Глава 2

Расхаживая по своему дому, который одновременно служил ей мастерской, Эбигейл прибиралась то тут, то там. После своего выступления перед комиссией в Королевском мемориальном госпитале она была как на иголках и не могла приступить к работе. Пытаясь избавиться от напряжения, она стала рисовать, пока не обнаружила, что из-под ее карандаша выходит мужское лицо, так похожее на лицо доктора Чемберса.

Тогда она принялась расставлять зубила и стамески в держателе так, как ей нравилось. Более короткие она поместила впереди, а те, что имели более длинную рабочую часть, – сзади. В этом не было необходимости, но ей казалось, что, наведя порядок в вещах, она приведет в порядок свои мысли. Сейчас ей было нужно именно это. Обычно ей помогало расслабиться и подготовиться к работе рисование, но сегодня ей никак не удавалось избавиться от мыслей о ворчливом хирурге, и она не могла себе позволить испортить кусок древесины вяза. Не хватало только начать вырезать из него мужественные черты и широкие плечи доктора Чемберса.

Безусловно, все жительницы города Ройял, штат Техас, выстроились бы в очередь, чтобы полюбоваться этой скульптурой. Возможно, она принесла бы Эбигейл популярность, но она специализировалась на сказочных существах и абстракциях и не собиралась пока ничего менять. Также она не собиралась предаваться романтическим мечтаниям за четыре месяца до родов. Пока ее ребенок не появился на свет, ей следует смириться с гибелью младшей сестры. С рождением ребенка у нее начнется новая жизнь. Она надеялась, что комиссия из Королевского мемориального госпиталя примет решение в ее пользу, но, если доктор Чемберс настоит на своем, ей не видать этого проекта как своих ушей.

Включив музыку в стиле фолк, Эбигейл продолжила наводить порядок в инструментах. Когда раздался звонок в дверь, она перестала точить маленький нож, который использовала для мельчайших деталей резьбы, положила его на верстак и, лавируя между деревянными колодами, находящимися на разной стадии высыхания, пересекла солнечную заднюю комнату, которую превратила в мастерскую, убрав стену и переместив кухню. Открывая дверь, она ожидала увидеть курьера из интернет-магазина, где она недавно заказала подержанный ручной шлифовальный станок. К ее удивлению, на пороге стоял человек, который весь день занимал ее мысли.

– Доктор Чемберс.

По ее спине тут же пробежала дрожь желания. Не имело значения, что на руке у него были очень дорогие часы, а за его спиной стоял спортивный автомобиль с низкой подвеской. Не имело значения, что она решила больше никогда не иметь дела с богатыми плейбоями вроде отца ее ребенка.

Ясные зеленые глаза доктора смотрели на нее с интересом. Сейчас, в отличие от их первой встречи, в них не было враждебности. Униформу хирурга он сменил на темные брюки и голубую рубашку. Было жарко, и ее воротник он оставил расстегнутым.

Аккуратная короткая борода скрывала часть его лица, и она предположила, что гладко выбритый он выглядит еще привлекательнее. Возможно, именно по этой причине он и носит бороду. Зачастую внешняя красота отвлекает людей, не позволяет им увидеть то, что за ней прячется. Эбигейл была уверена, что женщины не дают ему проходу.

– Меня зовут Вон. – Он протянул ей руку. – Надеюсь, мы не успели произвести друг на друга плохое впечатление.

Его слова сбили Эбигейл с толку. Когда она взяла его руку, по его коже пробежал электрический разряд.

– Эбигейл, – машинально произнесла она, хотя он уже знал ее имя. – Я не ожидала вас здесь увидеть. Если только…

Ее пульс участился. Он не стал бы приезжать к ней домой для того, чтобы сообщить ей плохую новость.

– Вы получили работу, – произнес он, отрывисто кивнув. – Я вызвался сообщить вам о решении комиссии лично…

Чувство облегчения, которое испытала Эбигейл, было таким сильным, что она не услышала конец фразы. Она хлопнула в ладоши, издала радостный возглас и немного потанцевала на месте.

– Спасибо вам. Вы даже не представляете, как это для меня важно.

Она не потеряет свой любимый дом. Кроме того, оставшейся после выплаты по кредиту суммы им с ребенком хватит на целый год. Ей не нужно будет каждый месяц беспокоиться о деньгах, и она сможет создать деревянную скульптуру в память об Аланне.

Вон уставился на нее так, словно подобное проявление радости было для него в новинку.

– Я подумал, что это меньшее, что я могу для вас сделать после того, как я вел себя ранее.

После первой их встречи она на него злилась, но сейчас, когда он сообщил ей радостную новость, это перестало иметь значение.

Увидев у него в руке конверт, Эбигейл подумала, что там лежит чек на крупную сумму.

– Не хотите войти?

– Конечно, – снова кивнул он после небольшой паузы. – Спасибо.

Пройдя вглубь дома, Эбигейл приглушила музыку и посмотрела за своего гостя, который проследовал за ней. Ее мастерская была просторной, но сейчас, когда в ней находился этот высокий, широкоплечий мужчина, она словно уменьшилась в размерах. Он внимательно осмотрелся по сторонам, после чего она указала ему на самодельный табурет у стола.

– Садитесь. Принести вам воды? – спросила она, направляясь к мини-кухне в задней части мастерской.

– Спасибо, не надо. – Подавшись вперед, он положил конверт на стол, на котором лежало несколько рисунков. – Я принес вам договор и чек на половину суммы гонорара.

Достав из конверта бумаги, он аккуратно положил их между ее вчерашней акварелью, изображающей поползня на ветке дерева, и сегодняшним эскизом.

Эскизом его лица. Это был лишь набросок, но в нем явно просматривались его черты.

О нет. Придя в ужас оттого, что не выбросила эскиз в мусорное ведро, Эбигейл быстро пошла к столу, чтобы убрать рисунок, пока он его не заметил.

Или он уже его заметил?

– Я… э-э-э… – пролепетала она, встав рядом с Воном.

Он поднял на нее взгляд и нахмурился.

– Что-то не так?

Эбигейл не могла сказать по выражению его лица, заметил ли он свое изображение. Наклонившись, она сгребла все рисунки в кучу, уронив при этом на пол чек и задев коленом бедро Вона. От этого неожиданного контакта ее бросило в жар.

На ней была свободная рубаха, в которой она обычно работала, и Вон вряд ли заметил ее округлившийся живот. Она полагала, что если бы он узнал о ее беременности, то перестал бы смотреть на нее с мужским интересом, который, признаться, доставлял ей удовольствие. Что плохого, если она еще какое-то время подержит его в неведении?

– Нет. – Она покачала головой, подозревая, что выглядит как ребенок, который украл конфеты. – Просто мне неудобно за беспорядок, – добавила она, сделав шаг назад.

– Ваша мастерская превосходит мой кабинет, – сказал он, продолжая изучать ее своими красивыми зелеными глазами.

– Когда вы пришли, я наводила порядок. – Взяв стопку рисунков, она подошла к письменному столу и убрала их в верхний ящик, после чего вернулась и, сев напротив Вона, взяла договор и начала его читать.

Встреча с Эбигейл Стюарт становилась все более интересной. Благодаря тому что он принес ей хорошую новость, она перестала на него злиться и пребывала сейчас в приподнятом настроении. В ее светлой просторной мастерской он смог отвлечься от своих проблем и немного расслабиться.

Но главной причиной было то, что он обратил внимание на незаконченный рисунок на столе. Изображенный на нем мужчина был похож на него. Он мог бы посчитать это совпадением, но заметил, как она смутилась, увидев, что он рассматривает рисунок. Когда она подошла ближе, чтобы прибраться на столе, и задела коленом его ногу, Вон почувствовал, как воздух между ними наэлектризовался. Его это приятно удивило. Он давно уже не испытывал сексуального влечения и не собирался его игнорировать. Ведь это еще один признак того, что он наконец возвращается к нормальной жизни.

Вон наблюдал за тем, как она читала договор. В какой-то момент она прижала палец к строке, словно ей было трудно сосредоточиться на тексте. Ее длинные темные кудри упали на стол, и ему захотелось к ним прикоснуться.

На ней было светло-зеленое платье с рисунком в виде маргариток и свободная рубаха со сборками внизу. Очевидно, эта мешковатая рубаха была ее рабочей одеждой, но на ней она смотрелась сексуально. В глубоком вырезе виднелась верхняя часть полной груди, с изящной шеи свисал на цепочке золотой медальон.

Она поменяла позу, и ее нога под столом задела его ногу. Его воображение начало рисовать волнующие картины, и он быстро сказал себе, что не может думать об Эбигейл Стюарт как о сексуальном объекте, пока не узнает о ней больше. Что, если она замужем или состоит в серьезных отношениях с другим мужчиной? На ее безымянном пальце нет кольца, но это вовсе не означает, что она доступна.

Но тот факт, что она его нарисовала, определенно означает, что он ее заинтересовал.

– Вот, – произнесла Эбигейл, поставив подпись. – Готово. – Положив ручку, она поднялась. – Хотите, я покажу вам мастерскую?

– Конечно, – ответил Вон, вставая. Оставив на столе чек, пропуск бейджик и копию договора, он убрал подписанный оригинал в конверт. – Признаюсь, здесь все не так, как я себе представлял.

– Неужели? – Проходя мимо полки с банками с краской и лаками, она обернулась и посмотрела на него с вызовом. – Вы думали, я сижу на чердаке и пью дешевое вино с кучкой псевдоинтеллектуалов за обсуждением романов Кафки?

Вон весело рассмеялся и удивился этому.

– Не совсем. Но я определенно не думал, что увижу так много топоров, – ответил он, окинув взглядом стеллаж с инструментами.

В помещении пахло древесиной гикори и яблони. Этот запах напомнил ему об осенних кострах.

Остановившись рядом с ним, Эбигейл с улыбкой посмотрела на свои инструменты.

– Резьба по дереву требует физических усилий, но я люблю свою работу. – Она поправила несколько ножей на полке. – Я умею работать и с другими материалами, но последние несколько лет я главным образом занимаюсь резьбой по дереву.

– Скульптура для детского отделения тоже будет из дерева? – поинтересовался он.

– Да. У меня есть длинная колода лаврового дерева. Она сушится уже много лет. Я всегда знала, что однажды вырежу из нее скульптуру дерева.

– Много лет? Как долго вы живете в Ройяле?

– Чуть больше двух лет, – ответила она, обойдя небольшую скульптуру в виде птицы с головой быка.

– То есть вы хотите сказать, что забрали с собой часть этих заготовок, когда переезжали? – спросил он, окидывая взглядом колоды и бревна разных размеров.

– Я перевезла с собой почти все, поскольку в Остине у меня была возможность набрать много древесины. Здесь я пока не нашла источник для пополнения запасов.

Обойдя несколько колод, она показала ему бревно, из которого собиралась сделать скульптуру для детского отделения, и рассказала об особенностях древесины лаврового дерева. Вон заметил, что самые крупные колоды были привязаны к веревкам, прикрепленным к потолочным балкам.

– Почему бы вам как-нибудь не приехать ко мне на ранчо? – предложил он. – Вы могли бы выбрать деревья для работы.

– Я не использую живые деревья. Только упавшие. – Эбигейл пошла назад к нему. Она двигалась осторожно, чтобы не пораниться о торчащие сучки и наросты. – У вас на участке есть поваленные деревья?

– Я не обращаю внимания на такие вещи, когда катаюсь верхом. Но у меня больше двухсот акров. Там определенно что-нибудь есть. Вы можете в любое время приехать поискать материалы.

– Правда? Вы не станете возражать? – Ее лицо просияло так же, как в тот момент, когда он сообщил ей, что она получила заказ.

Ему нравилось видеть улыбку на ее лице, слышать радость в ее голосе. Он понял, что хочет познакомиться с ней поближе.

– В эти выходные мне не нужно на работу. Приезжайте в любое время.

Достав из кармана мобильный телефон, он посмотрел в копии договора ее номер и отправил с него сообщение со своими контактными данными.

– Я только что отправил вам свой адрес.

– Спасибо. Я нахожу вдохновение в общении с природой, поэтому с удовольствием прогуляюсь по лесу.

Его взгляд скользнул по десяткам рисунков, прикрепленных к стенам.

– Вы рисуете карандашом и красками, вырезаете скульптуры из дерева и других материалов, – заметил Вон. – Вам не кажется, что разбрасываетесь?

Не слишком ли резко это прозвучало? Не показалось ли ей, что он снова ее критикует? Но он всегда был прямолинейным. Ходить вокруг да около было не в его характере.

Эбигейл небрежно пожала плечами, словно совсем на него не обиделась.

– Вы оперируете все от желчных пузырей до травм головы. У меня такой же целостный подход к искусству.

– Здесь столько рисунков.

– Иногда я рисую по утрам, чтобы размяться. Это пробуждает вдохновение, рождает новые идеи.

– Часть ваших рисунков сделана угольным карандашом, – заметил он. – Почему вы иногда рисуете им, а не красками?

«Почему вы нарисовали меня?» – мысленно добавил он.

Ее промедление с ответом навело его на мысль о том, что она поняла, что он хочет узнать.

Эбигейл убрала за ухо темный локон.

– Я делаю эскизы угольным карандашом, когда меня что-то беспокоит. С помощью этих набросков я даю выход напряжению, гневу… горю.

Ее голос слегка сломался, и он понял, что разволновал ее. Это нужно было как-то исправить, поскольку он не хотел испортить отношения с Эбигейл, которые только начали устанавливаться. Он не помнил, когда в последний раз так долго с кем-то разговаривал за пределами госпиталя.

– Большинство хирургов, которых я знаю, отстраняются от своих пациентов и могут показаться черствыми.

– Вы не смогли бы справляться со своей работой, если бы пропускали все через себя, – сказала Эбигейл, прикоснувшись к его руке.

Этот жест был проявлением сочувствия, но, несмотря на то, что контакт продлился всего секунду, его бросило в жар. Когда она отстранилась, Вон сразу почувствовал нехватку ее тепла.

– Я тоже отстраняюсь, – признался он, но не стал ей рассказывать о своей борьбе с последствиями этого навыка. – Иногда из-за этого я бываю слишком резким. Вы стали этому свидетелем во время нашей первой встречи. – Он внимательно на нее посмотрел. – Когда вы рисовали меня, вы давали выход негативным эмоциям, которые у вас вызвали мои слова в конференц-зале?

Похоже, Эбигейл ожидала его вопроса. Взгляд ее стал настороженным, но на этот раз она не покраснела от смущения.

– Вы это заметили и ничего мне не сказали? – Прислонившись к верстаку, она грустно рассмеялась. – Думаю, вы хорошо умеете отстраняться. Если бы я увидела, что меня кто-то нарисовал, я бы сразу начала задавать сотни вопросов.

– Мне было неудобно вас об этом спрашивать сразу после того, как вы пригласили меня в дом.

– Когда я вернулась домой, я была расстроена, поскольку думала, что не получу заказ. Я села, взяла карандаш и начала рисовать, что вздумается. – Она встретилась с ним взглядом. – Я удивилась, когда увидела на бумаге ваше лицо.

Ему хотелось думать, что она его нарисовала, потому что почувствовала к нему влечение.

Чем больше он находился в солнечной мастерской Эбигейл, тем больше убеждался в своей готовности выйти за привычные границы. Ему хотелось посмотреть, куда их заведет взаимное влечение, но он не был уверен, что знает, что делать, если между ними возникнет что-то, кроме сексуального желания. Это вызвало у него беспокойство.

– Хотите, я закончу рисунок? – неожиданно спросила Эбигейл, нарушив неловкое молчание.

У него вдруг пересохло в горле. Простой вопрос показался ему слишком сложным, когда он начал осознавать, что Эбигейл не из тех женщин, которым достаточно отношений, основанных только на сексе.

– Мне бы не хотелось отвлекать вас от работы.

– Вы меня не будете отвлекать. – Взяв его за руку, она подвела его к столику, за которым они сидели до этого. – Садитесь. Я закончу рисунок, а вы пока сможете понаблюдать за работой художника.

За пять минут Вон понял, что израсходовал на сегодня все свои эмоциональные резервы. Всю свою способность отстраняться от происходящего. Потому что прикосновения Эбигейл послали неправильные сигналы в его мозг. С тех пор как он вернулся из Афганистана, у него не было сексуальных отношений, и сейчас он столкнулся с последствиями длительного воздержания.

На Вон внезапно обрушился ураган эмоций, и у него не было достаточно времени для того, чтобы с ними справиться. Наверное, ему не следовало напоминать ей о рисунке.

Все же он сел за столик, и мгновение спустя Эбигейл присоединилась к нему с недоделанным эскизом и толстым карандашом.

– Не возражаете, если я вам покажу, как вам нужно сидеть? – спросила она, окинув его взглядом.

Он не знал, согласиться ему или возразить. Его бросило в жар, на лбу выступил пот. Он хотел ее.

– Вот так. – Эбигейл положила руки ему на плечи и слегка потянула его на себя.

Она стояла близко к нему. Ее грудь находилась на уровне его глаз, ее колено касалось его бедра. От нее пахло апельсинами и корицей.

Приподняв его подбородок, она окинула оценивающим взглядом черты его лица. С каждой секундой ему становилось все труднее сдерживать свое желание.

– Я должен идти. – Вон схватил ее за руку, но тут же понял, что делает ей больно, и ослабил хватку, а затем отпустил ее. – Простите, Эбигейл. Я совсем забыл, что мне нужно… – Поднявшись, он отошел от нее и начал лихорадочно искать правдоподобную причину для своего немедленного ухода. Если он сейчас же не уйдет, то совершит какую-нибудь глупость. Например, поцелует ее. – Отправить на главный компьютер госпиталя мои записи, касающиеся одного пациента из реанимационного отделения. У нас был технический сбой.

– Конечно, – смущенно кивнула Эбигейл. – Встретимся в госпитале, когда я начну работать на месте.

– Да, – ответил Вон, не став напоминать ей о том, что пригласил ее на прогулку по своему ранчо. – Встретимся там.

Выходя из ее дома, он обернулся и помахал ей на прощание.

– Спасибо, что заехали и сообщили мне радостную новость, – сказала она ему вслед, но он никак на это не отреагировал.

Спустившись с крыльца, Вон забрался в свою машину, завел мотор и включил кондиционер, чтобы охладить свое разгоряченное тело.

Он не понимал, зачем поощрял внезапно возникшее желание, с которым он, очевидно, пока не был готов совладать. Когда операции, подобные сегодняшней, перестанут вызывать у него тяжелые воспоминания, он сможет пойти на поводу у своего либидо. Но сейчас ему нужно убраться подальше от женщины, которая его взбудоражила. Он думал, что научился отстраняться, но после общения с Эбигейл Стюарт понял, что это был самообман.