Ранним утром на кривых улочках Сипани еще царила тишина. Монца поежилась, плотнее запахнула куртку, спрятала руки под мышки. На посту у двери она стояла уже около часа, все больше коченея и выдыхая в туманный воздух облачка пара. Уши и ноздри пощипывало от холода. Странно, что сопли в носу не замерзали. Но она терпела. Должна была терпеть.
«Девять десятых войны – это ожидание», – писал Столикус.
Все десять – казалось ей сейчас.
Мимо, посвистывая, прошел мужчина, прокатил тачку, груженную соломой. Монца смотрела ему вслед, пока черный силуэт не растворился в тумане.
Ей хотелось, чтобы рядом был Бенна.
И еще хотелось, чтобы при нем была трубка.
Мысль застряла в голове, как заноза под ногтем, – не избавиться. Монца облизала пересохшие губы. О, чудесное, покалывающее жжение в легких… вкус дыма во рту, тяжесть, разливающаяся по рукам и ногам, свет, заполняющий мир, когда следа не остается от сомнений, ярости, страхов…
Вновь послышались шаги. Из темноты вынырнули две фигуры. Монца напряглась, сжала кулаки, не обращая внимания на боль в искалеченной руке. Впереди шла женщина в ярко-красном плаще с золотой вышивкой. Сзади – мужчина… слуга, тащивший на плече тяжелый сундук.
– Пошевеливайся! – крикнула женщина с едва заметным союзным акцентом. – Если я опять опоздаю…
Тишину прорезал звонкий свист Витари. Из подворотни выскользнул Трясучка, догнал слугу, ухватил за руки. Из ниоткуда вышел Балагур, нанес ему четыре мощных удара в живот. Бедняга и вскрикнуть не успел. Повалился на мостовую, и его начало рвать.
Зато вскрикнула женщина. Вытаращила глаза, развернулась, собираясь бежать. Но из мрака впереди донесся голос Витари, зловеще вопросивший:
– Карлотта дан Эйдер, если не ошибаюсь?
Женщина, беспомощно вскинув руки, попятилась к двери, где поджидала Монца.
– У меня есть деньги! Я заплачу…
Витари непринужденной и развязной походкой выплыла из тумана, словно прогуливаясь по собственному саду.
– О, конечно, заплатишь. Должна сказать, я была удивлена, узнав, что фаворитка принца Арио явилась в Сипани. Говорят, тебя не вытащить из его спальни.
Подгоняемая Витари, женщина все пятилась к двери, и Монца начала отступать в глубь коридора, морщась от острой боли в затекших ногах.
– Сколько бы ни платила вам Лига Восьми, я…
– Обижаешь. Я не работаю на них. Ты не помнишь меня? Не помнишь Дагоску? Свою попытку продать город гуркам? И как тебя поймали? – Витари выронила что-то из руки, и Монца увидела запрыгавший по камням мостовой крестообразный клинок, свисавший на цепочке с ее запястья.
– Дагоска? – В голосе Эйдер зазвучал неподдельный ужас. – Нет! Я сделала все, как он сказал! Все! Зачем ему…
– О, на Калеку я тоже больше не работаю. – Витари шагнула ближе. – Только на себя.
Женщина, пятясь, переступила порог и оказалась в коридоре. Повернулась и увидела поджидавшую там Монцу, чья рука в перчатке небрежно лежала на рукояти меча. Эйдер застыла неподвижно, лишь грудь вздымалась от прерывистого дыхания.
Витари вошла тоже, захлопнула за собой дверь и задвинула со зловещим лязгом засов.
– Вперед. – Дала пинка пленнице, и та, запутавшись в полах собственного плаща, чуть не упала. – Будь так любезна. – Последовал второй пинок, и Эйдер, не успевшая толком удержаться на ногах, перелетела через порог в комнату и грохнулась на пол.
Витари одной рукой легко вздернула ее и поставила на ноги. Монца медленно двинулась следом за ними, прихрамывая и плотно сжимая челюсти.
Как челюсти ее, комната знавала лучшие дни. Полуобвалившаяся штукатурка на стенах пузырилась от сырости и была покрыта черными, страшными пятнами плесени. Спертый воздух благоухал гнилью и луком.
В углу, прислонясь к стене, стояла Дэй с беззаботной улыбкой на лице и начищала рукавом сливу цвета свежего синяка. Которую предложила Эйдер:
– Не желаете?
– Что?! Нет!
– Напрасно. Вкусные.
– Садись. – Витари подтолкнула пленницу к расшатанному стулу, единственному предмету мебели в комнате. В подобных случаях единственный стул – весьма хорошее средство. Только не для Монцы сейчас. – Говорят, история движется по кругу. Но кто бы мог подумать, что наша новая встреча будет так похожа на предыдущую? Расплакаться можно. Тебе, во всяком случае.
С виду, однако, Карлотта дан Эйдер не собиралась плакать. Она села прямо, сложила руки на коленях с редким самообладанием, учитывая обстоятельства. Можно сказать, даже с достоинством. Не первой молодости женщина, но очень хороша, тем более что все необходимые усилия к этому приложены. Тщательно напудрена, искусно подкрашена. На шее – сверкающее ожерелье из красных камней, на пальцах – золото. Похожа больше на графиню, чем на любовницу принца, и столь же к месту в этой прогнившей комнате, как в куче мусора – алмаз.
Витари медленно обошла ее кругом, наклонилась и прошипела в ухо:
– Прекрасно выглядишь. Всегда умела приземлиться на ноги. И все же это падение, не так ли? Из глав торговой гильдии – в подстилки принца Арио…
Эйдер и глазом не моргнула.
– Такова жизнь. Чего ты хочешь?
– Всего лишь поговорить. – Голос Витари стал вкрадчивым и мурлыкающим, словно перед ней был любовник. – Если ты, конечно, будешь отвечать на вопросы, которые нас интересуют. В противном случае мне придется причинить тебе боль.
– И получить от этого удовольствие, не сомневаюсь.
– Такова жизнь. – Витари вдруг ударила любовницу Арио по ребрам с такой силой, что чуть не сбросила ее со стула. Та задохнулась, скорчилась. Кулак взлетел над ней снова. – Еще?
– Нет! – Эйдер подняла руку. Взгляд ее, словно в поисках защиты, обежал комнату, вернулся к Витари. – Нет… я… готова отвечать… только… скажи, что нужно.
– Почему ты приехала раньше своего любовника?
– Чтобы подготовиться к балу. Костюмы, маски, все…
Кулак ударил в то же место, еще сильней. Эйдер вскрикнула, с исказившимся от боли лицом обхватила себя руками, судорожно втянула воздух в грудь и закашлялась.
Витари нависла над ней, как паук над залетевшей в паутину мухой.
– Я теряю терпение. Зачем ты здесь?
– Арио собирается устроить… праздник… для брата. В честь дня его рождения.
– Что за праздник?
– Из тех, которыми знаменит Сипани. – Эйдер снова закашлялась. Повернув голову, сплюнула и забрызгала свой красивый плащ.
– Где?
– В Доме досуга Кардотти. Он снял его на ночь целиком. Для себя с Фоскаром и… других своих друзей. И выслал меня вперед, чтобы все подготовить.
– Отправил любовницу выбирать шлюх?
Монца фыркнула.
– Похоже на Арио. Что именно подготовить?
– Найти лицедеев. Привести в порядок дом. Убедиться, что там будет безопасно. Он… мне доверяет.
– Ну и дурак, – усмехнулась Витари. – Интересно, как он поступит, если узнает, на кого ты работаешь на самом деле? Для кого шпионишь? Для нашего общего дружка из Допросного дома, да? Калеки из инквизиции его величества? Докладываешь Союзу, как обстоят дела в Стирии… нелегко тебе, наверное, помнить, кого уже предала, кого собираешься предать на неделе.
Эйдер, так и сидевшая, обхватив руками грудь, взглянула на нее сердито.
– Я жить хочу.
– Умрешь, коль Арио узнает правду. Все, что для этого требуется, – маленькая записочка.
– Чего вы от меня хотите?
Монца шагнула вперед.
– Хотим, чтобы вы помогли нам подобраться к Арио и Фоскару. Хотим, чтобы вы впустили нас в ночь праздника в Дом досуга Кардотти. Что до лицедеев… хотим, чтобы вы наняли тех, кого пришлем мы. И никаких других. Ясно?
Лицо Эйдер побелело.
– Вы собираетесь их убить? – Ей не ответили, но молчание было достаточно красноречивым. – Орсо догадается, что я его предала! Калека узнает, что я его предала… да врагов страшней, чем эти двое, не найти во всем Земном круге! Лучше убейте меня сразу, сейчас!
– Хорошо. – Монца со звоном выхватила из ножен Кальвец.
Глаза Эйдер расширились.
– Погодите…
Монца приставила блестящий кончик меча к ямке между ее ключицами и слегка надавила. Любовница Арио, беспомощно взмахнув руками, вжалась в спинку стула.
– Нет! Нет!
Монца принялась вертеть запястьем. Безупречное стальное лезвие засверкало, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, медленно вжимаясь, ввинчиваясь, вгрызаясь острием в горло. Из ранки тонкой темной струйкой засочилась кровь, поползла по груди. Эйдер взвизгнула громче:
– Ай! Нет… не надо, пожалуйста!
– Не надо? – Монца еще немного подержала ее прижатой к спинке стула. – Значит, умереть все-таки не готова? Мало кто готов… когда подходит время.
Затем отвела Кальвец, и Эйдер, вся дрожа, задыхаясь, качнулась вперед и схватилась рукой за окровавленное горло.
– Вы не понимаете! Это же не просто Орсо! Не просто Союз! Обоих поддерживает банк. Валинта и Балка. Оба – собственность банка, для которого Кровавые Годы – не более чем интермедия. Мелкий эпизод. Вы понятия не имеете, в чьем саду собираетесь нагадить…
– Не так. – Монца наклонилась к ней, заставив отпрянуть. – Мне все равно. А это меняет дело.
– Пора? – спросила Дэй.
– Пора.
Девушка, молниеносно вытянув руку, блестящей иглой кольнула Эйдер в ухо.
– Ай!
Дэй зевнула, убрала иголку в карман.
– Не бойтесь, это действует медленно. У вас остается по меньшей мере неделя.
– До чего?
– До того, как заболеете. – Дэй куснула сливу, сок брызнул на подбородок. – Фу, черт, – буркнула она, вытираясь пальцем.
– Заболею? – переспросила Эйдер.
– Ну да. И через день будете мертвее Иувина.
– Поможете нам – получите противоядие. И возможность бежать. – Рукой в перчатке Монца стерла кровь с кончика меча Бенны. – Расскажете кому-нибудь о наших планах, здесь или в Союзе, Орсо или Арио, или нашему дружку Калеке, и… – Вогнала клинок обратно в ножны. – …Арио недосчитается одной из своих любовниц.
Эйдер, прижимая руку к горлу, обвела взглядом всех троих.
– Сучки злобные.
Дэй обсосала сливовую косточку и бросила ее на пол.
– Мы жить хотим.
– Дело сделано, – сказала Витари, поднимая за локоть любовницу Арио на ноги и подталкивая к двери.
Но на пути встала Монца.
– Что вы скажете слуге, когда очухается?
– Нас… ограбили?
Монца протянула руку в перчатке. Лицо у Эйдер перекосилось. Она расстегнула ожерелье, бросила в подставленную ладонь. Туда же полетели кольца.
– Достаточно для убедительности?
– Не знаю. Вообще-то вы похожи на женщину, которая будет защищаться. – С этими словами Монца двинула ей кулаком в лицо.
Эйдер вскрикнула, отшатнулась. Упала бы, если бы ее не подхватила Витари. Из носа и разбитых губ хлынула кровь. И, когда она снова подняла взгляд, в нем мелькнуло на миг необычное выражение. Несомненно, это было страдание. Страх, разумеется. Но и над тем и другим преобладала злоба.
Такой же взгляд, наверное, был у самой Монцы, когда ее сбрасывали с балкона.
– Вот теперь дело сделано, – сказала она.
Витари за локоть потащила Эйдер в коридор, к выходу. Заскрипели под ногами грязные половицы. Дэй вздохнула, отлепилась от стены, попыталась стряхнуть со спины следы штукатурки.
– Изящно и аккуратно.
– За что благодарить нужно не твоего хозяина. Где он?
– Мне больше нравится «нанимателя», а ушел он по каким-то неотложным делам.
– Делам?
– Что-то не так?
– Я плачу за мастера, не за щенка.
Дэй усмехнулась.
– Тяф, тяф. Да Морвир ничего такого не может, чего бы я не могла.
– Вот как?
– Он стареет. Слишком самонадеян. Там, в Вестпорте, чуть не погиб из-за лопнувшей веревки. Мне лично не хотелось бы, чтобы подобная неосторожность стала помехой вашему делу. Вы платите не за это. Нет ничего страшнее, чем иметь в компании неосторожного отравителя.
– Спорить не стану.
Дэй пожала плечами:
– В нашем ремесле всех случайностей не предусмотришь. Особенно в старости. Заниматься им на самом деле должны молодые.
Она неторопливо направилась к выходу, пропустив в дверях вернувшуюся Витари, на лице которой от выражения злой радости, как и от развязной походки, не осталось и следа. Черным сапогом она злобно отпихнула стул в угол. Сказала:
– Ну, лазейка найдена.
– Похоже на то.
– Как и было обещано.
– Как было обещано.
– Арио и Фоскар – в одном месте, и возможность до них добраться.
– Сработано славно.
Они посмотрели друг на друга, и Витари пробежала языком по губам, словно почувствовав на них горечь.
– Что ж, – пожала плечами. – Мне тоже хочется жить.
О проекте
О подписке