Отзывы на книги автора «Джон Голсуорси»

На улице снежно и холодно, дома стоит наряженная ёлка и моргают счастливые фонарики, готовые встретить очередной год нашей жизни, а предо мной на страницах уже полюбившегося писателя с прекрасным литературным слогом расцветающая яблоня во всём своём великолепии первой и неповторимой весенней любви. Боже, что же может быть лучше и прекраснее этого волшебного чувства, дарованного человеку? И я говорю, что ни-че-го! Нет, ничего более волнительно прекрасного, чем это всепоглощающее опьянение, которое овладевает мужчиной и женщиной в период влюблённости, также как и нет ничего более блаженно умиротворяющего, когда из этого начала рождается настоящая Любовь. Счастье всегда начинается с Любви, и всегда заканчивается с её уходом. Счастье и Любовь не могут друг без друга, также как мужчина и женщина, однажды полюбившие друг друга.

Как часто люди напоминают мне сосуды. Одни прозрачные - другие затонированы, одни хрустальные - другие закалённые в печи, да и крышка не на всех бывает. Но самое главное другое - у всех них различная глубина. Я считаю, что вот из-за этой разницы все печали и радости в жизни, а особенно в Любви. Сосуд со своим прогретым солнышком мелководьем и рифами никогда не сделает счастливым того, у кого глубинные воды океана души с подводными течениями. И упаси Бог "глубокий сосуд" полюбить "мелководную посудину", извините за метафору.

Так вот, в этой печальной весенней истории, случайно открывшейся мне в середине зимы, один очень хороший и добрый по сути парень имел несчастье встретить глубоководную девушку, которую можно сравнить с прекрасной дикой яблоней во всём великолепии своего цвета. Нет, я неверно выразилась - это она встретила его на беду. Нет, вы не подумайте, что я осуждаю его, он был искренен с ней и даже по воли судьбы уберёг её от, так сказать, бесчестия, которое мог бы ей нанести. И единственная вина его была в том, что он позволил ей влюбиться в него, потому что и сам думал, что полюбил по-настоящему. Оставляя её, в чём помог ему случай, он думал, что делает ей добро, ибо он не "дикий", как она, и предвидел плохой финал их неравных отношений. Да, он так думал, что делает благо, только и не мог знать о всей глубине её женской натуры. Конечно, нет... А как рыбка, обитающая в мелководье, может догадываться о том, что происходит на самом дне волнующего океана? О, горе такой встрече! И пусть их будет как можно меньше на нашей Земле!

Эту грустную историю я закончу стихами, рождёнными ещё до моего прочтения этой повести Голсуорси. И то, что они так точно иллюстрируют её, наводит меня иногда на мысль, что есть какие-то невидимые нити, опутывающие наши жизни, по которым проходят токи наших чувств и переживаний, и они передаются не только тем, кто на большом расстоянии, но даже неодушевлённым предметам, например, книгам, которые сами попадаются на глаза, как бы говоря - Прочти меня, я знаю, что нужна тебе, ты про меня уже написала... Хотя, кто сказал, что у книг нет души?

Неповторима и сложна,
Для посторонних не доступна,
Закрыта женская душа...
Ключ поверни, не надо стука.

Она откроет тебе дверь,
Тихонько впустит на крылечко.
Ты по себе её не мерь,
Не рань бичом её сердечко.

А если дальше не пойдёшь,
Стоять останешься без звука,
Её убранства не поймёшь!
Ты уходи, не надо стука...

Вот и пришла пора. Отложенный до лета томик с «Современной комедией» уютно лег мне в руки и, затаив дыхание в предвкушении чудесных историй, я открыла первую страницу. Прекрасный слог автора тут же перенес меня в Англию первой четверти 20 века. Прошло два года со дня свадьбы Флер и Майкла. Он обожает жену, она в принципе тоже довольна жизнью, собирает изысканное общество, думает, кого бы еще из известных людей заполучить в свою гостиную для коллекции, кого с кем посадить и что сделать, чтоб вечер вышел удачным. Любви с ее стороны к мужу нет, все же в ее сердце до сих пор царит отнятый у нее Джон. (Как же прекрасна эта сага без Ирэн!!! Надеюсь эту дрянь больше не возникнет на ее страницах.)

Но тут неожиданно в ее жизни возникает еще один мужчина, поэт Уилфрид. Страстно влюбленный, готовый даже дружбу принести в жертву этому слепо возникшему чувству. Флер он не интересен как мужчина, но и отпустить вот так сразу она его не может.

Его дикая страсть пугала ее. Ведь не по ее желанию, не по ее вине родилась эта страсть. И все же так приятно и так естественно, когда тебя любят. И, кроме того, у нее было смутное чувство, что «несовременно» отказываться от любви, особенно если жизнь отняла одну любовь.(...)
Раз Джон не для нее, то не все ли равно — Уилфрид или Майкл, оба или никого. Высосать апельсин, пока он у тебя в руках, и бросить кожуру.

Я не оправдываю ее поведение, но прекрасно понимаю. Поклонник, готовый прибежать к тебе по первому твоему зову, смотрящий на тебя с обожание в глазах, само ощущение, что ты можешь вызывать подобные чувства взмахом ресниц и загадочной улыбкой… Я думаю, все мы в той или иной мере тщеславны. Радует, что развязка истории этого любовного треугольника не обернулась большой трагедией. Конечно же, мне жаль Майкла (он по-моему вообще стремится к тому, чтобы войти в число моих любимых мужских персонажей), но по правде говоря, в этой истории все повели себя более-менее достойно, никто не вызывал резкого отторжения или раздражения, скорее все вызывали сочувствие и желание понять...

Флер в своей погоне за новыми яркими ощущениями, с ее неимоверной жаждой жить здесь и сейчас и получать то, что только можно получить от жизни, от людей, от всего, она как бы символизирует само то время. Европа между двух страшнейших войн в истории человечества как будто затаилась, она еще не отошла от ужасов Первой Мировой, а уже тянет душком будущих ужасных событий. Не чувствовали ли эти прожигатели жизни, новое поколение гедонистов, что вот это время «здесь и сейчас» это все что у них есть? Может быть отсюда эта острая жажда новых ощущений, ярких красок, постоянно меняющейся моды? Может это не глупость и недальновидность, а просто желание успеть пожить?..

Еще не могу не сказать хотя бы пару слов о Бикетах, уж очень меня зацепила их история. У меня даже пошла ассоциация с рассказом О’Генри «Дары волхвов», только тут меньше соплей, а больше жизненного реализма, но от этого, на мой взгляд, история только выиграла. Я до последнего боялась, чем же это все кончится. Тони и Викторина, молодая семейная пара без гроша за душой. Так еще и жена умудряется подцепить воспаление легких. Чтобы спасти ее, муж идет на воровство, на чем попадается и теряет работу. Теперь все что он может, это торговать на улице воздушными шарами. То, что несет одним радость своими яркими красками и невесомостью, для других становится символом края, за которым уже ничего нет. Торговля шарами приносит сущие гроши и ни на шаг не приближает молодых супругов к их мечте, уехать в солнечный рай, в Австралию. Тогда Вик решает взять все в свои руки. Решительная и волевая, несмотря на внешнюю хрупкость и болезненность, она очень пришлась мне по душе, болела за нее всем сердцем.

Вообще читать «Белую обезьяну» было все равно, что заглянуть на огонек к старым друзьям. Было так приятно снова встретить своих давних знакомцев: Холли и Вэла Дарти, Уинифрид и Сомса, и даже старого Джорджа Форсайта с его скачками и женщинами. Это было как вернуться в то место, где тебе всегда будет хорошо. В очередной раз радуюсь, что решилась перечитать весь этот прекрасный цикл и предвкушаю следующие его части.

Дальше...

Ну что ж, первая часть из "Саги о Форсайтах" - полет нормальный. Даже более, чем нормальный.
Тут всё как я люблю - практически нет положительных героев (ну, разве что Джун, хотя, про нее речи мало, но она скорее больше сочувствие вызывает, чем положительные эмоции). Опять же, Ирэн и Сомс...Тут всё неоднозначно. С одной стороны, не могу понять поведение Ирэн. Зачем она выходила замуж за нелюбимого человека? Хотя, в принципе, с ним она была честна. Сом тоже хорош. Он прекрасно знал, что жена его не любит. На что он надеялся? В общем, спорные моменты.
Совершенно бесподобный язык повествования. Масса замечательных высказываний, как например:

И прежде всего, привыкнув к степенности благополучных браков, они забывали, что любовь не тепличный цветок, а свободное растение, рожденное сырой ночью, рожденное мигом солнечного тепла, поднявшееся из свободного семени, брошенного возле дороги свободным ветром. Свободное растение, которое мы зовем цветком, если волей случая оно распускается у нас в саду, зовем плевелом, если оно распускается на воле; но цветок это или плевел - в запахе его и красках всегда свобода!

Замечательные описания героев! Думала, что буду путаться в персонажах (как часто со мной случается в связи с девичьей памятью при чтении книг с большим количеством семейных связей и героев), но всё обошлось. Автор отлично прорисовал каждого в отдельности.

В большом кресле в подставкой для книг сидит старый Джолион - эмблема своей семьи, класса, верований: седая голова и выпуклый лоб - воплощение умеренности, порядка и любви к собственности. Самый одинокий старик во всем Лондоне.

В общем, мне понравилось. Буду продолжать цикл.
P.S. Слушала книгу в исполнении Станислава Федосова. Это безоговорочная . Прям-таки как отдельный вид искусства.

В центре сюжета этой небольшой новеллы Джона Голсуорси со столь необычным названием "Salta pro nobis", что в переводе означает "Танцуй для нас", действие которой разворачивается во Франции на территории женского монастыря - история последнего танца загадочной танцовщицы. Танца, свидетелями которого стали шестьдесят монастырских сестёр. Несмотря на то, что автор в новелле не указывает имени главной героини... для него, как и для сестёр монастыря она всего лишь безвестная танцовщица по лаконичным авторским вкраплениям, можно догадаться, что речь в новелле идёт именно о Мата Хари... Об этом, в частности, свидетельствует упоминание матери-игуменьи о том, что эта танцовщица приговорена к расстрелу за передачу секретных сведений Германии "во благо Франции"... Ведь именно шпионская деятельность в пользу Германии была инкриминирована Мата Хари..., расстрелянной по приговору французского суда за шпионаж в пользу последней. Но главным в этой новелле является не сам расстрел таинственной танцовщицы, а её последний танец, пробудивший к жизни молодую сестру Марию..., которую мать-игуменья попросила молиться за упокой души казнённой... До боли пронзителен диалог матери-игуменьи и танцовщицы, в котором приговорённая к казни предстаёт перед читателем невинной жертвой сложившихся жизненных обстоятельств... Судя по всему Голсуорси, также как и многие исследователи считал, что улики против Мата Хари были сфальсифицированы, а сама она была, скорее всего, невиновна... Особенно впечатляющим в этом диалоге выглядит бесхитростный ответ танцовщицы на предложение матери-игуменьи помолиться перед казнью о том, что она "не умеет молиться", отсылающий нас к творчеству другого знаменитого британца - Чарльза Диккенса, который в одной из первых глав своего романа сетует на то, что из Оливера Твиста мог бы получиться прекрасный христианин, но всё дело в том, что никто не научил его молиться... Подобным заявлением танцовщица не отвергает Христа, поскольку тем самым она обращает внимание читателя на то, что она не против самой молитвы... Она просто не умеет молиться... Но разве есть в этом её вина? Во-всяком случает мать-игуменья так не считает... Да и само предложение приговорённой станцевать в стенах монастыря в данной новелле не воспринимается как святотатство или кощунство... Скорее это акт милосердия, продиктованный желанием хоть чем-то скрасить последние минуты жизни таинственной танцовщицы... На мой взгляд, Джон Голсуорси написал блестящую новеллу, проникнутую духом христианского сострадания и милосердия...

В саду, спящем в холодных объятиях бледной луны, сонно дышали цветы: нежно-фиалковая увлечённость, лиловая утончённая чувственность, багровая пышная страсть, иссиня-чёрная одержимость. Казалось, садовник забыл о самом особенном растении – алеющей хрупкой любви. И сад выглядел обречённым. В этом таинственном, тенистом лабиринте жизни блуждал Марк, главный герой произведения. Сезоны меняли краски, время меняло лица, но садовые ароматы всё так же сливались в нежных полутонах, сладко поражая обоняние.
Марк Леннан предстаёт перед воображением читателя как собирательный образ трёх витков человеческого возраста. Каждый этап наполнялся особым воплощением смысла любви. Весеннее юное стремление к полёту бесследно растворялось в льдистых глазах Анны, женщины старше Марка на 18 лет. И, проснувшаяся чувственность острым бутоном проросла в душе молодого человека, чтобы раскрыть первые лепестки уже рядом с Олив – летним увлечением молодости, горячим и горьким. С осенним дыханием природы, в паутинках прозрачного воздуха, 47-летний Марк страстно пленяется юной Нелл и сердце его кровоточит летящими лепестками к её ногам… Ненавязчиво и робко за ним следовала Сильвия, его жена, незримая и лёгкая, словно цветок со сломанным стебелем. А Марк метался в саду жизни, вдыхая запахи призрачных цветов, опьяненный и потерянный…
История Марка не особенная, она размеренная и медлительная, но скучной её не назовёшь. Его мысли, эмоции, и поступки понятны, они находят живой отклик. Наблюдать за развитием сюжета было вдвойне любопытно, благодаря таланту автора плавно сплетать слова в волнующем танце. Буйство и насыщенность словесной палитры дополняли смысловые интонации, придавая сюжету долю очарования. Осенний эпизод показался мне наиболее трогательным. Двойственность испытуемых Марком чувств, его немые терзания заставляли искренне сострадать. В противовес, особенную жалость вызывал образ светлой и нежной Сильвии. Её бессильную боль могла бы понять любая женщина. Разрешение драмы отношений было болезненным, но, казалось, в саду Марка Леннана, среди бури красок и ароматов, трепетно замерцали алые хрупкие соцветия. И среди увядающих, поломанных цветов свою надежду обрела любовь.

На три основные части "Современной комедии" я писала отдельные рецензии, поэтому здесь хочу лишь вкратце рассказать об интерлюдиях. Как и всегда у Голсуорси это чудесные, хоть и совсем малые по объему истории, касающиеся все тех же героев. Что интересно, хотя события основных частей происходят, как обычно, в Англии, обе интерлюдии избрали своим местом действия Америку, ту, в которую сбежали в свое время Джон и Ирэн.

«Идиллия» рассказывает нам о встречи Джона со своей второй любовью, вскоре ставшей его законной супругой. Сама история милая, но негатив к главному герою с моей стороны перевешивает и все портит. Девушка же во мне особых чувств не вызывает, очередная серая мышка не в плане внешности, а в плане характера. Отрицательных эмоций нет, просто она мне абсолютно неинтересна. А потому читала и просто получала удовольствие от языка Голсуорси. Он неподражаем! (Да, да, я знаю, что уже раз десять об этом говорила в предыдущих моих рецензиях на него, но что поделать, не могу удержаться)).

«Встречи» посвящена одному эпизоду из кругосветного путешествия Сомса и супругов Монт. Они не могли не заехать в Америку и, конечно же, по закону подлости на осмотре достопримечательностей Сомс замечает фигуру свое бывшей жены и ее сына. Все-таки какой он молодец (я про Сомса естественно)! Снова этот «эгоист и собственник», этот «низкий человек без души» идет на все ради своей любимой дочери. Все чтобы только не дай-то Бог не разбередить ее чувства, не причинить ей боль. Какой же из него трогательный отец вышел! Но от судьбы, увы, не уйдешь. То, что не случилось сегодня, настигнет вас завтра...

"Белая обезьяна"
"Серебряная ложка"
"Лебединая песня"

Интерлюдия. Последнее лето Форсайта.
Небольшая новелла, краткое содержание которой отражено в самом названии. Можно лишь уточнить, что речь идёт о старом Джолионе Форсайте. Вместе с сыном и внуками он уже три года живёт в доме, построенном когда-то для Сомса бедным Босини, в Робин-Хилле. Однажды он встречает на тропинке в лесу Ирэн и понимает, что воспоминания влекут её к этому дому.
Джолион переменился. Он наслаждается обществом внуков, гуляет на природе со старым псом, испытывая радость и благоговение. Для него важно лицезреть красивое. И таким воплощением красоты становится Ирэн. Придумывая благовидные предлоги (то занятия музыкой для внучки, то дела в городе), Джолион организовывает частые встречи с женщиной, так как не может отказать себе в малой радости, чувствуя, что она последняя в его жизни.

В петле.
Конец века. Старые Форсайты потихоньку отходят в мир иной, а на арене событий всё чаще появляются молодые. Главным конфликтом книги остаётся семейный вопрос Сомс-Ирэн. Название "в петле" передаёт именно их положение и ситуацию. Сомс относится к тем многочисленным Форсайтам, "которые не терпят, чтобы красота не была чьей-нибудь собственностью". Он вступил в тот возраст, когда мысли о наследнике посещают всё чаще и не дают покоя. Под девизом "Хочу наследника любой ценой!" он начинает действовать. Слежка, суды, развод, новая женитьба, рождение дочери - события, которые происходят в семье Сомса. Вторая часть трилогии больше всего уделяет внимания именно его персоне.
Но есть и другие события. Отношения: Джолион-Ирэн, к которым невольно подталкивает настойчивость Сомса. Джолион боится уподобиться двоюродному брату, ведь по крови он тоже Форсайт. Как не стать собственником и удержать Ирэн рядом?

Хотелось бы оставить в кратком обзоре этой части книги сокращённый вариант истории рода, рассказанный Джолионом сыну и дочери.

Слыхали ли вы когда-нибудь историю нашего рода? Это прямо сказка.
Первый Джолион Форсайт жил в Дорсете на берегу моря и был по профессии «землевладелец», то есть, попросту говоря, фермер, «мелкота».
Второй Джолион Форсайт, известный больше под именем «Гордого Доссета» Форсайта, строил дома, как повествует семейная хроника, родил десятерых детей и перебрался в Лондон. Известно еще, что он любил мадеру. Можно считать, что он представлял собою Англию эпохи наполеоновских войн и всеобщего брожения.
Старший из его шести сыновей был третий Джолион, чаеторговец и председатель нескольких акционерных компаний, один из самых порядочных англичан, когда-либо живших на свете.
Я — четвертый Джолион Форсайт, жалкий носитель этого имени… жалкая разновидность, представляющая собой, увы, всего только конец века: незаработанный доход, дилетантство, личная свобода — это совсем не то же, что личная инициатива.
Ты — пятый Джолион Форсайт, старина, и ты открываешь бал нового столетия.

Пятый Джолион Форсайт уходит на войну и умирает в Африке от дизентерии.
Новое столетие открывает другой малыш с таким же именем и нумерацией - сын Джолиона и Ирэн.
Голсуорси подчеркнул уход века изображением пышных похорон королевы Виктории...
Впереди ожидает новый век, новый король и следующая часть саги.

Мда… аннотация, конечно, жжет. Интересно, в какой укурке надо быть, чтобы подобным образом охарактеризовать этот роман: вырвать из сюжета один из эпизодов, извратить его до неузнаваемости и с чистой совестью отправить эту ерунду в печать.
Ну да ладно. Здесь про это уже много писали, повторяться не буду. Лучше о самом романе…
Если вы любите творчество Голсуорси, то и тут особых разочарований быть не должно. Конечно, Фриленды – это не Форсайты, монументальной семейной сагой здесь и не пахнет, но автор в очередной раз радует шикарными персонажами и глубокой социальной проблематикой. Да и стилистика в общем тоже на традиционно высоком уровне.
Возможно, в этом произведении автор немного переборщил с многословными описаниями и рассуждениями, на фоне которых собственно сюжет выглядит почти скромно, но вряд ли это можно считать недостатком для классической литературы. Скорее, законом жанра… Кстати, описания эти (для тех, кто ценит) очень и очень красивые, живые и атмосферные. Здесь сильно чувствуется влияние русских классиков, так любимых Голсуорси: чуть-чуть Толстого, чуть-чуть Тургенева, чуть-чуть Некрасова, такая же, как у них, любовь к природе, любование ею и при этом осознание тяжелого положения людей, которые живут и трудятся среди этого великолепия.
Роман очень социальный: о проблемах крестьянства, о необходимости реформирования сельского хозяйства викторианской эпохи и изменения взглядов на классовые взаимоотношения в целом.
И члены семейства Фрилендов очень по-разному сморят на эти вопросы. Старшие братья, вращающиеся в высших кругах, придерживаются довольно консервативных взглядов. Они, конечно, осознают необходимость перемен, но перемены эти в их понимании ни в коем случае не должны задевать привилегии правящего класса. А так как подобные меры в сложившейся ситуации уже ничего не решают, то всё их реформаторство сводится к пустопорожним разговорам во время званых обедов.
Младший из братьев, Тод, этакая «белая ворона» в благородном семействе, высшему обществу предпочитает тихие радости естественной жизни на природе. И его взгляды на сельские проблемы существенно отличаются от взглядов его братьев. Он изнутри видит всю несправедливость устройства системы, сочувствует положению простого народа, его бесправию, старается по мере сил помогать своим соседям.
Не менее интересно и младшее поколение Фрилендов, каждый из представителей которого хорош по-своему. Наиболее ярок и индивидуален здесь, конечно, сын Тода, Дирек, настоящий сын своей матери и прирожденный бунтарь. Ему мало, как отцу, просто помогать нуждающимся, он стремится полностью искоренить несправедливость, уничтожив сложившуюся систему связей. Это типичный молодой идеалист, видящий решение проблем в мятежах и революциях, искренне верящий, что только так можно и должно добиваться правды.

Сперва раздуем пожар, а о морали можно будет подумать потом.

Цена подобных действий таких людей волнует мало. А ведь расплачиваться придется обязательно, но осознание этого часто приходит слишком поздно.
Хотя роман и имеет резко выраженную социальную окраску, большое внимание в нем уделяется и внутреннему миру персонажей, их чувствам, эмоциям и переживаниям. Невероятно красивой и романтичной получилась любовная линия Дирек-Недда, очень чистая, наивная и искренняя, хотя в некоторых местах уровень патетики был высоковат.
Великолепно нарисована Фрэнсис Фриленд – старшая женщина в семье, мать братьев Фрилендов. Кажущаяся сначала просто обычной доброй, но недалекой старушкой, она впоследствии показывает настоящий характер, всячески стараясь сгладить и смягчить последствия ошибок своих детей и внуков.
В целом, читалось очень неплохо: многословные описания дискомфорта не доставили, а сюжет показался занятным и поучительным. Чуть меньше сельского хозяйства и чуть больше разнообразия в интриге – было бы почти идеально.

Повторюсь вслед за другими рецензентами, что аннотация и собственно содержание романа здесь две совершенно параллельные прямые, которые не соприкасаются не единожды. Поэтому тем, кто соберется читать следует, пожалуй, ориентироваться только на имя классика и его писательский почерк, а именно, что в своих произведениях он зачастую рассказывает о семьях богатых землевладельцах-аристократах Англии начала XX века.

Здесь речь идет о семействе Фрилендов, что само собой следует из названия. Но больше даже небольшой отрезок их истории служит фоном, иллюстрацией для абсолютно социальной драмы, призванной обратить внимание на тяжелое положение крестьянства и рабочих страны на рубеже веков.

Если честно, местами мне казалось, что я читаю роман периода соцреализма, призванный заклеймить проклятых богачей, душащих простой народ и наживающихся на их страданиях и горе. При этом сами живут припеваючи, как сыр в масле, да еще и смеют под благовидным предлогом следить за моралью в обществе, не только порицая чужие грехи, но и идя дальше в этом и выдумывая то, чего нет на самом деле, тем самым подтверждая истинность поговорки про благие намерения.

Но все их попытки наладить с ними связь или каким-то образом улучшить их взаимоотношения и взаимопонимание, как водится, терпят крах, демонстрируя насколько богатые далеки от бедных, а порой так и остаются совершенно непонятыми друг другом. Сытый голодного не разумеет, не иначе, равно как и то, что как будет лучше для другого каждый может только гадать, но знать наверняка не дано. Да и самовольное вмешательство в чужие дела может запустить бесконтрольный процесс, который никто не в силах остановить и повернуть время вспять тоже невозможно.

Из всей многочисленной семьи Фрилендов ( а их собственно 4 брата с женами и детьми, имеющими разные занятия: кто заседает в парламенте, кто пишет романы и считает себя знатоком человеческих душ, третий промышленник, на пару с женой полемизирующий о крестьянском вопросе, а вот четвертый как раз та фигура, которая вместе со своей вольнодумной женой, рассуждающей о свободе и угнетении и увлекшей вольнодумством детей и мутят воду в романе) наибольшее внимание уделено только двум отпрыскам. Остальное больше декорация для демонстрации глубоких внутренних противоречий страны и масштабности её социальных вопросов, требующих скорейшего решения.

Для разбавления излишней политизированности текста внесена романтишная романтишная любовная линия: первое признание, первый поцелуй, совместная встреча утреннего солнца....Такая незамутненная, возвышенная и чересчур наивная....

Язык произведения отличный, но тематика, заслонившая собой его, да и незначительное внимание автора к собственно персонажам и их внутреннему миру, постепенно стерли всю его красоту и привлекательность, оставив только разговоры о несправедливости, гнете и обретении свободы.

Просто удивительно, насколько наше восприятие книг отличается в зависимости от от нашего жизненного опыта, от того, в каком возрасте и настроении мы их читаем. Когда я в первый раз читала «Сагу о Форсайтах» ещё в школе, она мне безумно понравилась, я искренне переживала за Ирен и Филипа, возмущалась поведением Сома (не вполне, впрочем, осознавая, насколько все это страшно и что такое домашнее насилие); меня нисколько не смущало, что Ирен абсолютно сознательно дала согласие на этот брак, руководствуясь теми самыми «материалистическими соображениями», в которых так любят обвинять Форсайтов. Сейчас, перечитывая, я вдруг поняла, что Ирен бесконечно меня раздражает, ее «всех покоряющая красота» вызывает скептическую улыбку, а бесконечные «переливания из пустого в порожнее» утомляют и нагоняют скуку.
Что осталось неизменным, так это выразительный язык Голсуорси, с его яркими метафорами и язвительными наблюдениями. Для меня же книга неожиданно превратилась из милой семейной саги в довольно хлёсткую сатиру на общество и нравы того времени:

Жизнь очень напоминает драку мартышек из-за пустого ореха.

Мы видели действительность так близко, что она нам больше не нужна.

От единственных детей ждут слишком многого. Пока переделаешь все, чего от тебя ждут, успеешь умереть.

— Форсайт, — ответил молодой Джолион, — не такое уж редкостное животное. Наш клуб насчитывает их сотнями. Сотни Форсайтов ходят по улицам; их встречаешь на каждом шагу.
— А разрешите поинтересоваться, как их распознают? — спросил Босини.
— По их чувству собственности. Форсайт смотрит на вещи с практической — я бы даже сказал, здравой — точки зрения, а практическая точка зрения покоится на чувстве собственности. Форсайт, как вы сами, вероятно, заметили, никому и ничему не отдает себя целиком.

Я совершенно не жалею о том, что перечитала эту книгу, но мне немного жаль того наивно-романтичного взгляда на неё, который безвозвратно утерян.