Глава 1

Луч фонарика Дина Винчестера выхватил из темноты перепачканные наручники, болтавшиеся на рым-болте^[1], вмонтированном в стену стойла конюшни Клетуса Гиллмера. Не нужно было никаких криминалистических ухищрений, чтобы догадаться о происхождении пятен на них.

– Больной ублюдок держал бедняг прикованными к стене.

Брат Дина, Сэм, заглянул в амуничник^[2], большую часть которого занимал крепкий деревянный стол, оснащенный такими же болтами по углам.

– А здесь он их шинковал. – Явно не это имел в виду старый Гиллмер, когда просил сыночка приглядеть за фермой.

Они нашли Клетуса Гиллмера в доме – распростертым в залатанном изолентой в старом кресле, с выпученными, налитыми кровью глазами, вывалившимся языком и зверски выпотрошенным горлом. На круглом столе позади него лежал древний заряженный револьвер, а рядом – любопытный, очевидно незаконченный список дел. После пунктов «слить бензин из генератора», «закопать тело» и «сжечь конюшню» он снова написал «сжечь», но потом выронил ручку на пол. Дин предположил, что дальше подразумевалось «сжечь дом», «сунуть ствол револьвера в рот» и «спустить курок». Видно, старика Гиллмера вконец достало отгонять от своей собственности жаждущих острых ощущений детишек, но он не рассчитывал, что прикончит его кто-то другой.

Заметка в местной газете о пятилетней годовщине совершенных с помощью мачете убийств и внезапном загадочном исчезновении кровожадного сына Клетуса, Клива, породила городскую легенду – на радость жаждущим проверки на прочность подросткам. Всего-то пять лет – и помешанный серийный убийца превратился в таинственное страшилище. Старик пытался отпугивать детишек, заработав репутацию «чудаковатого старого пня», но некоторые все равно исчезали. Дин подозревал, что старик догадывался о том, что Винчестеры знали наверняка: у чудовищ есть клыки.

По пути на ферму Сэм приметил в высокой траве у залитого лунным светом крыльца розовую кроссовку. Лучи фонариков выхватили припрятанную под ступенями молодую женщину со сломанной шеей. А потом список привел братьев в конюшню…

Дин шагал ко второму деннику – сумка на левом плече, под мышкой заряженное солью ружье, – когда услышал голос Сэма, открывшего один из сундучков под столом:

– Дин! Мачете нашел!

– Ищи дальше, – рассеянно отозвался Дин. – Там где-то должно быть тело младшего.

Стволом ружья он распахнул дверь денника. Здесь рым-болт был свернут вниз. Дин ухватился за его, подергал вверх-вниз и почувствовал, как старые доски поддались и кусочки прогнившего дерева начали отваливаться, словно комья влажной земли. Фонарик мигнул и…

И зловещую тишину прорезал грохот.

Дин рывком развернулся:

– Сэм!

Над ним навис двухметровый мстительный дух когда-то стокилограммового Клива Гиллмера – с выбеленным лицом, в традиционной полосатой черно-белой рубашке под окровавленным полукомбинезоном. «Мим с мачете» – так окрестила его пресса. Дин вскинул было оружие, но Мим ударил его по руке и вмял в стену с такой силой, что слабые доски треснули. Ружье, как и фонарик, выпало из онемевших пальцев Дина.

– Сэм! Помоги!

До того, как Сэм получил назад душу, Дин никогда не был до конца уверен, что брат прикроет ему спину. Теперь же…

Мим приподнял Дина и швырнул его в левую стену, затем в правую. Обе они, как подсказала острая боль, прошившая ребра, были в куда лучшем состоянии, чем задняя стена.

– У Марселя Мачете нехорошие намерения! – заорал Дин.

Он увернулся от кулака, пробившего дыру в доске рядом с его головой, но поймал пинок коленом в живот и, задыхаясь, рухнул на землю. Тот грохот, когда Сэм нашел мачете…

– Сэмми!

«Признай уже – Сэм не у дел».

Звякнула цепь, и Дин почувствовал, как холодная сталь обнимает шею и, впиваясь в плоть, неумолимо затягивается. Он умудрился втиснуть пальцы между звеньями цепи и кожей и ослабить давление на какое-то время, достаточное для того, чтобы глотнуть воздуха и проморгаться. Другой рукой он прощупывал утоптанную солому на грязном полу, пока не дотянулся до ружья. Удар сапога откинул его руку к стене, пальцы разжались и выпустили ружье. В глазах опять начало темнеть, когда внезапно грянул выстрел.

В тот же миг цепь ослабла, и Дин рухнул на четвереньки, кашляя и хватая ртом воздух. В проходе стоял Сэм с ружьем. Куртка на его плече была разорвана по шву, по лбу стекала струйка крови.

– Он застал меня врасплох, – сказал Сэм.

– Нас обоих, – кивнул Дин.

Он подобрал оружие, и брат помог ему подняться на ноги. Отряхиваясь от соломы, Дин поискал взглядом фонарик и, в конце концов, нашел его на полу у задней стены.

– Давай разыщем тело поскорее, пока Бэби Хьюи^[3] не вернулся.

– Не думаю, что оно здесь.

Дин не ответил.

– Дин?

Дин уставился на стену – в пробитую брешь, – потом пнул ногой треснувшую доску:

– За домом. Видишь?

Сэм заглянул через его плечо:

– Сарай.

– Мы думали, что старик собирался сжечь дом вслед за конюшней.

– Так, значит, Клив знал, что у отца на уме, – кивнул Сэм.

Они вылезли через разлом и побежали вдоль ограды загона, мимо дома – к неказистому сараю. Постройка была маленькая, фасад отсутствовал, оставшиеся три стены покрывали крюки, на которых когда-то висели разнообразные фермерские инструменты. Пол, застеленный обрезками разнородных покрытий, был усыпан сухими листьями, пожелтевшими обрывками газет и упаковками от еды.

– Ничего, – разочарованно заметил Дин. – Больше вариантов нет.

Сэм вошел внутрь, посветил фонариком во все углы. Половицы под его весом скрипнули, и Сэм остановился, посмотрел под ноги, затем поднял глаза на брата:

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Подпол?

Сэм опустился на корточки, приподнял несколько обрезков коврового настила и откинул их в сторону, обнажив деревянные распашные дверцы, запертые на навесной замок с длинной дужкой.

– Болторез нужен.

– Этим попробуй. – Дин достал из сумки ломик.

Сэм просунул прямой конец лома под одну из дверных ручек и ворочал им до тех пор, пока все гвозди не вышли из прогнившего дерева. Проделав то же самое со второй ручкой, он выдернул замок целиком.

– Готово.

Поддев ломом край правой дверцы, Сэм приподнял ее так, что теперь можно было просунуть в щель пальцы, и под возмущенный скрежет петель дверца распахнулась настежь.

– Фууу!

Вонь ударила в ноздри почти физически ощутимо. Зажав нос левой рукой, правой Сэм откинул вторую дверную створку. Луч фонарика Дина пронзил темноту и выхватил у подножия шаткой лестницы скорченный труп в лохмотьях полосатой рубашки и полукомбинезона. Тело лежало на животе, а из спины торчали вилы.

«Достаточно глубоко, чтобы пробить легкие, – отметил про себя Дин. – Или сердце». А вслух сказал:

– Старик спихнул его сюда пять лет назад. И оставил гнить.

– А все думали, что он сбежал, – добавил Сэм.

Он потянулся было к своей сумке, но тут его застали врасплох. Между братьями возник дух Мима и…

– Сэм!

…и столкнул Сэма с лестницы.

Обе дверцы захлопнулись. Призрак развернулся и двинулся на Дина, растянув губы на белом лице в широкой устрашающей ухмылке, обнажающей скверные зубы.

– Видал я, как ты умеешь, Кроха, – мрачно произнес Дин, отступил назад, перезарядил ружье и направил ствол на Мима. – Отстой. – И отправил заряд соли ему в живот.

Мим исчез, дав Винчестерам немного времени на передышку. Дин снова передернул цевье^[4], а потом бросился к подполу и распахнул дверцы, направив луч фонарика вниз:

– Сэм! Сэмми!

– Я здесь! – послышался голос снизу. – Все нормально.

Дин одолел трухлявые ступени и подсветил продавленные деревянные полки у стен, уставленные банками и пластиковыми коробками, сгнившими овощами и протухшей солониной. Сэм сидел на полу рядом с разложившимся трупом, одной рукой потирая шею, а другой прикрывая глаза от света.

– Давай уже заканчивать. – Дин бросил брату банку соли, а сам полез в сумку за жидкостью для розжига.

Сэм поднялся на ноги, морщась и потирая поясницу, но быстро перестал обращать внимание на вызванную падением с лестницы боль и принялся щедро посыпать труп Клива солью.

– А что за мимы такие вообще? – поинтересовался он. – Клоуны, давшие обет молчания?

– Конкретно этот клоун забыл, что реквизит ему не полагается, – отозвался Дин.

Он сжал алюминиевую банку и полил хлынувшей из нее жидкостью распростертое тело – направляя струю от головы к ногам.

– Мим с мачете, – покачал головой Сэм. – Поджарь его.

Лучи фонариков замерцали – значит, во тьме что-то появилось.

– Чувак, у нас компания!

Из темноты вынырнула могучая рука, схватила Сэма за шею и потянула во мрак, врезаясь в стеллажи у задней стены, сбивая полки и рассыпая по полу банки. Стараясь не обращать внимания на звуки исступления, которые, тщетно сопротивляясь, издавал брат, Дин выхватил из кармана куртки зажигалку, высек искру и бросил ее на останки Клива. Едва пламя разгорелось, Сэм шумно втянул воздух и прыгнул вперед, на разбитые банки. Деревянная ручка торчащих из спины Мима вил занялась огнем, который быстро перекинулся на полки справа. В считаные секунды огонь достиг задней стены, а оттуда перескочил влево. Дин понял, что если они сейчас не доберутся до лестницы, то окажутся в ловушке ими же устроенного миниатюрного пожара.

– Сэм!

– Валим! – крикнул Сэм, пошатываясь рядом с полыхающим трупом.

Дин поймал его за предплечье и, удерживая на ногах, потянул к лестнице. Сэм рванул вверх, перескакивая через две ступени. Одна треснула под его весом, но Сэм успел выбраться. Жар стал невыносимым. Дин заслонил лицо рукой, задержал дыхание и сквозь клубящийся черный дым последовал за братом. Голодное пламя с ревом поднималось над полом и лизало ботинки. Дин выскочил из сарая, который вспыхнул несколько секунд спустя, и долго не мог надышаться свежим воздухом Небраски.

* * *

Припарковав «Импалу» у обочины, Дин отправился в местный бар. Ребра ныли, во рту оставался горький привкус дыма. Дин хотел только перехватить банку – а лучше три – холодного пива, тем самым обеспечив себя той стадией оцепенения, которая позволит ему проспать ночь.

До закрытия было полно времени, но внутри никого не оказалось. Столики, кабинки и стулья пустовали, за одиноким бильярдным столом тоже никого не было, и музыкальный автомат молчал. На плоском экране телевизора показывали футбольный матч из какой-то другой части света, и звук был приглушен до неразборчивого жужжания, больше похожего на белый шум. Если не считать Дина, немолодой бармен был в баре единственной живой душой. Постукивая кончиком карандаша по зубам, он горбился над стопкой бумаг, изучая их так сосредоточенно, будто высчитывал сумму налогов, подлежащую оплате. Подойдя ближе, Дин понял, что бармен разглядывает бланки лошадиных скачек. Заслышав шаги, тот поднял голову:

– Принести тебе что-нибудь?

– Что на разлив есть. – Дин взгромоздился на ближайший стул, поставил локти на обитый мягким край стойки и вздохнул: – И немного арахиса.

– Секундочку. – Бармен взял стакан. – Тихая ночка, да?

– Началась она совсем не тихо.

– Проблемы?

– Да все по-старому.

Бармен подставил стакан под хромированный краник и опустил латунную рукоятку. Янтарная жидкость хлынула в стакан, поднимаясь все выше, но на полпути уровень пива начал падать.

– Странно, – пробормотал бармен.

– Стакан дырявый?

– Нет-нет, посуда в порядке. – Но он все равно положил стакан и взял другой. Тот же результат. Попадая в стакан, пиво начинало как будто… испаряться. – Чепуха какая-то. Дай-ка другой попробую. – Бармен открыл соседний кран.

Пиво полилось в стакан и быстро исчезло. Бармен зачесал назад пальцами коротко стриженные светлые волосы:

– Никогда такого не было.

– Все когда-нибудь бывает впервые, приятель.

– Наверное, это резервуар с углекислым газом. Как насчет бутилированного?

Дин кивнул, выбивая пальцами дробь по стойке.

– Местное? Импортное? Из мини-пивоварни?

– Начнем с местного, а там поглядим.

Бармен выудил из-под стойки коричневую бутылку с длинным горлышком, сбил крышечку, выпустив тонкую струйку пара, и подтолкнул бутылку вместе со стаканом к Дину. Тот решил обойтись без посредников и поднес горлышко к губам. Наклонил бутылку и… ничего не вылилось.

– Какого черта? – вопросил Дин.

– Что случилось?

– Она пустая.

– Не может быть.

Дин перевернул бутылку над стаканом – ни единой капли.

– Дай-ка эту попробую. – Бармен взял другую бутылку, взболтнул – жидкость внутри заплескалась о стенки.

Он сбил крышечку и наклонил бутылку над стаканом. Над горлышком поднялись струйки пара и рассеялись. Несколько капель пива упали на дно стакана и немедленно испарились. Бармен оттолкнул пустую бутылку и взял третью, потом четвертую – все разных марок – безрезультатно.

– Банки, – выпалил Дин. – Как насчет банок?

Бармен открыл дверь в подсобное помещение и вынес упаковку из шести банок:

– Только сегодня привезли.

Он дернул ушко первой банки, и оба услышали шипение пара. Банки одна за другой оказывались пустыми, едва их наклоняли над стаканом.

– Быть такого не может, – помотал головой Дин.

– Прости, – проговорил бармен. – И что делать?

– Еще что-нибудь попробуй, – подсказал Дин. – Что угодно. Виски, ром, водку. Персиковый шнапс, в конце концов.

Все то же самое. Бармен поэкспериментировал даже с ирландским виски, русской водкой и ямайским ромом.

– Не могу объяснить, как так вышло, – изумленно заметил он. – Что бы это значило?

Дин заметил, что слабый звук, издаваемый телевизором, изменился. Он поднял голову и увидел, что футбол сменили новости. Симпатичная дикторша лет тридцати что-то говорила, а бегущая строка, ползущая со скоростью улитки, сообщала, что мировой запас алкоголя стал крайне неустойчив.

– Звук! – потребовал Дин. – Громче!

Бармен прибавил громкости.

– …научная общественность поставлена в тупик внезапной и полной испаряемостью алкоголя любых видов.

Дин вытаращил глаза:

– Да ты шутишь!

– Моя семья владеет этим баром шестьдесят лет, – мрачно проговорил бармен. – И все рухнуло?

Дикторша жизнерадостно продолжала:

– …встретить новую реальность: мы стали единственной во всем мире нацией трезвенников.

– Она улыбается! – Дин в негодовании ткнул пальцем в экран. – Почему она улыбается? Над такими вещами не смеются!

– Ну и ладно, – бармен до странного быстро примирился с потерей семейного бизнеса. – Как насчет чего-нибудь безалкогольного?

– Нет. – Дин отшатнулся и шлепнулся на стул.

– Может, газировки? Или молока?

– Нет!

– Сока? Простой воды?

– Нет!

– Понял. – Бармен прищелкнул пальцами. – «Ширли Темпл»^[5]. Ни грамма спирта.

– Чувак! Издеваешься?

Дин бросился к двери, дернул за ручку, но дверь не поддавалась. В отчаянии он замолотил кулаками по деревянным планкам.

– Яичный коктейль^[6]?

– Нееееет!!!

Дин проснулся и сел. Сердце колотилось в груди. Ощущение дезориентации быстро прошло, и он вспомнил, где находится. Невзрачный мотель в Линкольне, штат Небраска. Дин сидел в темноте и боролся со смехотворным порывом включить CNN и убедиться в неприкосновенности мировых запасов спиртного. Сэм, раскинувшись на соседней кровати, выглядел так, будто только притворяется спящим; он бормотал что-то про охотников. Дин подтянул подушки к спинке кровати и осторожно прилег, чувствуя, как при каждом неловком движении решительно протестуют ребра. Ощущения были такие, будто его пнул весьма скверно настроенный мул, причем не один раз. Часы-радио подсказывали, что проспал Дин меньше часа. Надо бы еще несколько, прежде чем они с Сэмом отправятся в путь, а кофе довершит дело.

И чтобы никаких больше снов.