюдал за девушкой, попивая кофе. Они сидели в лаборатории: только что на связь вышел Немин; он был добровольным изгнанником на лунной базе уже больше недели. Геолог занимался расширением комплекса в глубину, используя для раскопок систему бесконтактного бурения, модернизированную Каротти специально для этой цели. Гиффет предложил Луизе участие во всех его проектах. Он не мог показать ей чи’а, но мог привести неоспоримые аргументы её неординарности. Девушка чувствовала внутренний мир живых существ, причём настолько тонко, что могла нарисовать его, опираясь на ощущения других людей. Её абстракции были совершенно гениальны – и, чтобы это понять, ей нужно было познакомиться с Джонни. Она привезла с собой в качестве подарка «портрет» его Лауры, выполненный маслом – Гиффет выдрал из рамы в гостиной какую-то репродукцию и своими руками вклеил в нее картину Луизы. Пока они разговаривали, он постоянно восхищался талантом мисс Клейтон. Он провёл её в ангар и показал кло´когн – Луиза не верила до самого конца, пока Джонни не активировал входной шлюз. И только она пришла в себя, позвонил Григорий. Шлем его скафандра был оборудован системой видеосвязи, и девушка увидела лунный пейзаж, ящики с оборудованием, стоящие прямо в серой пыли, матовый купол, накрывающий жилые модули, увидела висящую в небе Землю.

Теперь она сидела, задумчиво глядя в пространство, и размышляла. Джонни ей не мешал – она должна была навести в своей голове порядок. Сам Гиффет тоже думал: ему не давала покоя загадка, связанная с повышенным интересом сектантов к девушке. Она была единственной, кого во вратах удерживали насильно, и при этом она была Светлой. Манипулятор был уверен, что это не совпадение. И тем лучше, что Луиза теперь у него под присмотром. Он был уверен, что фанатики ещё проявят себя. Он наступил кому-то на мозоль, как сказал Чептон…. Джонни нахмурился. Началась игра в Замки. Он не любил отсиживаться и прятаться, но сейчас ничего другого не оставалось. Как же ему не хватает Стюарта! Никто не может сравниться с ним в тактике. Гиффет ждал ответного хода противника: так советовал полковник Тренд Чептон, и Джонни был с ним согласен. Они совещались после штурма общины: реакция Тренда была довольно неожиданной. Чептон наотрез отказался принимать участие в расследовании, и Гиффет видел, что он испугался.

– Джонни, я понимаю, что нужен вам, но и вы меня поймите. Я уже давно в отставке. Я вожу по джунглям богатых туристов и не задаю им лишних вопросов, могу помочь советом или рекомендацией, могу выправить документы. Но не заставляйте меня играть в эту игру. Я уже играл в неё, и больше не хочу. Я здесь только по одной причине, вы это прекрасно понимаете. Помогите Стюарту. Помогите ему, и у вас будет специалист гораздо круче меня. Не удивляйтесь. Я это говорю потому, что он не слышит. Родни уже давно меня переплюнул – ему пора открывать собственное агентство. А мне – мне давно пора купить домик в горах у озера и ловить рыбу по лицензии.

Полковник Чептон коротко кивнул, сел в машину и уехал. А Гиффет остался стоять, пожалуй, впервые в жизни ошарашенный поворотом беседы.

И теперь Джонни сидел, задумчиво глядя на мисс Клейтон, и гадал, для чего она понадобилась Грегору. Он почесал кончик носа.

– Линда?

– Да, мистер Гиффет?

– Линда, скажи, пожалуйста, а ты можешь нарисовать кого-нибудь из знакомых проповедника? Кого мы еще не знаем?

Она помолчала немного, накручивая на палец светлый локон.

– Я думаю, да. Но мне нужно побыть немного в одиночестве. Мне сложно рисовать, когда отвлекают.

– Конечно, конечно!

Джонни позвонил в офис и попросил выделить для девушки хорошо освещенное изолированное помещение.

– Через несколько часов все будет готово. И ещё одна просьба, мисс Клейтон. Скажите, где вы остановились?

– Я ещё не думала об этом. Планирую пожить в отеле где-нибудь рядом.

– Линда, мне будет спокойнее, если вы разместитесь у нас на территории. Не поймите меня неправильно.

– О, мистер Гиффет. Я бы не хотела усложнять вам жизнь.

Джонни взял девушку за руку.

– Линда, я знаю, что вас беспокоит. Вы стараетесь об этом не думать, но я все вижу. И меня тоже это очень волнует.

Она перестала улыбаться.

– Вы тоже думаете, что они могут вернуться?

– Я надеюсь, что нет, но моя рациональная часть говорит обратное. Грегора убили, как и всех остальных. Убийца остался неизвестен. Зато мы прекрасно знаем, что они хотели заполучить вас так сильно, что подставили под удар всю общину. И они должны снова попытаться.

Линда кивнула.

– Вы решили сыграть с ними в Замки?

Гиффет посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

– Решил. Вы знаете эту игру?

– Нет. Я просто… как будто знаю правила. Может, когда-то слышала краем уха…

– Может быть. Я буду беречь вас, Линда. Вы очень необычная девушка.

***

Сантори Модэйро Лопес смотрел, как по стенкам бокала медленно поднимаются пузырьки воздуха. Они застревали между листьев мяты, образуя пузыри побольше. Иногда давление становилось достаточным, чтобы продавить препятствие, и тогда на поверхности возникал всплеск, мелкие брызги от которого долетали до лица наблюдателя.

Добавили слишком много содовой. Только на Кубе можно заказать приличный мохито. Лопес осторожно сделал глоток. Слишком много льда, слишком мало рома, слишком зелёный лайм. Американцы. Они все у всех берут, переделывают под себя, а потом говорят, что это и есть настоящее. Настоящая пицца, настоящие суши, настоящий мохито. А на деле у них нет ничего, кроме пепси. И почему его не отправили на Кубу? Организация должна учитывать внутренние интересы своих членов. Гин Чан мог бы выбрать кого-нибудь другого. Ицхак, например, только и говорит про Америку. Почему бы ему не полететь? Все израильтяне обожают Калифорнию.

Сантори был урожденным кубинцем. И хотя уже не жил там больше пятнадцати лет, самым лучшим отдыхом для него было вернуться на родину, под жаркое солнце, и почувствовать неторопливое течение островной жизни. Он подумал, что ему все здесь не нравится, потому, что Остров Свободы совсем рядом. Если бы его отправили в Мексику или Европу, все было бы нормально. А тут он не может сосредоточиться. Зачем вообще нужно было заказывать мохито? В Калифорнии нужно пить виски. Впрочем, как и во всех остальных штатах.

Он поморщился и отставил стакан в сторону. За окном было солнечно, часы над барной стойкой показывали без пятнадцати три. С собой Лопес часов не носил, поскольку считал, что это бессмысленная побрякушка, созданная, чтобы отнимать у людей настоящее. Он часто наблюдал, стоя в аэропорту, за другими мужчинами, одетыми, так же как и он, в деловой костюм. Они постоянно проверяли свои часы. Каждые одну или две минуты. Сколько осталось времени? Сколько прошло? Сколько прошло с того момента, как я последний раз смотрел, сколько прошло? У них не было настоящего – только прошлое и будущее. Сантори ещё ни разу не опоздал ни на самолет, ни на поезд. И у него не было часов.

Телефона у него тоже не было, но это уже была политика организации. Ровно в три часа он должен связаться с наставником и доложить о статусе процесса корректировки. Он еще раз бросил взгляд на часы – больше для вида, чтобы не привлекать к себе внимания. Без пяти, пора выходить. Лопес положил на столик пару купюр и вышел, стараясь выглядеть естественно. Телефонная будка была всего в нескольких десятках метров. Он вынул заранее приготовленные жетоны, скормил аппарату и набрал номер.

– Сантори Модэйро Лопес, куратор Гин Чан, статус корректировки – полностью завершена. Есть дополнительная информация.

На другом конце линии ответил женский голос.

– Сообщение принято. Ждите ответа.

Лопес облокотился на поручень – шифрование занимало довольно много времени. Наконец, трубка снова ожила.

– Гин Чан принимает статус. Гин Чан запрашивает дополнительную информацию.

– Дополнительная информация для Гин Чана. Грегор обнаружил вербовщика. Вербовщик скрывается. Есть еще информация.

– Сообщение принято. Ждите ответа.

Сантори закусил губу, не заметив, что потекла кровь. Сейчас самое важное. Главное – ничего не перепутать.

– Гин Чан принял информацию. Следующее сообщение.

– Дополнительная информация для Гин Чана. Грегор обнаружил демона. Личность демона установлена. Демона обезвредить не удалось.

– Сообщение принято. Ждите ответа.

Лопес облегченно выдохнул. Теперь от него ничего не зависит.

– Гин Чан принял информацию. Сообщение от Гин Чана.

– Сантори Модэйро Лопес, готов принять информацию от Гин Чана. Временный код – 1301.

– Проверка пройдена. Сообщение от Гин Чана. Продолжайте наблюдение за демоном. Вылетаю на место. Явка завтра в полдень согласно инструкции.

– Сообщение принял. Конец связи.

– Конец связи подтверждаю.

В трубке послышались гудки. Лопес вышел из будки, поправил галстук. Все это слишком сильно затянулось, у него есть и своя паства, и с ней тоже куча проблем, а он разгребает тут за Грегором. Чан их предупреждал, не стоило брать америкашку в организацию. Хотя, если бы не он, они бы не вышли на демона. Это перекрывает любые неприятности. Сантори распрямил плечи и гордо поднял голову. Они спасут человечество, и он будет стоять прямо у истоков.

***

Вкус. У всего есть вкус.

Я люблю пробовать все новое – это у людей называется флирт. Так считает Ричи. У Ричи тоже есть вкус – вокруг него всегда облако вкуса. Вокруг каждого человека есть такое облако. Вокруг каждого живого существа на этой планете. Но петь умеет только Ричи. Он считает, что это флирт. Я люблю все новое потому, что это приближает к разделению. Информация копится, в конце концов начиная требовать сохранения. Ричи говорит, что флирт тоже приближает к разделению. Он сам ещё не делился, но уже скоро придет его время. Может быть, всего через десять или двадцать циклов его планеты. Разделение – это самое важное. Но разделение наступает только тогда, когда становится много нового. Мне скоро снова придется разделяться.

Когда я сюда попал, мною управляли. Мы назвали их «страх ожидания смерти». Они приходили всегда, с начала времён, и забирали лучших. Мы все знаем, зачем. И мы не могли остановить этого. А потом забрали меня, но не стали убивать, как остальных. Меня изменили и отвезли сюда, на планету водянистого народа, чтобы я напал на Джонни. Я чуть не лишил жизни одного из них, а ведь у людей так легко ее отнять! Водянистый народ такой медленный и мягкий – одно неосторожное движение, и жидкость, из которой они сделаны, вытекает наружу, а человек погибает. Я никогда не прикасаюсь к ним, чтобы не проколоть.

Я тогда напал на Стюарта. Он спас меня – он пробил мой первый глаз, и я перестал видеть время. Иначе я бы убил его, и тогда водянистый народ не стал бы мне помогать. Стюарт – мой друг. У него самый приятный вкус. Ричи тоже мой друг. А Джонни – друг всех Джозефов. Он исправил меня, и я перестал хотеть убивать. Он прогнал «страх ожидания смерти». Мой народ больше не боится.

А сейчас у нас грустная песня. Потому, что Стюарт больше не хочет быть. Вокруг него облако смерти, у него вкус отчаянья и безысходности. А у остальных вкус печали. Только у Джонни вкус надежды, и ещё он часто злится. Ричи поет его слова, и я отвечаю, но Ричи молодой и глупый, хотя и добрый. Он не может правильно объяснить мою песню.

Я люблю сидеть на склоне. Возле жилища Гиффета отличный, вкусный склон. И хороший ветер. Я люблю ветер – он приносит тысячи вкусов.

Мне здесь нравится. Запахло кло´когном – значит, Гиффет вернулся. Он хочет меня увидеть, нужно возвращаться. Они не смогут найти меня здесь – когда Джозеф лежит на скалах, его невозможно заметить.

***

Томас Каротти слонялся по вытоптанной земле возле гэра. Вокруг была бескрайняя степь, куда не погляди – от горизонта до горизонта ни деревца, ни камня, только одинокий гэр¹ и пара десятков овец, которые с интересом рассматривали его необычную одежду. Джонни всегда брал его сюда с неохотой, но Каротти особо и не напрашивался – его друг сидел в доме с Кло´анди, оба молчали – она потому, что ей было всего полтора года, а он – потому, что был занят общением с ней. По-монгольски Томас не понимал, и хотя родители девочки всегда приветливо ему улыбались, говорить с ними было не о чем. Одним словом, скукотища.

В этот раз он полетел с Гиффетом в надежде, что Кло´анди поможет ему со свежими идеями исследований. Это было предложением Джонни – сам Томас относился ко всей этой истории довольно скептически, поскольку считал, что его друг слишком уж преклоняется перед этой, как утверждал сам Гиффет, реинкарнацией Совершенного.

Но других идей у Томаса все равно не было, поэтому он продолжал расхаживать взад и вперед возле входа в гэр, иногда пиная лакированными туфлями сухие овечьи козяки.

***

– Стюарт. Я пытаюсь говорить с ним, но он меня не слышит.

– Ты говоришь с ним, как взрослый. Он боится снова становиться взрослым – в сознании взрослого его ждёт смерть. Он не будет слышать тебя, пока ты не станешь ребёнком.

– Стану ребёнком? Как я могу стать ребёнком, Кло’анди?

– Ты и сейчас ребёнок. Это ребёнок не может стать взрослым – для этого нужно прожить жизнь. А взрослый носит в себе детство всегда – просто вы думаете, что оно вам уже не нужно.

– Ты права. Мы так думаем. Зачем нужно детство взрослому?

– Зачем нужна вода? Ведь есть камень, – мысленно спросила она.

– Я тебя не понимаю.