Туттлинген – интересный старинный город с хорошей гостиницей и плохими тротуарами; высокими домами, то тут, то там несколько наклонившимися. Мужчины здесь крупные, честные и неуклюжие на вид. После работы они собираются компаниями на неосвещенных улицах и ведут беседы, будучи весьма довольны общением. Женщины Тутлингена на вид приятны, а вот лошади здесь очень толстые. В городе имеется мост и много гимназистов – таковы мои впечатления.

Уже в шесть часов утра к гостиницы стали собираться в ожидании зрелища мальчишки. Те ребята, у кого были ранцы за спиной, похоже, были глубоко разочарованы, обнаружив, что старт состоится, когда они уже должны сидеть на уроках.

Вместо них появились взрослые, которые стекались к мосту и его подступам. Пока я пытался ответить на обычные вопросы о лодке, один горожанин почтительно попросил отложить отплытие на пять минут, так как его престарелый отец, обычно прикованный к постели, тоже очень хотел бы добраться сюда и увидеть байдарку.

Всегда приятно доставить удовольствие и восторг мальчишкам, меня и самого в детстве интересовали и радовали лодки. Но тут собрались и достойные отцы семейств, и дамы – как можно было устоять перед их любопытными взглядами, дружескими улыбками и неподдельным интересом?

Я начинал путь не по главному руслу Дуная, а по узкому рукаву, проходившему через город (главное русло вело к мельничной плотине). На рисунке изображена сцена отплытия, и в других городах бывали такие же толпы. Но рисунок не в силах воспроизвести крики, суету, а то и пушечные выстрелы и звон колоколов, которые не раз отмечали выход «Роб Роя» в плавание.

Прекрасные пейзажи этого дня напоминали мне Уайр¹¹ в его лучшей части между Россом и Чепстоу. Там были белые скалы и темные леса, пещеры, утесы и выступающие пики, которые вы встретите возле Тинтерна; но зато в Уайр нет островов, во время полного прилива его вода мутная, а когда море отступает, обнажаются илистые отмелые берега, что еще хуже.

Острова на прекрасном Дунае имеются всех размеров и форм. Некоторые низкие и плоские, покрытые густым кустарником; другие из поднимающихся острыми углами скал, под которыми струится прозрачная вода, чистая и свежая.

Почти каждую минуту являлась новая сцена, и часто я отступал назад против течения, чтобы запечатлеть в памяти поразительную картину. Величественные утесы возвышались по берегам реки, и дикие леса звенели эхом, когда я в восторге кричал от радости, избытка сил и свободы.

Но пейзажи и впечатления не накормят голодного гребца, поэтому я остановиться в деревне Фридинген. Но где оставить лодку? Рядом не было места, где за ней присмотрели бы, пока я завтракаю. В конце концов работавший рядом каменщик помог мне отнести «Роб Роя» в сарай, а мальчик вызвался проводить до гостиницы. Но и первое, и второе, и третье заведение, куда он меня привел, оказались пивными, где можно было только выпить; так что я не стал больше слушать оборванного чичероне и доверился верному руководству безымянного инстинкта, который ведет голодного человека к еде.

Когда наконец подходящий трактир был найден, его вскоре заполнили любопытные зрители. Всеобщее внимание привлек немецко-английский словарь из моего багажа, несколько раз его даже выносили на улицу для тех, кому не хватило места внутри.

Живописность пейзажа достигает кульминации в Бойроне, где большой монастырь на зеленом холме почти окружен Дунаем, а вокруг – просторный амфитеатр отвесных белых скал, покрытых лесом.

Это прекрасное место выглядит таким уединенным, что едва ли можно поверить, что здесь можно остановиться на ночь. Я уже почти пронесся мимо, но все же остановился под нависшим деревом и пошел по тропинке среди вспаханных полей в маленькую деревушку.

Работавшие в поле крестьяне были удивлены появлением человека, который, должно быть, вышел из реки; но и сюда успел добраться слух о странной лодке, так что вскоре «Роб Рой» взобрался на крепкие плечи двух помощников и был с триумфом доставлен в превосходный отель.

И вот уже мой обеденный стол накрыт в беседке с прекрасным видом, еще более величественным из-за сгущающихся в горах темных туч, гулких раскатов грома и колокольного звона.

Хлынувший ливень пришелся кстати, он охлаждал воздух и усиливал течение реки; так что я, сидя в хорошем укрытии, уважительно поглядывая на почтенных монахов. Когда сидишь под крышей и смотришь на людей, которые снаружи под дождем, невольно появляется какое-то чувство самодовольного удовлетворения, что ты успел укрыться.

Пока я обедал, появилась приехавшая в гости к своим здешним друзьям девушка, которая бегло говорила на французском языке, поэтому ее послали посплетничать со мной. Затем вся семья посмотрела мой альбом с рисунками, что происходило по крайней мере два раза в день в течение многих недель плавания. Я осмелился попросить немного музыки, и мы перешли в большой зал, где вскоре начался целый концерт с гитарой, фортепиано и скрипкой; играли хорошо, а уж случая спеть немцы никогда не упустят.

Затем юная Мелани стала переводчицей в беседе с остальными, говорившими только по-немецки; я постарался обратить наши мысли к духовной сфере, о которой не следовало бы забывать надолго. В своем весьма ограниченном багаже я вез с собой несколько избранных отрывков и рассказов из Писания, на французском и немецком языках, которые использовал в подходящих случаях. Они всегда принимались хорошо, часто с большим интересом и искренней благодарностью.

Некоторые люди стесняются раздавать религиозные брошюры или даже побаиваются их. Но некоторые люди вообще стесняется говорить, а кто-то, например, не любит ездить верхом, кататься на коньках или грести. Все это не повод, чтобы над ними смеяться. По-моему, хорошо и правильно иметь при себе несколько печатных страниц, чтобы ясно передать то, что не можешь выразить на чужом языке. Неизменно нахожу этот способ общения полезным и интересным для себя и для других. Никому не причинит вреда такое чтение, и тут нет ничего, чем можно было бы гордиться или, напротив, стыдиться.

Монастырь в Бойроне – излюбленное место экскурсантов из окрестных городков. Без сомнения, в скором времени он станет и «местом, где надо побывать» для английских туристов, сплавляющихся по Дунаю, ибо только так можно прибыть сюда с полным эффектом. Когда я выглянул из окна своей спальни, взошла луна; она осветила обширный круг нависших скал и темных деревьев. Из монастырской часовни мерцал слабый красноватый свет, и время от времени слуха достигали низкие тона полуночного пения.

Может быть, лучше носить монашеский клобук, поститься, петь и преклонять колени перед святынями, чем быть сдержанным, благодарным и молящимся в обычном суетливом мире? Но я сомневаюсь.

Покинув Бойрон под ружейную стрельбу и обычные добрые пожелания, «Роб Рой» пустился дальше. Час за часом Дунай нес нас в безветрии между высокими скалами. Вода была необыкновенно чистой; можно было видеть ямы на дне далеко внизу.

Я так увлекся наблюдением за движущейся в воде рыбой, пытаясь достать ее своим длинным веслом (ни разу не задел ни одной), что забыл смотреть по сторонам; лодка с шумом врезалась в какие-то кусты, и ливень из листьев, мусора и пауков прогнал мою задумчивость.

Предупрежденный этим случаем, я вспомнил о своем долге впередсмотрящего, и около часа мы быстро бежали вперед по узким протокам и небольшим порожкам. Пришлось и вылезать из лодки, и перетаскивать ее через более крупные препятствия. Потом я опять стал заглядываться на вершины над головой, парящих над ними орлов и ясное голубое небо надо всем этим, а «Роб Рой» наехал на подводный камень, и мне пришлось ловко выпрыгивать, чтобы спасти его от аварии. Целыми днями я ходил босой и в подвернутых штанах, готовый в любую минуту лезть в воду. Это было вполне удобно, так как палящее солнце сушило все в несколько минут.

Только по своему опыту можно ощутить физическое, телесное удовольствие от такой жизни, испытываемое человеком в добром здравии и в хорошем расположении духа, да еще с хорошей лодкой и среди великолепного пейзажа.

Я несколько раз получал напоминания о том, что нельзя спать на бурлящей реке, но, к счастью, избежал какой-либо аварии. Домой я вернулся без простуды, без царапин, без дыры в лодке и не сожалея ни об одном дне. Желаю того же и другим Джонам Буллям, которые высадятся на континент, чтобы вволю погрести на своей байдарке.

На реках, где нет судоходства и бечевника, определить пройденный за день путь возможно разве что по числу часов гребли, средней скорости, силе ветра и течения, учтя остановки для еды или отдыха, обносы плотины, водопадов и других преград. Я считал тридцать миль хорошим рабочим днем, а иногда проходил и сорок; но и двадцати миль за день вполне достаточно, когда события в пути и пейзажи наполняли каждое мгновение новыми впечатлениями.

Думаю, что для прогулки по приятной местности двадцати миль в день вполне хватит, чтобы ум и тело все время были активны и заняты. Но события на реке гораздо более часты и интересны, чем на дороге. В дополнение ко всему, что составит впечатления пешехода, вы ощущаете свой путь и с точки зрения байдарки. Ваша лодка становится компаньоном, могу я сказать – подругой? Повороты реки, мели, удары и скрежет камней по ее бокам ощущаются, как если бы эти бока были ваши собственные.

Лодка становится одушевленной, как впрочем и река, и, наконец, возникает содружество и спортивное соперничество: человек и лодка против реки и всего, что она сможет выставить на вашем пути.

После нескольких туристических поездок по континенту лишь первый час в поезде или дилижансе еще может быть интересным и приятным, но вскоре приходит мысль – скорей бы уж приехать на место. Недолгое пребывания в городе, который был вашей целью, и вы начинаете подумывать о том, что пора и собираться. Особенность плавания на лодке в том, что движением можно наслаждаться все время, потому что всегда нужны личные усилия и в любой момент есть занятие, а наблюдение за природой и пейзажем самое мельчайшее и интересное, ведь каждый изгиб и уклон реки говорят о том, что надо делать.

Конечно, удовольствие не измеряется количеством пройденных миль. Вчерашний переход, например, был одним из лучших по пейзажам, событиям и упражнениям, но это был и самый короткий день на воде. В путеводителе говорится: «Тутлинген находится в 12 милях от аббатства Бойрон, где начинаются прекрасные пейзажи. Эта часть Дуная не судоходна». Положим, по реке будет миль 18, но вряд ли больше.