Цитаты из книг автора «Джина Шэй»

Боже, сколько всего я хотел бы ей сейчас сказать, и как деревенеет язык, при одном только взгляде. На кой черт ей мои извинения, что не был рядом все это время? Да и обещания «оставаться с ней дальше» Я бы сам себя на её месте завалил одним прицельным: «Где ты шлялся восемь лет, папочка?»

А если ты не понравишься папе – я лично дам ему в нос, – мрачно обещаю я, – настрою ему зрение, и он сразу передумает. – Но когда он передумает – будет уже поздно, потому что твоим папой стану я, – тут же бурчит от машины Марат, и вот после этого Света начинает ржать в голос. Это на самом деле совершенно неожиданная подводная торпеда рванула! Кажется, Маруська и вправду оставила след в его сердце. Но-но, я девушка приличная! Развелись тут, понимаешь ли, папочки, ни тебе в кино сходить, ни два слова приятных сказать, а туда же – набиваются!

Нет, нет, не надо мне показывать столик, меня уже ждут. Голос Ольшанского – звонкий, энергичный и такой для меня сейчас неприятный – внезапно раздается за моим плечом. Я снова оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Ник отмахивается от администратора, ловит мой взгляд, совершенно откровенно и очень пакостно ухмыляется, а потом прямой наводкой шагает в сторону Вики. Мои пальцы сами по себе стискиваются на первой попавшейся вилке… В улыбке этого ублюдка мне мерещится сразу все, от: «Пошел ты, Ярослав Олегович», – до клятвенного обещания обеспечить моей бывшей весь тот насыщенный эротический досуг, что не могу ей обеспечить я.

Теперь мы оба друг на друга пялимся, разница лишь в том, что я – втихомолку, прикидывась, что меня очень занимает, где там официант с нашим обедом. Вика же смотрит на меня откровенно, нахально, будто наблюдая хоть и немую, но ужасно интересную мелодраму. Предложи ей ведерко попкорна – кажется, эта ехидна его бы взяла. Назло мне!

Ты же не думаешь, что я позволю тебе платить за обед? – Николаю точно пора на битву экстрасенсов, уж больно легко он считывает мои мысли с моего лица. Я поворачиваюсь, лишь для того, чтобы видеть его лицо. Чтобы осознать, что между нами и шага нет, настолько близко ко мне стоит мой начальник, и то, что взгляд свой он от меня по-прежнему не отводит. Дистанция и субординация в эту секунду решают, кому из них первому прыгать в костер, скидываясь на «цу-е-фа».

Я собираю листы – обнаружив попутно, что я, оказывается, в своем немыслимом рабочем порыве заняла чуть ли не половину того столика, за которым мы умещаемся все вчетвером. А девочки вежливо разместили свои тарелки по краям и наблюдали за моим бардаком чуть ли не с умилением. – Поражаюсь вашему мужеству, – я самокритично вздыхаю, – а если бы я захватила весь стол, вы бы тоже вытерпели? – Ну, это вряд ли, – судя по выражению лица Наташи, в этом случае моей судьбе не позавидовал бы ни один японский самурай, сделавший себе харакири, – но ты, видимо, знала. Отличные инстинкты самосохранения, Викки, ставим пять.

Обед, – Алиска показывает глазами на часы на стене, – а ты в курсе, что ты за два часа даже не поерзала ни разу? Ты плохо на нас влияешь, мы тоже станем из-за тебя настолько помешаны на работе.

В курилку заглядывает один из сотрудников моего отдела, но одного моего убийственного взгляда ему хватает, чтобы он вообще задумался о том, стоит ли продолжать растрату рабочего времени и здоровья на такую вредную привычку, как курение.

Я помню, как убеждал Вик. Помню, что встречались мы с самого первого курса, и на втором я наконец сумел спланировать маршрут прогулки так, чтобы мы оказались у ЗАГСа в рабочее время. И дождь ливанул так вовремя, что мы прятались от него под козырьком этого самого заведения. А потом мне и пришлось шепнуть Викки в самое ушко, что это просто знак судьбы. Она брыкалась. Пришлось затаскивать на плече. Регистраторши – эти престарелые старые девы долго ругались и даже пытались не принимать у нас заявления, но у меня и тогда был отлично подвешен язык. И я очень хотел именовать ту несносную девчонку своей женщиной.

Вопрос пыток уже определен, я так понимаю? – фыркаю я. – Метод тоже выбрали? – Ну, конечно, – Николай округляет глаза, будто спрашивая, как это я могла в нем усомниться, – я буду петь вам, Виктория. Миллион алых роз. На японском. Поверьте, более жестокой пытки мир еще не придумал. Черт. Черт, черт, черт. Давно мне не попадался настолько юморной мужик… – Так что, Виктория? – Николай чуть подбрасывает в ладони брелок с ключами от машины. – Позволите вас подвезти? – Я живу в Люберцах, – если бы Николай был спринтером, а я – финишной линией – это был бы выстрел ему в голень. – Ну что ж, должно же быть в моей жизни место подвигу… – Николай разводит руками и делает физиономию в духе «я же сам напросился».