Цитаты из книги «Мальчик с голубыми глазами»

«Где ты только берешь эти истории? Отчего тебе необходимо именно здесь их выкладывать?» Ага. Вечный вопрос. Откуда берутся истории? Может, они, как сны, формируются в подсознании? Или ночью их приносят гоблины? Или же это просто формы истины, зеркальные версии вероятного будущего, но искаженного, переплетенного, подобно соломенным чучелкам, превращенным в детские игрушки…

моя жизнь – это непрекращающийся саундтрек, обеспеченный мне айподом, в который я закачал более двадцати тысяч композиций, сорок два плей-листа – по одному на каждый год моей жизни, и каждый со своей специфической тематикой…

Жила-была одна вдова, и было у нее три сына, и звали их Черный, Коричневый и Синий. Черный, старший, был угрюмым и агрессивным. Коричневый, средний, – застенчивым и глупым. А Синий, любимец матери, был убийцей.

ного мороженого – это хорошие парни, привычные и понятные, словно кока-кола. Сознание у них такое же незамутненное и белоснежное, как их безупречные зубы. Они высокие, загорелые и всегда имеют презентабельный вид, они любят перекусить в «Макдоналдсе», ненужное барахло выносят на помойку, у них всегда при себе справка от нарколога, и они никогда бы не выстрелили человеку в спину.

Большинство людей, правда, легко удовлетворяются тем, что наиболее популярно. Они каждый раз выбирают ванильное мороженое. Любители ваниль

девочки-подростки с прилизанными и зачесанными волосами произносят свое «hiyaaa»[4], обладающее привкусом синтетической клубники. Мальчишки еще меньше следят за артикуляцией, что не мешает им орать «фрик» и «лузер», когда я прохожу мимо; их ломающиеся голоса то дают петуха, то звучат глухо, как удары большого барабана, от их слов пахнет пивом и потом, как в мужской раздевалке. Но чаще всего я просто их не слышу. Ведь моя жизнь – это непрекращающийся саундтрек, обеспеченный мне айподом, в который я закачал более двадцати тысяч композиций, сорок два плей-листа – по одному на каждый год моей жизни, и каждый со своей специфической тематикой…

Поэта Рильке убила роза. А все-таки здорово у него получилось – в духе «Sturm und Drang»![3] Какая-то царапина, оставленная шипом розы, в которую попала грязь и вызвала заражение крови; опасный подарок с замедленным действием. Правда, лично я ничего притягательного в розах не вижу. Мне куда ближе семейство орхидей, этих губителей мира растений, тянущихся к жизни повсюду, при любой возможности, неуловимых и коварных. А розы так банальны – со своими пышными завитушками тошнотворного розового цвета жевательной резинки, со своим интригующим запахом, с листвой, вечно поеденной жучками и покрытой коричневыми пятнами, со слабыми маленькими шипами, которые, впрочем, способны нанести укол в самое сердце… «О роза, ты больна…» А мы все не больны?

Черный предполагает отсутствие глубины. А вот синий и креативен, и достаточно меланхоличен. Синий – это музыка души. Синий – это цвет нашего племени, поскольку включает все оттенки злодейства, все ароматы нечестивого желания.

Демоны для того и созданы, чтобы над ними одерживать победу.

Но терроризировать его было слишком легко