Цитаты из книги «Последний довод королей»

То, что он стал королем, не помогало. Ни капельки. Быть королем – это как быть вождем, только хуже. Теперь ему все время казалось, что он должен был что-то сделать и не сделал. Пропасть между ним и окружающими становилась совсем непреодолимой.

Ночь – время мрачное. Ночью холодно, мокро, идет дождь, и надо брести по грязи до самого рассвета, многие мили. А самое мрачное ждет в конце пути, когда взойдет солнце. Марш-броски с каждым годом становились трудней. Молодым Логен – еще не потеряв пальца и не стяжав кровавую славу – чувствовал возбуждение, трепет. Теперь – только страх, от которого тянет блевать. Страх боя и того, что страшнее – последствий.

Пусть лучше в Ферро зияет пустота, чем заполнять ее ложью.

Ищейка, я бы хотел, чтобы ты и твои северяне поддержали генерала Кроя. Если ваш… – Вест немного помялся, – если ваш король не возражает. Ищейка облизнул острые зубы.– Король пойдет, куда ветер дует. Таков уж он.– Этим вечером ветер дует в сторону Адуи.– Точно, – кивнул северянин. – Значит, и нам в Адую. – Генерал Поулдер, вы подойдете к горо

«Вот куда бесталанных заводят амбиции. Смирению научить куда проще, чем можно подумать. Хватит молотка и пары гвоздей, чтобы вернуть выскочку на место».

– Ты наверняка воображаешь себя знатоком пыток, Гойл. Уж поверь, по-настоящему это дело можно познать, лишь побывав по обе стороны стола. – Ты свихнулся! – Наставник извивался, размазывая кровь по карте. – Перешел все границы!– Границы? – Глокта прыснул от смеха. – Не далее как этой ночью я одному другу отрубил пальцы, а другого заколол насмерть, так что не говори мне о границах. – Он откинул крышку ларца, и лотки с инструментами поднялись ему навстречу. – Значение имеет лишь одна граница – между слабым и сильным. Между задающим вопросы и отвечающим. Больше границ нет.Глокта наклонился и ткнул пальцем Гойлу в висок. – Они все вот тут, у тебя в голове!

Кто ты? Отвечай! – Принятие облика, – произнес женский голос, тихий и низкий. Ки пошел к Байязу, и лицо его на ходу стало меняться: бледная кожа обвисла, черты исказились. – Это страшное и коварное умение. – Нос, глаза и губы размякли и потекли, будто капли воска по столбику свечи. – Не помнишь меня, Байяз? – Лицо ученика сменилось другим, жестким и бледным, будто высеченным из мрамора. – Ты клялся мне в вечной любви. – Дыхание Ферро вырывалось паром изо рта. – Обещал, что мы никогда не расстанемся. Когда я отворила для тебя врата отцовского дома…– Нет! – Байяз, покачнувшись, отступил назад.– Удивлен? Впрочем, любимый, я удивилась куда больше, когда ты не обнял меня, а сбросил с башни. И ради чего? Чтобы сохранить свои тайны? Чтобы оставаться для всех благородным? Темные волосы Ки побелели как мел. Они теперь обрамляли ужасно бледное женское

То, что нужно. Возвращайся во дворец, скорее. – Байяз ткнул пальцем в сторону одной из арок, в которой Ферро заметила проблеск света. – Спрячь эту вещь в ларец! Ты не представляешь, насколько она опасна! Никто так не злился, получая приказы от других, как Ферро, но уж очень не терпелось ей покинуть Дом. Она спрятала камень за пазуху, ощутила его холодное, успокаивающее прикосновение к коже. И с чего Байяз взял, будто Семя опасно? Она сделала первый шаг по направлению к выходу, когда вдруг из дальнего конца зала послышался скрипучий смех.С того самого места, где лежало покалеченное тело Ки.Байяз не удивился. – Итак! – крикнул он. – Ты

Он походил на обыкновенный нетесаный булыжник размером с кулак. Но то был не камень, и Ферро знала это. Она чувствовала, как что-то сочится из него, течет, хлестает приводящими в трепет волнами. Что-то невидимое, неосязаемое, но заполняющее собой даже самые темные и отдаленные уголки Дома. Противиться ему было невозможно, оно, словно щупальцами, обволокло ее и тянуло к себе.

Боясь лишний раз вдохнуть и выдохнуть, она перебиралась с кольца на кольцо. Твердила себе, что падать ей некуда, что она просто лазает по веткам деревьев – как тогда, в детстве, пока не пришли гурки. Наконец она перебралась на внутреннее кольцо, вцепилась в него мертвой хваткой и выждала, пока оно само поднесет ее к центру конструкции. Повиснув на обруче спиной вниз, она вытянула руку в сторону сверкающего черного шара. В нем она видела неверное отражение собственного напряженного лица и скрюченных пальцев. Сильнее стиснула зубы, напрягаясь всем телом. Шар становился все ближе и ближе. Главное было – коснуться его. Вот она чиркнула по поверхности сферы самым кончиком среднего пальца, и та, словно лопающийся пузырь, исчезла в пустоте.