Цитаты из книги «Герои»

Уж такие времена. Все еще такие, и когда они станут иными, неизвестно. Может, никогда.

Печально, но факт: нынешние неисчислимые раны на руках повернули Зобатого лицом к осознанию, что плотник из него неважнецкий. В грезах об уходе на покой он неизменно представлял себя за созиданием вещей неписаной красоты. При этом откуда-нибудь сверху сквозь цветные витражи непременно струился свет, а снизу живописными столбиками взвивались опилки. Виделись резные фронтоны с золочеными драконьими головами, совсем как живыми, так что слава о них шла по всему Северу, а народ стекался за многие мили, чтоб взглянуть на них хоть одним глазком. Но выяснилось, что и дерево может быть с такими же изъянами, сучками и занозами, что и люди.

Побаиваться женщины – раньше бы он, пожалуй, стыдился; теперь же, когда его и так пугало все подряд, странным это не казалось.

Ну так что? – Чего «что»? – Меч-то мне вынимать? Только всегда заранее имей в виду, что Отец Мечей, если его вынуть, должен быть обагрен кровью. Так заведено еще со Старых времен, а то и раньше. Так оно с той поры и повелось, и так будет всегда. Потому что так надо.

– Да вот, просто стараюсь поступать по-правильному. Только и всего. – Но зачем? Я вот тоже пытался. Но как-то не привилось. Не видел в этом для себя выгоды. – И в этом твоя беда. Все доброе, что я совершил за все годы – а мертвым ведомо, что сделал я его не так уж много, – я совершил лишь ради добра как такового. Просто потому, что так хотел. – Но ведь это, выходит, уже и не жертва, если ты сам, по своей воле хочешь это творить? Как, творя то, чего ты сам желаешь, сделаться, раздолби его, героем? Ведь так и я, и все могут. И делают. Зобатый лишь пожал плечами: – Ответов у меня нет. Хорошо, если б были. Трясучка задумчиво крутил на мизинце перстень, поигрывая блеском красного камня. – Получается, так все живут изо дня в день. – Такие времена. – Ты думаешь, другие времена будут отличаться?

Хмельной восторг битвы испарялся, и вновь наваливалось на плечи столь знакомое бремя. «Как быстро меня засасывает трясина уныния. Вновь на лице моем смыкаются ее зловонные воды. Досчитать всего лишь до трех, и я опять все тот же печальный выродок, известный и презираемый всеми».

Так вот, иной раз мне кажется, что человек совершает великое зло очень быстро. Вжик клинком, и готово. В то время как добрые деяния требуют времени, а заодно и всевозможных, подчас крайне непростых усилий. У большинства людей просто не хватает на них терпения. Особенно в наши дни. – Уж такие времена.

Но нет, душу все так же тяготили несносные вериги позора. Занятия глупца, расположенные в ужасающе нудной последовательности. «Пробежка. Упражнения. Высрать какашку. Написать письмо. Поесть. Понаблюдать. Накропать какашку. Высрать письмо. Ужин. Отбой. Притворяюсь, что сплю, а сам лежу всю ночь без сна и пытаюсь дрочить. Подъем. Пробежка. Письмо…»

Кальдер жиденько улыбнулся. – Как раз опасность меня и пугает. Впрочем, нужда с лишениями, если честно, тоже не вызывали у него восторга.

Что уж в этом такого. Человек сам по себе трус. Трус и герой одновременно. Смотря как все складывается.