3. Кровь от крови моей

Я еду домой.

И пусть пора делать ремонт, штукатурка на потолке в ванной потрескалась, уже месяц как сломалась посудомойка и снова надо вспоминать, что ты не только вольная художница, но еще и Гроза Грязных Тарелок. Все равно – дома хо-ро-шо.

Даже эти дурацкие тарелки можно, приложив усилие, и не заметить. Как делает Алиска, когда её надо убираться в комнате, а не хочется? Заходит в субботу с утра в кухню, патетично вздыхает, говорит: «Капец, как у меня грязно, пора пылесосить», а потом шмыгает за ноутбук, истязать какую-нибудь новую песню своими попытками в ремиксование.

Типа, да, мама, мне страшно некогда, но знай – сердечко-то мое не на месте!

Вот и я завтра перед завтраком драматично порву на затылке волосы, что пора мыть посуду. Разница только в том, что вымою я ее, когда Алиска свалит в школу, а дочь моя в комнате приберется, только если я принесу к ней пылесос, встану посредине этих Авгиевых конюшен и демонстративно засучу рукава. Вот тогда, когда прогремит заветное «Мам, я сама!!!» – вот тогда в комнате моей дочери просветлеет. На некоторое время.

– Привет, мам, – Алиска выползает из своей комнаты с недовольным видом, – а чего ты меня на выставку не взяла.

А того и не взяла, милая, потому что последний секс в моей жизни был четыре месяца назад. И я наделась, да, что подвернется кандидат. И совершенно не хотела , чтобы моя дивная дочь атаковала меня с фланга, пока я купалась в серо-зеленых очах моего Аполлона, с её любимым: «Мам, мне скучно, когда мы домой поедем». Две недели назад она мне устроила обломчик именно таким образом. Нет, там, конечно, не было никакого сравнения с сегодняшним восхитительным юношей, но все-таки и тот мужчина был ничего так. Обламываться все равно было обидно.

Я отомстила. Я гнусно отомстила. Не дала Алиске надеть супер-мини на день рождения к подружке. А там точно был мальчик, который моей Лисище нравился.

Ага, ни себе ни людям! И пусть скажет спасибо, что я все-таки разрешила ей намазать губы блеском.

– Тебе же скучно на выставках, жучок, – дипломатично откликаюсь я, сбрасывая с ног туфли. Боже, как хорошо. Может, все-таки стоило взять с собой Аполлончика? Может, у него не только язык дивный, но и пальцы способны к божественному массажу ног?

– Можно подумать, я тебя на веселые мероприятия приглашаю, – прыскает Алиска и я, кажется, понимаю, что дочка все-таки в маму удалась не только профилем, но и ехидством. А в папу – только лопоухими круглыми ушками.

Ага, школьные концерты – скука смертная, уже, кажется, даже их участники это иногда понимают. Хотя, скажем честно, это все педсостав. У них план, за активность – премируют, вот и тыкают по мероприятию раз в месяц. Ну, а Алиска – регулярно вертится в актрисах, то танцует, то играет, в прошлом месяце даже запела.

Как я потом отбивалась от завуча, атаковавшей меня с требованием: «Отдайте девочку в музыкальную школу, у неё отличные вокальные данные», – лучше не рассказывать.

Мне иногда кажется, что в школах есть какой-то план. Столько-то учеников должны ходить в музыкалку, столько-то в художку, столько-то – сидеть в библиотеке и обеспечивать план уже ей. Ну, вот как объяснить, что Алиска предпочтет посидеть дома и попытать меня терзанием гитары или очередным «ремиксом», и что для «общения» у Алиски драмкружок, и ей хватает?

Нет, я могла бы включить деспотичную мать, могла бы сплавить дочь и в музыкальную школу, но я решила в свое время, что быть деспотичной мне лень. Ну и вообще, музыкалка денег стоит. Нет, если Алиска все-таки соберется со своей гитарой познакомиться профессионально – денег я найду, потрясу её папочку, который уже второй месяц зажимает мне алименты. А пока она «думает» – можно не напрягаться.

Эх, вот пока дети лет до десяти – это такое ходячее мимимишество, устами которого глаголет истина, а когда девочке вдруг уже одиннадцать, и вот-вот стуканет двенадцать, устами её все чаще начинает звучать подросток. И это ей еще не четырнадцать и она не воюет за то, чтобы её на концерты отпускать одну. И не требует разрешить ей покрасить волосы в бирюзовый цвет. И не заставляет меня думать, что мне с этим делать. Хотя, наверное, я не буду делать ничего, что помешает Алиске самовыражаться. Эх, кто бы мне такое разрешил. До сих пор хочу покраситься в розовый цвет и все думаю – а что на это скажет мама. Наденька, тридцать четыре годика.

– Ты покормила Зевса? – вспоминаю я про самое балованное создание в этом доме.

Алиска кивает.

Зевс – наш с Алиской черепах. Истинный небожитель, потому что именно над ним трепещут все три местные гурии. Единственный мужчина, которого я готова терпеть не только в своем доме, но и в своей спальне дольше, чем пару ночей. Молчалив, верен, идеален. Такого можно и побаловать, и за свежими огурцами ему зимой в магазин за три квартала гонять. Потому что ну невкусные же те, которые поблизости.

Когда в прошлом году наш Зевс решил заболеть – боже, как я с ним носилась по всем герпетологам столицы. Кормила этого паразита из шприца, через зонд, отказалась от маникюра, лишь бы не повредить ногтями чувствительную черепашью мордашку. А заради мужика я на такие подвиги уже не готова.

Прохожу в ванную, чтобы помыть руки и глянуть на себя в зеркало. Отбрасываю волосы на спину, смотрю на себя в зеркало, делаю «как было», прикрывая волосами шею. Вот ведь… Аполлончик мой несносный, и когда успел мне засос-то поставить? У меня, между прочим, родительское собрание послезавтра. Придется искать водолазку.

– Мам, я там блинчики пожарила, – хитро улыбается Алиска, вставая в двери ванной, и я поднимаю бровь. Очень интересно.

– И кого мы косплеим на этот раз?

Моя звезда – звезда не только в школе. Она у меня косплеер и блоггер. И это мне на самом деле головная боль, потому что одно дело быстренько соорудить ей на машинке белую юбочку снежинки для школы, другое дело – состряпать ей мантию Гермионы из Гарри Поттера или комбинезончик Женщины-Кошки. И подобрать все остальное. И отфотать все это безобразие. Спасибо еще фотки для блога она сама подбирает.

Нет, я считаю, мне повезло, что Алиска еще аниме не видела. С одной стороны – состряпать прикид Сейлор-Мун относительно не сложно, но блин, я помню, что там были и крылья, а ведь Алиска не захочет мелочиться и обходиться матроской, юбкой и хвостами. Значит, придется снова доставать фоамиран и резать, и клеить. А кому? Ну, естественно мне, у меня ж красивее!

Хотя ладно, я скромничаю, вообще мне нравится это Лисичкино хобби, нравится возиться с нарядами, ради такого дела я в прошлом месяце даже разрешила ей купить дико-короткие шорты к костюмчику той самой Харли Квин. А уж с каким упоением я разрисовывала дочери биту… Хотела её повесить рядом с дверью, чтобы если что – далеко ходить не надо было. Алиска не дала, жадина-шоколадина.

– Мам, а ты сможешь платье Блум Гармоникс сшить? Из восьмого сезона.

Холмс говорил, что у него де в голове не должно быть лишней информации. И это у него получалось, только потому, что у него детей не было. Потому что да, я знаю этих чертовых Винкс, знаю, в каком сезоне какая была трансформация у этих дурацких феечек, знаю, где какой злодей был… В общем… В общем да, великим сыщиком мне стать не светит.

Гармоникс. Смутно припоминаю, что там за ерунда – вспоминается какая-то каскадная юбка с длинным голубым хвостом. Ох, и повозимся мы с ним…

– А попроще ничего нельзя было придумать?

Алиска шмыгает носом. Пытается выглядеть виновато. По актерскому мастерству можно ставить крепкую четверочку.

– Я подумаю, – жестоко сообщаю я. Таким вот образом я сообщаю дочери, что одними только блинчиками она меня в этот головняк не втравит.

Да, да, заинтересованная в своей выгоде Лиса – существо очаровательное, ужасно трудолюбивое и дико подлизывающееся.

А я вполне могу продаться за пару приготовленных на ужин салатов, тем более что когда мне срочно надо портрет дорисовать – мне не до готовки. Мне иногда кажется, что именно из-за этого Алиска научилась готовить. И хорошо, что её умения не захватывают пока ничего серьезнее блинчиков и салотов, а то, как бы я жила, если бы она еще и кексики печь научилась? Стремительно поправляясь?

А вот когда Алиске стукнет лет четырнадцать и она вырастет из детской швейной машинки – я уже сама её шить научу, чтобы свои Гарри-Поттеровские мантии она сама себе кроила.

Дочь понимает, как надо, успокаивается и смывается. Ну вот. А кто выдаст маме обнимашек, а? Хотя ладно, понимаю, у неё скоро время отбоя, какие тут обнимашки, поди ремикс недомиксован.

Ладно, у меня есть чем заняться. Кофе приготовить там, блинчик съесть и заползти уже, наконец, в «мастерскую». Квартира у меня с мамой трехкомнатная, одна комната Лисицына, вторая мамина – мне отдали самую большую. Поэтому мастерскую из неё я делала исключительно старым добрым СССРовским способом: отгородила часть комнаты шкафом. Не помню, как называется этот прием в современном дизайне.

На самом деле забавно. Приглашаешь к себе натурщика, ведешь его через комнату с двуспальной кроватью в одной половине, и он забавно начинает напрягаться. Ох, наивный. Если бы, если бы собесование у меня проходили через постель. Увы, художников сейчас много, ничего эксклюзивного я предложить не могу. Ну, разве что боле-менее на слуху, но именно поэтому мне натурщики требуются нечасто.

К мольберту я не сажусь. Там незаконченный портрет для заказчицы, и его я буду доделывать как раз завтра. Сегодня…

Пока не забыла его профиль – я его зарисую. Потом – нарисую в цвете, в том цвете, который сама подберу для него, для моего Апполона, чтобы подчеркнуть его чувственность и силу. Но сейчас, я просто обозначу жесткость его скул, твердость его губ…

Кто-то может сказать – и правда, зачем ты, Надя, не дала ему телефон? Ведь он был неплох, и он был заинтересован.

Там в галерее между мной и тем мальчиком случилась сказка. Сказка, которая не продержится дольше трех свиданий. Хорошо, что было сегодня – по коже в тех местах, где ко мне прикасались пальцы моего Апполона, будто кто-то провел горячие, неостывающие полосы.

Я хочу запомнить его таким. Страстным. Сильным. Совершенным. Понимающим намеки с полуслова, с полувзгляда. Способным на маленькие безумства.

Не хочу видеть, как он разочарованно смотрит на меня, когда рядом со мной появляется Алиска.

Да, у меня есть дочь. И я её люблю, и она – моя семья, и никого на свете я не предпочту ей.

Да, по мужскому вниманию я скучаю, да – каждый «выход в свет» воспринимаю как новый шанс. Но прекрасно знаю цену горячим красавчикам, которые либо реально спрыгивают, либо совершенно не втыкают, что такое взрослый, чужой ребенок.

Алиска – от первого моего брака, который я долгое время хранила на кой-то черт, терпела пассивность Алискиного отца, думала, что он все-таки встанет и пойдет решать наши с ним общие проблемы, которые организовались после его сокращения. Нет. Почему-то я пахала на работе и на шабашках, а у Пашеньки были проблемочки. Это потом, когда я положила ему на стол заявление о разводе – он с дивана встал. И орал при этом, что все ради меня, а я дура не ценю. Впрочем, квартира была моя и мамина, возникал он до того, как я взяла в руку телефон и дала ему пятнадцать минут на то, чтобы свалить без помощи полиции.

Второго мужа я пока вспоминать не буду. Я его недавно вспоминала, увы, довелось столкнуться. С учетом того, что он – организатор всяческих выставок – это происходит регулярно. И я знаю, что он портит мне карму, распуская слухи о моей скандальности. Интересно, а что он рассказывает при этом?

Как я вышвыривала его вещи с балкона, даже не целясь в багажник его машины?

Или то, что это происходило после того, как он поднял руку на мою дочь?

Сомневаюсь, что второе. Сашенька – скромный, о своих подвигах вечно умалчивает.

И какая же жалость, что эта сука обошлась в деле о нанесении побоев одним только штрафом. Не менее мне жаль, что я – хрупкая законопослушная женщина и не стала вправлять ему мозги на место сковородкой. А какой был обходительный мужчинка… В первые полгода отношений.

И все же…

Возвращаясь мыслями к богам, мой Аполлон был прекрасен. Причем не только внешне, но и манера держаться у него была незабываемо мужественной. Идеальной настолько, что у меня даже не выходит выбросить его из головы прямо сейчас. Так и сижу, перебираю каждую секунду этого вечера, что я провела с ним. Мало провела. Хотелось бы больше. Но все, что больше – потом аукнется и большей болью.

Настроение сейчас не циничное, а слегка меланхоличное.

Влюбиться… Я могу влюбиться за пару минут. В конце концов, в мужчине я ищу вдохновение, в основном. Нет, я не из тех барышень, которые влюбляются каждой весной, из-за застоя в текущих отношениях. Влюбиться не для того, чтобы завести отношения, нет. Для настроения. Для вдохновения. Чтобы было о чем вспомнить, чтобы было от чего сердцу в груди делать свою сладкую гимнастику.

Мой Аполлон, мой юный бог – для этого подходит больше всех мужчин, которые вообще мне попадались в жизни.

Нет, я не жалею, что поиграла в Золушку. И не жалею, что поддалась его очарованию вот так сходу, этот торопливый жаркий секс в кладовке галереи теперь точно можно вспоминать, как самый безумный секс в моей жизни. И помечтать пару недель вновь утонуть в серо-зеленых очах моего Аполлона – так и быть, я себе позволю.

И сейчас в компании угля, бумаги и золотистого света настольной лампы я занимаюсь именно этим – слегка тоскую. Самую чуточку. Для вдохновения!

Это я еще не знала, кто позвонит в мою квартиру утром…