Цитаты из книги «Черепахи – и нет им конца»

Держи слово, разбивай сердца, Холмси.

А Ноа начинает осознавать, что человек, которого он считал героем, оказался в какой-то мере злодеем. И это паршиво

Ты надеешься, что разгадка подарит тебе финал. Петля замкнется, разум обретет утешение и покой. Но так не бывает. Правда – всегда разочарование. Пока мы бродили по галерее в поисках Майкла, я так и не почувствовала, будто нашла в себе последнюю матрешку из одного кусочка дерева. Ничего подобного. Положение не исправилось. Все было так, как сказал зоолог о науке: ты не получаешь ответов. Только новые, более сложные вопросы.

После он написал: Мне нравится наше «мы». По-настоящему нравится.

И новая, самая последняя, запись. А эта тварь, рожденная во тьме, принадлежит, я признаюсь вам, мне[16]. Уильям Шекспир Она заметила – и не единожды – что метеоры падают там, вверху, пусть даже мы их не видим. Какая разница, умеет ли она целоваться? Она видит сквозь тучи.

У Эдны Сент-Винсент Миллей есть одно стихотворение, которое застряло у меня в голове с тех самых пор, как я прочитала его впервые. Вот эти строчки: «И с темнеющего холма в дверь мою подула зима. Три снежинки… Четыре… Пять… Больше! Больше!.. Не сосчитать»[11]. Ты можешь сосчитать первые четыре снежинки и пятую. А потом язык тебя подводит, и нужно смириться и пережить метель.

– О них вообще мало что известно. Очень жаль. Туатары определенно самый интересный вид рептилий. Частица далекого прошлого. – Я продолжала смотреть на кровь. – Трудно даже представить, насколько они успешнее нас, – туатары живут на Земле в тысячу раз дольше, чем люди.

– Не совсем. Полная формулировка этой идеи Декарта – Dubito, ergo cogito, ergo sum. Я сомневаюсь, значит, мыслю; я мыслю, значит, существую. Декарт задался вопросом – можно ли утверждать, что какое-либо явление или вещь существуют на самом деле? И он считал, что его способность сомневаться в этом доказывает: даже если реальность окажется ложной, сам он все-таки реален. Ты существуешь на самом деле, как и все мы, и сомнения делают тебя более настоящей, а не менее.

– Ладно. В прошлом году я написал вещь, которая называется «Последние утки осени». – И там говорится… – Исчезли листья, и тебе пора исчезнуть, исчез бы я, когда б я был тобой, но все же вот он – я, иду один морозным утром.

– Вот что меня поразило у Йейтса во «Втором пришествии»… Помнишь, он там писал, что расширяется спираль? – Ширятся круги, – поправил Дэвис. – Все шире – круг за кругом – ходит сокол, не слыша, как его сокольник кличет[8]. – Да, ширятся круги. Но самое страшное – не улетать дальше, а лететь внутрь. Тебя засасывает водоворот, и мир вокруг сжимается, пока ты не начинаешь просто вращаться без движения, застреваешь в тюремной клетке, которая размером точно с тебя, и наконец осознаешь, что ты не в тюрьме. Ты и есть – тюрьма.