Цитаты из книги «Женщина французского лейтенанта»

Потому что был больше озабочен тем, чтобы сохранить лицо, а не спасти душу.

И даже прорисовывала пугающие черты демона, мешавшего превратиться ему в явь. Имя демона – Пока-не-готов.

С восклицательными знаками я, возможно, переборщил. А Чарльз нервно расхаживал туда-сюда, и в голове гневно вскипали мысли, реакции на мысли и реакции на реакции.

Для той, кому не быть твоей? 25

Гром был на подходе… и в сердце тоже.

То-то и оно, за пять минут она показала себя истинной дочерью драпировщика, которого переиграли в сделке, а он не обладает традиционной невозмутимостью аристократа, не позволяющего неурядицам хоть как-то выбить его из привычной колеи. Он за руку проводил Эрнестину обратно к дивану, откуда она минуту назад бойко спрыгнула. Важный разговор, приведший к этому поспешному визиту, – было время все обдумать за долгий путь, – пожалуй, решил он, следует отложить до завтра. Он искал предлог для того, чтобы продемонстрировать свою корректность, и не придумал ничего лучше, чем непринужденно сменить тему.

«Ну и где вы сейчас со своими претензиями? – как будто говорили эти глаза и слегка

– Значит, вы прощаете мне мой грех? Вопрос застал его немного врасплох. – Вы слишком высоко ставите мое прощение. Главное, чтобы вы сами себя простили. А здесь это невозможно.

Это был загадочный мир, где голая красота значила гораздо больше голой правды. Чарльз вглядывался в нее несколько мимолетных мгновений, а потом уселся на прежнее место с колотящимся сердцем, как если бы он отошел от края пропасти. Вдали, вдоль южного горизонта, медленно плыла армада облаков. Кремовые, янтарные, белоснежные, напоминающие великолепные горные вершины, башни и крепостные валы, они охватили все пространство, доступное глазу, и при этом казались сказочно далекими… как какое-нибудь Телемское аббатство[80], безгрешная земля, обморочная идиллия, где могли бы гулять Чарльз, Сара и Эрнестина…

Вы не женщина с врожденным чувством уважения и любви к уму, красоте, знаниям… Не знаю, как вам объяснить… Я не вправе всего желать, но мое сердце жаждет, и я не верю, что это всего лишь тщеславие.