«Ист-Суррей монинг мессенджер», 30 апреля 1938
Смерть мистера С. Х. Констебля
Многочисленные друзья Сэмюэля Хобарта Констебля, проживавшего в поместье Форвейз близ Гроувтопа, будут опечалены, узнав о внезапной кончине мистера Констебля прошлым вечером. По непроверенным данным, у мистера Констебля случился сердечный приступ в тот момент, когда он спускался по лестнице к обеду.
Мистер Констебль скончался в возрасте всего 56 лет, он был сыном сэра Лоуренса Ч. Констебля, текстильного промышленника, и получил образование в колледже Хартонби и Саймона Магуса в Кембридже. После года обучения в Кембридже его пригласили на гражданскую службу, где он сделал пускай и не выдающуюся, но достойную карьеру в лучших традициях Империи. В 1921 году после смерти отца он отошел от дел. В 1928 году женился на мисс Вильгельмине Райт, более известной своим многочисленным читателям под псевдонимом Мина Шилдс. Детей у мистера Констебля не осталось.
«Лондон ивнинг гридл» (ночной субботний номер), 30 апреля 1938
Супруг популярной писательницы триллеров умирает от загадочного приступа! Что на самом деле послужило причиной смерти?
Полиция «озадачена»
Рэй Додсуорт, репортер отдела криминальной хроники
Прошлым вечером Сэмюэль Констебль – богатый муж Мины Шилдс, автора любовных романов, – умер на глазах у друзей в своем доме в Суррее.
Что его убило?
По официальной версии, причиной стал сердечный приступ. Однако коронер потребовал провести вскрытие после того, как доктор Дж. Л. Эдж отказался выдать заключение о смерти. Это вскрытие проводилось сегодня утром доктором Эджем при содействии доктора Джона Сандерса – известного патологоанатома. После вскрытия врачи совещались почти семь часов. Почему?
Судя по всему, им так и не удалось выяснить причину смерти. Ни один из органов покойного поврежден не был.
– У врачей есть соображения на этот счет? – спросили журналисты у полковника Ф. Дж. Уиллоу, старшего констебля Суррея.
– Мы, безусловно, озадачены, – ответил полковник Уиллоу. – Больше никаких заявлений на данный момент я сделать не могу.
– Но может ли человек умереть безо всякой на то причины?
– Больше никаких заявлений на данный момент я делать не могу, – повторил полковник Уиллоу.
Задавать вопросы гостям, приехавшим на выходные в мрачное загородное поместье Форвейз, где и произошла загадочная смерть, нам запретили.
«Лондон ивнинг гридл» (тот же выпуск)
СРОЧНО В НОМЕР!
Старший инспектор Хамфри Мастерс из Скотленд-Ярда отправится завтра в Гроувтоп в Суррее, чтобы расследовать загадочную смерть Сэмюэля Х. Констебля.
В воскресенье утром, когда, казалось, поля и леса медленно пробуждались ото сна, солнечный свет лениво струился через открытую дверь отеля «Черный лебедь», находившегося между Гилфордом и Гроувтопом. Доктор Сандерс сидел перед открытым окном в обеденном зале, пил кофе и щурился от яркого солнца. Тишина стояла такая, что он слышал, как по двору за отелем бродили куры. Затем раздался шум подъезжающего автомобиля, и Сандерс с облегчением вздохнул, увидев крупное спокойное лицо старшего инспектора Мастерса, который вышел на дорогу и заметил его.
– О сэр! – сказал Мастерс, вплывая в зал, словно галеон на всех парусах, и, обменявшись с Сандерсом бодрым рукопожатием, продолжил: – Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Прекрасное утро, не так ли?
– Да, наверное.
Старший инспектор пребывал в отличном расположении духа и ни за что не хотел с ним расставаться. Однако, усевшись за стол, он стал вести себя чуть тише.
– Кофе? Я бы тоже не отказался. Бог мой, сэр, у вас немного усталый вид.
– Наверное. Но только самую малость.
– Что ж, я надеюсь, нам удастся все исправить, – с жаром заверил Мастерс. Принесли кофе, и он стал энергично размешивать его. – Как у вас дела? Есть новости от мисс Блайстон? Надеюсь, у нее все хорошо?
– Насколько мне известно, у нее все замечательно, – резко бросил Сандерс и устремил на собеседника такой ледяной взгляд, что тот невольно вздрогнул.
Лоб Мастерса заметно покраснел. Затем, смерив Сандерса проницательным взглядом, старший инспектор принял какое-то решение и с видом заговорщика подвинул стул поближе к столу.
– В чем дело, сэр? – спросил он тихим дружелюбным голосом. – Вы так ополчились на меня из-за вопроса о мисс Блайстон, хотя я, конечно, понимаю, что меня это совершенно не касается.
– Извините, я не хотел.
Мастерс пристально посмотрел на него:
– Главное, разумеется, это письмо, которое вы мне отправили. Вы позвали меня, и вот я здесь. Только, видите ли, доктор, вы же прекрасно понимаете, что у меня есть обязанности. Я должен был поехать сразу в Гроувтоп и доложить о своем прибытии суперинтенданту. Вот так вот! – Он говорил очень убедительно. – Так почему же вы попросили меня с вами встретиться и выслушать все, что вы собираетесь мне сказать?
– Потому что иначе вас ждало бы большое разочарование, – прямо ответил Сандерс. – Если бы вы сразу поехали туда, то быстро вышли бы из себя. Я решил, что вас лучше предупредить.
– Все так плохо?
– Да.
– Бог ты мой, вот опять, – проворчал Мастерс, а после паузы добавил: – Ну, что есть, то и есть. Мне все равно. Поверьте моему слову. За последние лет шесть или семь я столько всего повидал, и меня уже ничем не удивишь. – Однако в его голосе слышалось явное беспокойство. – Так в чем, собственно, дело? Насколько мне известно, причин для волнения нет. Супруга этого пожилого джентльмена, Констебля, видела, как он вышел из спальни и направился к лестнице. Там у него вдруг случился приступ, он упал и через пару минут умер. Верно?
– Пока что да, верно.
– Хм… – протянул Мастерс, бросив на Сандерса быстрый взгляд. – Вы можете что-то еще сказать?
– Совсем немного. И не волнуйтесь, это никак не усложнит дело. В пятницу в шесть вечера в Форвейзе собрались шесть человек: мистер и миссис Констебль, мисс Хилари Кин, мистер Лоуренс Чейз, мистер Герман Пенник и я. Теперь я немного ознакомлю вас с нашим местоположением перед смертью мистера Констебля. Сэм Констебль одевался у себя в комнате, которая является смежной со спальней его жены через ванную комнату. Миссис Констебль одевалась у себя. Мистер Чейз также одевался в своей спальне. Мисс Кин разговаривала со мной в моей комнате. Все эти комнаты расположены на одном этаже, их двери с трех сторон выходят в прямоугольный холл. Еще один гость, мистер Пенник, находился внизу, на кухне, готовил нам на скорую руку обед. Примерно без двух минут восемь Констебль сообщил своей жене через открытые двери ванной между ними, что он оделся и собирается спускаться вниз. Она услышала, как дверь его комнаты закрывается, и вдруг вспомнила, что забыла дать ему два чистых носовых платка. Она встала и вышла в коридор. Обе их комнаты располагаются прямо напротив лестницы с перилами, которая находится с четвертой стороны прямоугольного холла. Миссис Констебль увидела, что ее муж стоит в холле к ней спиной. И даже не совсем стоит. По ее словам, он пританцовывал и покачивался.
Мастерс вытащил записную книжку и раскрыл ее на столе. Его взгляд был жестким и задумчивым. Он как будто почувствовал, что во всем этом заключен какой-то тайный смысл, но пока не понимал, какой именно.
Откашлявшись, он произнес:
– Пританцовывал и покачивался? Так-так. Что она под этим имела в виду?
– Она не смогла объяснить или не захотела этого делать.
– Ясно. Продолжайте, сэр.
– Констебль рухнул на перила лестницы, и тогда она закричала. Я выбежал в холл через пару секунд после того, как услышал ее крик. Констебль повис на перилах, извиваясь всем телом, затем поднял вверх левую руку и… Мне показалось, что он пытался оттолкнуться от перил. Но вместо этого сполз на пол и умер через несколько секунд после того, как я подбежал к нему.
– От чего? – тут же спросил старший инспектор.
– Сначала я подумал, что от разрыва сердца. Все признаки были налицо: внезапная сильная боль, судороги, потеря сознания, резкое падение температуры тела, холодный пот. К тому же в начале вечера он говорил о приступе, как будто боялся его. Но мне не понравилось, как были расширены его зрачки. Я пытался узнать у миссис Констебль о состоянии его сердца. Но у нее в тот момент ничего невозможно было выяснить. Вот как обстояло дело – сами посудите, ситуация довольно простая. По крайней мере, так казалось до приезда доктора Эджа – лечащего врача мистера Констебля.
– Понятно. И что же дальше?
– Сердце у него оказалось таким же здоровым, как у нас с вами. А страдал он разве что ипохондрией. Хуже того. Мы провели вскрытие и обнаружили, что все его органы были здоровыми, поэтому нам даже не удалось установить причину смерти.
– Но вы ведь найдете ее? Правда, доктор?
– Не понимаю.
– Да ладно вам! – сказал Мастерс и, поджав губы, громко причмокнул, словно хотел так выразить недоверие к словам Сандерса. Затем он обратился к нему снисходительным тоном: – Возможно, выглядит все и не очень хорошо, но я не вижу особых причин для опасений. У докторов всегда так. Вечно спорят о причинах смерти…
– Да послушайте же, в данном случае ничто не указывает на причину смерти! Или вам дом должен на голову свалиться, чтобы вы поняли, насколько это важно? И у докторов не всегда так.
– В таком случае как насчет яда? – предположил Мастерс с видом человека, пытающегося сделать честное деловое предложение.
– Нет.
– Даже так? Вы уверены?
– Да. Если только вы не предоставите мне загадочный неизвестный науке яд. Только я все равно не проглочу вашу наживку. – Сандерс невольно улыбнулся. – Инспектор, я готов поставить на кон свою репутацию (какой бы она ни была), что Констебль умер не от яда в любой его форме: твердой, жидкой или газообразной. Мы с доктором Эджем проводили исследования, пока у нас не зарябило в глазах, и, если какой-то тест мы упустили из вида, хотел бы я знать, какой именно. Но все равно ничего не выйдет.
О проекте
О подписке