Цитаты из книги «Многочисленные Катерины»

Хочешь быть моим мальчиком? – вдруг сказала Катерина. Колин подскочил и вытаращился на нее, а она опустила свои ярко-голубые глаза. Позже он назовет ее Катериной I, Катериной Великой, Катериной Великолепной, хотя она была заметно ниже его. Катерина сжала губы и казалась серьезной. Колина охватило какое-то неясное чувство. Нервные окончания пустили по коже мурашки. Диафрагма затрепетала. Но это, конечно, была не любовь, хотя и не дружеское чувство. Наверное, это было то, что ребята в школе называли «нра-нра». – Да-да, хочу, – сказал он. Катерина повернула к нему свое круглое веснушчатое лицо, наклонилась, сложила губы трубочкой и чмокнула в щеку. Для него это был первый поцелуй. Губы у Катерины были шершавые и холодные, и он вспомнил о приближающейся зиме. Если разобраться, этот поцелуй был не таким приятным, как вопрос о том, хочет ли он быть ее мальчиком.

Поужинав курицей с рисом под лимонным соусом, они пошли в комнату Колина. Он лег на кровать и принялся учить латынь. Не так давно Кит сказал ему, что двадцатый президент США Джеймс Гарфилд, не отличавшийся особым умом, умел писать одновременно на латыни и на греческом: на латыни – левой рукой, а на греческом – правой. Колин собирался повторить это достижение[20]. Катерина, миниатюрная блондинка, унаследовавшая от отца хвостик и интерес к вундеркиндам, молча наблюдала за ним. Колина это не напрягало, потому что люди часто наблюдали за тем, как он учит что-то, будто хотели узнать тайну его успехов. (По правде говоря, тайна заключалась в том, что он был внимательнее других и уделял учебе больше времени.) – Когда ты успел выучить латынь? – Я усердно учился, – ответил он. – Зачем и почему? – спросила она, присаживаясь на кровати у его ног. – Она мне нравится. – Почему? – спросила девочка. Колин задумался. Тогда он еще не знал об игре в «почемучку» и старался отвечать на вопросы серьезно. – Потому что она делает меня лучшим, не похожим на других. И потому что у меня есть способности. – Почему? – пропела Катерина. – Твой папа говорит, что это из-за того, что я хорошо запоминаю, потому что я внимателен и мне интересно. – Почему? – Потому что знания – это важно. Например, я недавно узнал, что римский император Вителлий однажды съел тысячу устриц за день. Неслыханное чревоугодие[21], – употребил он наверняка неизвестное Катерине слово. – А еще важно много знать, потому что это делает тебя особенным. Еще можно читать книги, которые обычные люди не понимают, например «Метаморфозы» Овидия, которые он написал на латыни. – Почему? – Потому что он жил в Риме, когда там говорили и писали на латыни. – Почему? Этот вопрос загнал его в тупик. Почему Овидий жил в Древнем Риме в 20 году до нашей эры, а не в Чикаго в 2006 году нашей эры[22]? Остался бы Овидий Овидием, если бы жил в Америке? Нет, не остался бы, потому что тогда он был бы коренным американцем, или американским индейцем, или первопоселенцем, или аборигеном, у которых тогда вообще не было письменности. Так почему Овидий был значимым – потому что он был Овидием или потому что жил в Древнем Риме? – Это хороший вопрос, – сказал Колин, – и я попробую найти на него ответ позже. – Так говорил Безумный Кит, если не знал ответа.

Как я и говорил, ты хочешь славы. Слава – это новая популярность. Новой топ-моделью Америки ты не станешь, зуб даю. Так что ты хочешь стать новым топ-гением Америки и теперь – не обижайся – ноешь, потому что до этого еще не дошло.

Просто я… неудачник. Что, если на этом все и закончится? Что, если через десять лет я буду сидеть в офисе, возиться с цифрами и запоминать результаты бейсбольных матчей на спор? Что, если ее со мной не будет, а я ничего не добьюсь и останусь полным ничтожеством?

Архимед открыл, что масса тела, погруженного в воду, равна объему вытесненной им жидкости, и это открытие грек сделал, когда сидел в ванной.

мать ванну, а не душ, поскольку считал, что то, что можно делать лежа, никогда не стоит делать стоя.

никакой зависимости между уровнем IQ и достижениями в жизни обнаружено не было. Короче говоря, одаренные дети Термана очень редко оправдывали ожидания.

Наклон корпуса с целью поцеловать кого-либо или просьба об этом чреваты возможностью отказа, поэтому наклоняться или просить должен тот, для кого отказ наименее вероятен.

Следовательно, именно девочки всегда должны делать первый шаг, поскольку a) им отказывают гораздо реже, чем мальчикам, и б) в этом случае девочкам не придется целоваться, если они этого не хотят.

Теорией минимизации возможности отказа (ТМВО).