Цитаты из книги «Женщина французского лейтенанта»

если художник не является сам себе суровым судьей, то он недостоин звания художника.

есть нечто достойное восхищения в несовместимости того, что по-настоящему комфортно, и того, что нам настоятельно рекомендуют.

Хоть и не омела, но тоже сойдет, не так ли? На этот раз все произошло, но поцелуй был невинен, как у детей. Эрнестина снова заплакала, потом вытерла слезы и позволила Чарльзу отвести ее в гостиную, где молча стояли ее мать и отец. К чему слова! Дочь бросилась в материнские объятья, и тут уже слез было не остановить. А мужчины друг другу улыбались: один так, будто он только что заключил отличную сделку, а другой – словно не до конца понимая, на какой планете он приземлился, но искренне надеясь, что инопланетяне встретят его радушно.

Все просто. Он любит Эрнестину. Как будет приятно проснуться вот в такое холодное серое утро, когда земля покрыта снегом, и увидеть рядом спокойное сладковато-терпкое спящее личико и к тому же – подумать только! это обстоятельство его как-то даже удивило – узаконенное как в глазах Божиих, так и в его собственных.

Но вы же не будете с порога отметать саму идею? Чарльз чувствовал себя кое-как сшитой скатеркой, жертвой цивилизации во всех отношениях. Все старые сомнения по поводу собственной бесполезности возродились в нем с новой силой. Он понял, кого в нем видит мистер Фриман: бездельника. И что он ему на самом деле предлагает: заслужи приданое своей жены. Чарльз был бы рад ответить с осторожным холодком, но в голосе хозяина за внешним напором чувствовалось тепло, исходя из почти семейных отношений. Чарльз подумал о том, что он всю жизнь гулял по приятным холмам и вот подошел к огромной скучной равнине… и, в отличие от более известных пилигримов, впереди он видит только Долг и Уничижение, а вовсе не Счастье и Прогресс.

Вы даже о своем прошлом не думаете как о реальном, обряжаете его в одежды, приукрашиваете или очерняете, цензурируете, крутите так и сяк… одним словом, выдумываете и убираете на полку – теперь это ваша книга, ваша романтизированная автобиография. Мы все бежим от настоящей реальности. В этом суть гомо сапиенс.

планировать. Мы знаем, что мир живой организм, а не машина. Мы также знаем, что подлинно воссозданный мир становится независимым от своего создателя; сконструированный мир (в нем четко просматривается план) – это мир мертворожденный. Только когда персонажи и события перестают нам подчиняться, они начинают жить своей жизнью. Когда Чарльз оставил Сару у края скалы, я приказал ему возвращаться в Лайм-Риджис. Но он этого не сделал; он своевольно повернул в сторону «Сыроварни».

Жизнь устроена правильно, считать иначе – ересь, свой крест надо тащить здесь и сейчас.

Он, безусловно, причислял себя к тем, кто пройдет естественный отбор, но разве это освобождает его от ответственности перед менее приспособленной человеческой особью?

Всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир и человеческие отношения самому человеку.