Пришелец с той стороны соображал туго, почти как медведь за моей спиной, который уперся косматым лбом мне в спину и продолжал медленно, как танк, протискиваться через узкий туннель подвала. И делал он это так усердно, что от чрезмерного напряжения оглушительно громко сопел и порыкивал.

Спустя секунду мои пятки поехали по полу, и всего лишь через неполную минуту я уперлась в грудь перебежчика с той стороны. И к выходу из подвала мы уже поехали вдвоем. Только мимокрокодила это не смущало. Он вообще не знал, что такое отступать назад, и тормозов, по-видимому, у него тоже не было.

– Ну что тебе стоит пропустить? Что ты хочешь взамен, коня буланого? Злата-серебра? Может, меч-кладенец? Помнится, в подвале один завалялся… – гадал подкупатель. – Корону княжескую? Силу, власть? – не сдавался упорный. – Холопов? Мужиков? – Я задохнулась от возмущения. Хотелось завопить: ЧЕГО-О-О-О?! Но вместо этого я приглушенно подавилась воздухом.

– Что, серьезно? – подивился мимокрокодил, и я возмущенно закашлялась попавшим не в то горло воздухом.

– Ну, хорошо, каких и сколько?! – сдался явно больной незнакомец. А я, кажется, сейчас точно задохнусь. – Да не стесняйся, все мы люди! Так каких мужиков ты хочешь? Я могу смотаться до ближайшей деревни и договорится на скорую руку.

– Кгм! КГЫМ?! – отозвалась я, потому что уже очень многое хотела сказать этому хаму, а набрать для вопля воздуха не могла и отдышаться – тоже.

– Что, обычные тебя не прельщают? Ну у тебя губа не дура. Богатыря хочешь? Достать будет трудно, они у нас в изнанке на вес золота, перевелись уже все небось. Может, королевича какого или князя? Али принца заграничного?

– Кхе-кхе-КХЕ! – Нет, я таки прокашляюсь, чего бы мне это ни стоило, и уж тогда-а! Выскажу ему все, что думаю о его поганых предложениях!

– Ну хорошо-хорошо! – сдался мимокрокодил. – Я весь твой! Только за такое счастье ты меня не только на ту сторону пропустишь, но еще и экскурсию по реальности устроишь. Я свое время и свободу берегу пуще зеницы ока!

«То-то у тебя оба глаза подбиты», – хотела прохрипеть я, но не смогла выдавить из себя ничего, кроме стонов, припадая в задушенных конвульсиях к груди наглеца.

Настолько близко, что я даже успела занервничать от столь плотного общения с иносторонним пришельцем. Как неловко, неудобно…

– Эх, повезло тебе, девица! Такой выдающийся образец мужественности тебе достался! – И культяпками своими длинными, как у паука, обнимает и прижимает к себе! Нет, я все-таки сейчас откашляюсь, и этот образец единственным останется в обоих мирах!

– По мне, почитай, вся изнанка сохнет. Я у русалок с кикиморами нарасхват, как увидят – так от тоски по мне топятся сызнова! Ну да ладно, – очнулся от мечтаний без пяти минут занесенный в красную книгу образец. – Давай по-быстрому, а то я тороплюсь на ту сторону. Так с чего начнем? Как насчет поцелуя? – заговорщицким шепотом зашипел надо мной мимокрокодил. – Договорились? Я тебе поцелуй, а ты меня на ту сторону. – И подмигнул хам. – Ты только подожди, – засучивая рукава на не особо мускулистых руках, проговорил наглец. – Сейчас я эту меховую пробку выбью отсюда, и мы с тобой по реальности погуляем и поцелуйчик справим… хотя нет, здесь нельзя, а то застрянет. – Начнем с поцелуев, а дальше любые твои развратные желания и экскурсия по реальности в придачу. – Я задохнулась от наглости, а от кашля раскраснелась вся, как свекла.

И тут мимокрокодил, глядя на мое пунцовое лицо, сообразил.

– А-а-а! Так ты еще ни разу не целованная! – От стыда я готова была провалиться сквозь бетонный пол. – Сейчас мы это дело исправим! Так бы и сказала, что хочешь девичество потерять, да не с кем-нибудь, а с сами Константином Кощеевым. Ну и запросы у нынешних девиц!

Это была последняя капля в чашу моего терпения. Рука сама собой нащупала ухват, все-таки чувство самосохранения во мне хорошо развито, а чувство гордости за девичью честь и прочее – еще сильнее.

Ухват – это такая рогатина на манер бычьих рогов, палка с железным разветвлением на конце, которым так удобно горшки из печи доставать. А еще первостатейное оружие для отпугивания этих наглых поползновенцев. И почему я раньше не догадывалась, уезжая, с собой в город эту штуку брать? Избежала бы кучи проблем.

Рогатина уткнулась в горло пришлому.

– А ну-ка поди отсюда! Давай-давай, иди куда шел!

– Так я и иду. Целовать тебя и на экскурсию! – Хам попытался обогнуть меня с другой стороны, но вновь встретился с грозным оружием. А сзади напирал медведь.

Незнакомец вцепился в палку и рванул на себя, я дернула ее в обратную сторону. А гад снова надавил на ухват, тесня меня и шипя, словно гадюка. Кажется, до него дошло, что вместо поцелуев и экскурсии он сейчас еще тумаков получит.

– Пропусти! Хуже будет! – Нет, вы гляньте: он мне еще и угрожает! Нарушитель границ!

– Не пущу! – чисто из упрямства и оскорбленного достоинства сказала я, этот гад очень сильно мне не нравился. Наглый такой, насмешливый.

– Ну тогда пеняй на себя. Меня резко толкнули назад, и если бы не вылезавший из дыры медведь, загремела бы я по ступенькам и, возможно, даже костей не собрала бы. Не на ту напал! Ни мохнатых медведей ни мимокрокодилов я не боюсь, почти. Я толкнула наглеца в ответ.

– Туда иди, а не сюда! Вон отсюда!

– Ой, пожалеш-ш-шь, красавица, о столь нелюбезном приеме.

– Давай-давай, двигай отсюда! – В пару толчков рогатиной я отодвинула наглого поползновенца к выходу.

– Мне всего лишь пройти на ту сторону надо! – поднял руки вверх наглец. Во мне взыграл ген проводницы.

– Нечего туда-сюда ходить! – взвизгнула я дурным голосом.

Видя, что я настроена очень серьезно и подоспело подкрепление в ипостаси лохматого мишки, застрявшего в туннеле, черноволосый развернулся и драпанул вверх по ступенькам. Но я все же успела кольнуть его пару раз в зад для скорости.

Если честно, у меня и самой от ощущения этого здорового косолапого зверя за плечами волосы на затылке дыбом встали.

Выбравшись из дыры, я что есть мочи толкнула мимокрокодила как можно дальше от выхода. Да так, что он отлетел и чуть не упал на спину. Я даже подивилась своей силе.

– Ну, поганка бледная и конопатая, пожалеешь еще у меня! – остервенело зарычал проходимец, откидывая с глаз растрепанные волосы.

– Смотри, суповой набор, как бы самому не пожалеть! – огрызнулась я. Пришелец с той стороны, рвущийся в наш мир, и в самом деле при свете белого дня оказался тщедушен, худ и недокормлен. Но это ему не помешало радостно броситься на косолапого, стоило только последнему вылезти из погреба. Я еле-еле успела отскочить в сторону от азартно несущихся друг на друга богатырей.

Они радостно столкнулись, сплелись конечностями, и, к моему ужасу, задние лапы медведя поехали по земле.

– Караул! – завопил ежик у видев мимокрокодила. – Прорыв! Кощей-младший в реальность лезет!

«Так вот кто это такой», – сообразила я. Оказывается, младший недалеко ушел от своего батеньки. Жадный, наглый, настойчиво целеустремленный, не терпящий, когда ему возражают, какой же Кощеюшка-старший-то тогда? Если этот еще до бати не дорос? Бр-р-р… Честно признаться, мне и этого поползновенца хватило с головой. Было в Кощее-младшем нечто такое темное, отчаянное, что говорило: этот ни перед чем не остановится.

А еще этот мимокрокодил, мнит о себе невесть что и стремится захватить, подмять под себя все, что он видит.

Внезапно я обнаружила, что, к невероятной радости этого недокормленного индивида, я отошла от дыры в подвал и оставила проход в иной мир, мой мир, без охраны! Теперь выход на ту строну оказался открытым, между ним и Кощеем стоял только один лохматый мишка. Ну как стоял? Медведь-то стоял, только Кощей его пытался убрать с дороги, и у него это неплохо получалось. Медведь стоял, Кощей его усердно двигал.

Невероятная паника и растерянность навалились на меня в этот миг. Я вдруг осознала, что, уйдя из подвала, испортила все, что могла. Открыла дорогу Кощею-младшему в нашу реальность, а бабушка попросила меня никого не отпускать на ту сторону.

Надо было остаться стоять столбом там, в проходе, и не пускать! Господи, что же мне теперь делать?

Глупо идти с рогатиной на того, кто хоть и тощ, но легко может сдвинуть с места крупного медведя. В поисках помощи я осмотрела поляну и, к моей великой радости, нашла ее. Звери, птицы и прочие лесные твари смотрели на Кощея-младшего, как язвенник на редьку: с острым, неутоленным желанием и бешеной ненавистью в глазах. Видно, этот мимокрокодил здесь насолил многим. Разорял птичьи гнезда, зверей убивал почем зря, теперь пушистые и мохнатые решили вернуть ему должок.

Некоторые, особенно хищники и прочие зубасто-клювастые существа медленно подкрадывались к мимокрокодилу. Подкрадывались, но не решались броситься на обидчика, что-то их сдерживало.

– Звери, птицы! Не пустите этого гада на ту сторону!

Мой яростный крик снял оковы нерешительности, и море недовольства выплеснулось на Кощея-младшего.

Все пушистые твари бросились на поползновенца, да так, что младшенький теперь нескоро вздумает расхаживать по мирам туда-сюда и пакости девушкам предлагать тоже, если вообще сможет ходить и предлагать.

Теперь не только медведь мешал мимокрокодилу пробраться на ту сторону. Птицы, спикировав с деревьев, вцепились в черные патлы ходока, белки разили цель всем, что попадалось под лапу, в ход шло все – от шишек с орехами до камней. Даже мыши согласились быть баллистическими снарядами и врезались в ошеломленного Кощея-младшего острозубыми меховыми шарами, покрывая его худое недокормленное тело сотней мелких укусов.

Еноты, волки, лисы подбежали сзади и вгрызлись в щиколотки, и начали поедать их, как голодные собаки кости. Кощей взвыл не своим голосом. Ходока на ту сторону покрыл живой ковер из кричаще-рычащих животных.

Мишка, недолго думая, лучше меня сообразил, как не пустить Кощея-младшего на ту сторону. Он демонстративно уселся своей мохнатой пятой точкой, словно пробкой, на вход в подвал и закрыл его. Медведь скрестил на груди лапы в подтверждение того, что ни за какие коврижки не сдвинется с места.

Увидев это, Кощей-младший не на шутку взбеленился. Если до этого он был слегка раздражен и немножко зол, то теперь он пребывал в ярости, и ярость эта была всепоглощающая.

Сверкнула вспышка зеленого призрачного огня.

Первый раз в жизни я увидела злую магию, и ее цвет мне не понравился.

Кощей поднял вверх руку, полыхнуло пламя, и я поняла, что сейчас от моих защитников останутся только рожки да ножки, а еще угольки и обгорелые клочки шерсти.

Я заозиралась по сторонам в поисках дополнительной помощи, но увидела только бегущего ко мне ежика.

– Что я могу еще сделать? Звери надолго его не остановят! – обратилась я к нему, подхватывая под мягкое пузико колючий шар.

– Йоу, чувиха! – речитативом заговорил ежик, отдуваясь после быстрого бега: на таких коротких лапках много не побегаешь. – Кощей-младший нарывается и прорывается, в реальность попасть хочет!

– Так что же я могу сделать? Не на кулаках же с ним драться?

– Это было бы можно, но боюсь, если Михайлыч с ним не справился, то и тебе не сдержать, со всем моим колючим уважением к тебе, разумеется.

– Неужели все кончено и он сейчас прорвется в мой мир, как только воспользуется магией и уберет с дороги лесных животных?

Ежик почесал колючки на затылке.

– Ну, если логически мыслить, не будет прохода – некуда будет и выходить… только без магии его не закрыть.

– Так. Не поняла, проход что, можно закрыть? – И как это я сразу не догадалась?

– Конечно можно, делов-то! Книгу волшебную возьми, коротенькое заклинаньице прочти, и все! Некуда Кощею щемиться будет. – Мое искаженное удивлением и полным непониманием лицо заставило ежика усомниться в моих умственных способностях. – Ну, ты припомни. Книга, волшебная. Неужели твоя бабушка тебе никаких инструкций не давала? Колдовать, ворожить не учила? Ну, может, книги волшебные читать заставляла? Йоу, чувиха? – попытался разбудить меня ежик, перейдя на понятный для современных людей язык. Но мое лицо было такое же изумленно-непонимающее, только вытянулось еще сильнее, когда я вспомнила про записку.

– Ой, она же упоминала про какую-то книгу на полке.

– Книга у каждой Бабы есть, там мудрость поколений записана. Каждая из Баб туда что-нибудь, да записывает. Где эта книга?

– На полке… – застонала я, вспоминая, как бабушкин домик встал и сделал ноги. Глядя на то, как Кощей гоняет огненными шарами зверушек по поляне, осознала, что книгу теперь уже не вернешь и с мимокрокодилом придется договариваться как-то по-другому. Но как? Не устраивать же ему экскурсии с поцелуями в самом деле?!

В нестройный ряд раздумий врезался писклявый голосок ежика: – Йоу, чувиха, а на какой именно полке лежит книга?

– Не знаю… В доме, наверно… – простонала я, глядя на визжащих и пищащих зверей, табуном пробегающих мимо, и Кощея, с хохотом гонящегося за ними. И получила внезапный ответ:

– Вон в том? – Я повернула голову, и в моих глазах загорелся свет надежды. Чем черт не шутит, этот домик точная миниатюрная копия бабушкиного, словно клонировал кто. Возможно, там тоже есть хоть какие-нибудь книги, и желательно потяжелее, чтобы подкрасться к Кощею-младшему с тыла и шарахнуть по затылку для успокоения.

На полусогнутых я поползла к домику, в страхе сидящему в кустах.

– Цыпа-цыпа-цыпа… – попыталась я подозвать трусливый домик. Единственное разумное, что пришло мне на ум при взгляде на это четвероногое, травленное радиацией уродство.

Бочком, боясь каждого радостного хохота Кощея, домик, подкрался ко мне и прижался, словно родной, трясясь мелкой дрожью и прося защиты.

– И как в него войти-то? Он же крохотный, меньше собачьей конуры! – Я вертела жилищный кошмар и так и этак, пока не решилась взяться за дверную ручку и дернуть на себя.

Внутри была темнота, тишина и крохотный огонек, пробивающийся из-за заслонки печи.

Раздирая дверь и перила крыльца, словно пасть у собаки, я влезла внутрь и в надежде шарила там рукой. Старалась не думать, что я могу ненароком найти. Домик пыхтел, кхекал, но терпел издевательства. Под руки попадалось что угодно, кроме книги. Переворошив все, что можно и нельзя, моя ладонь все-таки дотронулась до того, что я искала.

Книга в шершавом, очень потертом переплете. Толстая, раздувшаяся от вклеенных туда листков и записочек, с точащими со всех сторон сушеными травинками и хвостом ящерицы вместо закладки. Я открыла первую страницу и увидела, что это рукопись.

А поляна тем временем разгоралась сильнее, местами занялась трава и стволы деревьев, еще чуть-чуть – и зверям негде будет прятаться, а там и весь лес запылает. Тогда нам конец. Олени и лисы пытались забросать призрачный огонь землей и затоптать копытами, но ничего не получалось, иное пламя только сильнее разгоралось, пожирая и землю тоже.

– Как потушить этот огонь?! – я просто-таки истерично выкрикнула вопрос своему главному колючему советнику.

– Никак. Это мертвое пламя, его можно только перебить другим! Найди в книге нужную страницу и призови помощника! – Я судорожно залистала страницы, перед глазами мелькали рисунки зверей, птиц, приклеенные к бумаге запущенные травы, столбики рукописного текста, местами настолько выцветшие, что прочитать их было невозможно. Страницы замерли. На картинке красовался яркий красный петух. Мне показалось, или книга сама раскрылась именно на этом разделе?

– Красный петух…

– Иносказательное название огня. Вызывай! – скомандовал ежик.

– Как?

– Надо придумать рифмованное заклинание! Оно призовет помощника.

«О боги! – подумала я, глядя на то, как Кощей за хвост поднял с земли пойманную лису и готовился поджарить ее на своем призрачном пламени. Рыжая в немом отчаянии изображала из себя дохлятину, покачивалась в руках садиста. – Что ж, даже если у меня ничего и не получится, всегда остается надежда, что Кощей-младший умрет от смеха». – Я принялась сочинять первое в своей жизни заклинание.

– Петух жареный-пареный, в маслице вареный, явись передо мной как… как мой дом перед…

– Ягой! – подсказал ежик, верный помощник в любых ситуациях.

Избушонок покосился на меня, но ничего не сказал на мое кривое стихоплетство. Да он и не мог, дома не разговаривают в отличие от лесных зверей.

А в центре поляны разгорался уже другой огонь, желто-красный, яркий, словно на масленице. Из травы, как зомби, восставал мертвый петух, перья его занимались яростным пламенем, гребешок стоял дыбом, из клюва летели искры, а из хвоста языки огня.

Я взглянула на пылающего убиенного и поняла – это то, что надо. У безвременно почившего кочета остался длинный список претензий к свернувшему ему шею Кощею-младшему.

На поляне запахло жареным.

Горящий петух вспорхнул и, выпустив шпоры, спикировал на Кощея, загнавшего зверей в угол, прижавшего их к стенке.

Пылающая туша воскресшего бабкиного петуха с дурным воплем приземлилась аккурат на макушку садиста. Раз услышав этот боевой крик, не забудешь никогда, так кошмарно орать может только наш петух.

Клюв застучал по темечку. На поляне сиреной взвыли уже на два голоса.

При каждом ударе из Кощея сыпалось. Ну прям как в компьютерной игре, мне даже начинало нравиться это. Куча мелких вещей вылетала из карманов любителя обижать маленьких.

Дождь из серебряных безделушек, колец, монет, носовых платков, каких-то загадочных свертков, острых предметов неизвестного назначения, рыбьих костей, перьев и звериных черепов равномерно покрывал горящую траву.

Уж не знаю, сколько пуговиц злодей потерял со своего замечательного костюмчика, но все содержимое его карманов в тот день осталось у нас на поляне!

Помимо этого невоспитанный хам посеял здесь кучу клочков от своей одежды и плаща, пучки вырванных волос и даже части собственной шкуры.

Мимокрокодил выл, кочет стучал, не покладая клюва.

Вычурная, с претензией одежда Кощея начинала тлеть и загораться, красные языки пламени от крыльев и хвоста мстительного петуха бежали по рукавам и плащу.

– Убери тварь! Отзови петуха! – не своим голосом орал поползновенец, перекрикивая дурные вопли восставшего кочета.

Я разом была отомщена за все издевки мимокрокодила. За предложение его драгоценных поцелуев, за экскурсию и даже за любвеобильных русалок и кикимор.