Цитаты из книги «Сага о Форсайтах»

Ни бедность, ни болезнь, никакая другая действительно серьезная преграда не стояла на ее пути. Ей преграждали дорогу только сантименты – тень несчастливого прошлого! Правильно сказал Джон: старики не дают молодым жить. Делают ошибки, совершают преступления и хотят, чтобы дети расплачивались!

Как глупы бывают старики, когда думают, что угадывают чувства молодых!

– Флер, ты знаешь что-то, чего не знаю я? Именно этого вопроса, бьющего прямо в цель, она и боялась. Она посмотрела Джону в глаза и сказала: – Нет.

– Добрый вечер, мисс Форсайд! Могу ли я сделать для вас какую-нибудь маленькую вещь? – Да, идите по другой стороне улицы.– Отчего же вы так меня не любите?– А я вас не люблю? – На то похоже.

Тяжелая штука – жизнь! Того, что у тебя было, не можешь удержать. Одного человека отстраняешь, другого впускаешь. И никакой уверенности ни в чем!

пришла и потребовала, чтобы собаку отпустили, и та сразу же покусала повара. Пришлось уничтожить животное. Интересно, Грэдмен, если вырвется из своего кресла на свободу, тоже покусает повара?

По сути, он канал, по которому деньги текут, давая людям работу. Что в этом предосудительного? Под его управлением деньги текут быстрее и с большей пользой, нежели под управлением государства и многочисленных чиновников – медлительных и вороватых. Если же говорить о сбережениях Сомса, то и они текут, а не лежат мертвым грузом: он вкладывает их в строительство дамб, в муниципальные предприятия или еще во что-нибудь разумное и полезное. За управление своими или чужими деньгами государство ему не платит: он все это делает бесплатно. Нужен ли более весомый аргумент против национализации? Частные собственники не получают жалованья, зато успешно ускоряют поток денег. После национализации все будет наоборот!

Готовясь ко сну, в зеркале над комодом он встретил себя. Ни он сам, ни его отражение не сказали друг другу ни слова, но оба глядели так, будто подумали очень многое.

Мы только хотим жить, просто не знаем как, потому что прошлое нам мешает, вот и все!

Живучесть прошлого – одно из тех трагикомических благ, которые отрицает всякий новый век, когда он выходит на арену и с безграничной самонадеянностью претендует на полную новизну. А в сущности, никакой век не бывает совсем новым.