Лао Лун оскалился:
– Эта мощь, эта первородная энергия… Если бы я не знал Хушэня, я мог бы подумать…
Он уставился на магическую формацию, в глазах его полыхал синеватый огонь.
– Подумать что? – недовольно уточнил Ху Цзин. – Что за привычка – начинать говорить и не договаривать!
– Я бы подумал, что Великий явил себя, – сказал Лао Лун. – Но вам ведь это всё равно ни о чём не говорит.
– Кто-кто? – переспросил Ху Цзин.
Лао Лун был слишком занят происходящим в магической формации, чтобы объяснять. С момента, когда Тьма, чем бы она ни была, завладела телом Ху Фэйциня, прошло не более трёх минут, но эти три минуты уже предрешили исход поединка: теперь Небесный император оборонялся, не в состоянии продолжить атаковать, поскольку натиск «фамильяра» был сокрушителен.
Духовные мечи под ударами хлипкого на вид копья ломались как соломинки и, превращаясь в струйки дыма, втягивались в перо копья, делая его ещё сильнее. Копьё Тьмы было частью самого Бай Э и обладало всеми его способностями, в том числе и способностью поглощать духовную силу противника. Удар копья Тьмы имел тот же эффект: часть силы Бай Э оставалась на зацепе одежды или раны.
Если бы удалось схватить Небесного императора за руку, а в идеале – за горло, он лишился бы значительной части духовных сил. Но Бай Э и так за эти три минуты хорошенько разжился чужой энергией – силы Ху Фэйциня он предпочитал не тратить, полагая, что те ему понадобятся для регенерации, когда сердце сдастся и продолжит биться. Пару раз ему удалось копьём зацепить Небесного императора, хоть это были всего лишь царапины, едва тронувшие физическую плоть. Вкус Ци Небесного императора ему не понравился: даже демоническая Ци, которой он жил до вынужденного плена в Ху Фэйцине, была чище и однороднее, чем то, что Бай Э пригубил за время этого трёхминутного сражения. Но это всё же был ценный ресурс, и Бай Э не упустил ни капли.
Ху Фэйцинь всё ещё не очнулся после того страшного ранения в грудь, и Бай Э перегонял сворованную Ци через себя прямо к Лисьему пламени внутри Ху Фэйциня, не давая ему погаснуть. Он рассудил, что природа Ци отца и сына схожа, а значит, одну легко подменить другой, пока не запустится регенерация и не восстановятся перебитые небесным копьём меридианы солнечного сплетения.
Поскольку Бай Э не имел физической формы, то мог быть одновременно в нескольких местах или иметь тысячи глаз вместо положенных природой двух. Он успевал следить и за Ху Фэйцинем, и за противником. Сейчас сила лисьего сознания его не сдерживала, Бай Э мог использовать сто процентов собственной силы. Вряд ли Ху Фэйцинь это одобрил бы, так что Бай Э надеялся, что очнётся он только к завершению поединка, когда от Небесного императора одно мокрое место останется. Бай Э рассуждал просто: любой, кто попытается сломать его Сосуд, ему враг, а от врагов нужно избавляться по мере их появления и безотлагательно!
У Бай Э был доступ к сознанию Ху Фэйциня, а значит, ко всему, что тот когда-либо видел, слышал или знал. Он легко использовал это, чтобы применить в сражении некогда изученные Ху Фэйцинем приёмы обращения с оружием. Сам Бай Э тоже немало знал, только не знал, откуда он это знает, поскольку память его была утрачена тысячелетним кочеванием по «сосудам». Ли Цзэ даже невольно одобрительно прищёлкнул языком, когда увидел, с какой лёгкостью «фамильяр» управляется с копьём: уровень бога войны, не меньше!
Часть сил Бай Э направил на магическую формацию, чтобы она не распалась прежде времени. Пока Ху Фэйцинь не пришёл в себя, барьер уязвим. Если магическая формация разрушится, правила Небесного вызова перестанут действовать и Небесная воля бросит войска в атаку на союзные силы демонов. Бай Э знал, что Ху Фэйцинь всеми силами пытался этого не допустить. Нельзя, чтобы за время его, так сказать, «отсутствия» расклад сил поменялся. Если начнётся резня, Ху Фэйцинь себе этого потом не простит, а Бай Э хочется продолжить блаженствовать в безмятежном Сосуде.
Демоны несколько опомнились от ужаса и, видя, что Тьма теснит Небесного императора, стали издавать одобрительные возгласы. Они подумали, что на богов, вероятно, Тьма действует иначе, чем на них самих. То, что Тьма управляет телом бессознательного Ху Фэйциня, они не поняли. Они решили, что Хушэнь воспользовался Тьмой, чтобы обеспечить себе победу над Небесным императором, и это даже показалось им хорошей идеей: уж сколько демонов Тьма доконала, так разве ей не под силу расправиться с одним небесным хорьком? О том, что происходит на самом деле, знали только Ху Вэй и Ху Цзин – более или менее. Да ещё Лао Лун.
Бай Э так рьяно принялся за дело, что ошмётки Ци летели во все стороны. Тёмное пламя вокруг него полыхало лесным пожаром, копьё Тьмы жалило ауру противника без остановки. Но вдруг он дрогнул и сделал несколько шагов назад, упёршись копьём в землю. В бездонной тьме глазниц проступили два белых пятнышка зрачков.
– Хватит, Бай Э, – сказал Ху Фэйцинь, – дальше я сам.
Бай Э издал недовольное ворчание, но подчинился. Тьма втянулась в глубину зрачков, подобно юркой змейке, вползавшей в нору. Вены на лице Ху Фэйциня всё ещё были тёмными от наполнявшей их Тьмы, но глаза стали обычными, льдистыми, с лисьими зрачками. Тёмное сияние померкло, выцвело и спряталось под одежду. Копьё Тьмы съёжилось и превратилось в язычки тёмного пламени на кончиках ногтей. Ху Фэйцинь вытянул руку в сторону, небесное копьё оказалось в ней, превратилось в лисье, аура Тьмы окружила перо копья.
Силы смешались и органично переплелись в Сосуде, порождая невиданный доселе феномен. Летописцы, составлявшие «Небесные хроники», назвали его рождением Тёмного бога.
Ху Фэйцинь во время забытья пребывал сознанием глубоко внутри себя, оказавшись буквально на месте Тьмы. Крохотной крупицей, не имеющей физической формы, он плавал у короны Лисьего пламени, ощущая себя его частью. Огонь искрил, языки плясали и буйствовали – это Бай Э вливал в Лисье пламя украденную Ци, чтобы подпитывать его. Зёрнышко человечности, сплавленное с драконьей каплей, пульсировало, как сердце. Обычно Ху Фэйцинь заглядывал внутрь себя, но теперь он глядел изнутри себя. Это было странно.
«Интересно, – подумал Ху Фэйцинь, – Бай Э точно так же воспринимает реальность?»
Внутри было спокойно и уютно, покидать это место не хотелось. Ху Фэйцинь пригрелся у Лисьего пламени и едва не слился с ним. Как хорошо было бы заснуть и забыть обо всём, что мучило его… Ещё бы не мешал странный звук, кажущийся чужеродным в этой расслабленной тишине! Словно сиплый хруст болотной жижи под сапогом.
Сознание переместилось ещё глубже, и Ху Фэйцинь увидел флёр Тьмы, окутывающий сердце. Его мёртвое сердце, которое Тьма сдавливала, пытаясь запустить сердцебиение.
Ху Фэйцинь опомнился. Поединок ведь в самом разгаре! Почему он очутился здесь? Пробудившись, он сумел пробиться обратно – к неудовольствию Бай Э.
Лицо Ху Фэйциня стало прежним, не считая разлившейся по нему смертельной бледности. Он пошарил ладонью по разодранному на груди доспеху. Сквозная рана стремительно затягивалась: драконья кровь запустила регенерацию тканей, едва сердце вновь стало биться, перегоняя кровь и Ци по венам и духовным каналам. Благодаря своевременному вмешательству Тьмы, крови он потерял совсем немного.
К своему удивлению, Ху Фэйцинь заметил, что Небесного императора Бай Э успел основательно потрепать, и теперь Небесный император был вдвое, а то и втрое злее прежнего.
Ху Фэйцинь крепче сжал лисье копьё. За его спиной взвились девять призрачных хвостов, которые тут же обволокло Тьмой.
«На всякий случай», – уточнил Бай Э. Сам он свернулся внутри тела на прежнем месте.
– Я же говорил, – пробормотал Лао Лун.
Он прикусил запястье, неотрывно глядя на магическую формацию. Поединок близится к завершению, он это чувствовал. Каков будет его исход?
Ху Вэй несколько пришёл в себя и следил за сражением с не меньшим вниманием. Хвост его вилял из стороны в сторону, что у лис было признаком сильнейшего возбуждения или волнения. До него дошло, что Ху Фэйцинь каким-то невероятным образом управляет Тьмой, значит, власти над ним она не имеет. Какое же облегчение Ху Вэй испытал, осознав это! Мысль о том, что Тьма захватила Ху Фэйциня, была невыносима!
Девять призрачных хвостов Ху Фэйциня взметнулись и ударили разом, переламывая очередной духовный меч. Концы их вонзились в землю, во все стороны полетели камни.
– А вот это было хорошо! – оживился Ху Вэй. – Я же не учил Фэйциня Хвостовой технике. Откуда он её знает?
– Лисий бог знает всё, что касается лис, учили его или нет, – сказал Ху Цзин. – Он кладезь лисьей мудрости.
Лао Лун весь подобрался. Ху Фэйцинь обезоружил Небесного императора и ранил его в плечо. Тот упал на колени, хватаясь за рану, лицо его перекосило. А вот теперь наступил критический момент в поединке. Тот самый момент, которого так долго ждал Лао Лун.
– Тайцзы, – воскликнул Небесный император, – других наследников не осталось…
– Добей его, – прошипел Лао Лун. – Нельзя слушать то, что он говорит!
Ху Фэйцинь опустил лисье копьё. Взгляд его был спокоен и равнодушен. Небесный император обещал золотые горы, если Ху Фэйцинь сохранит ему жизнь. Язык у него хорошо был подвешен.
– Почему он его не добьёт? – пробормотал Ху Вэй.
– Так и знал, он слишком добросердечен, чтобы убить собственного отца, – с досадой сказал Лао Лун. – Придётся мне вмешаться и прикончить его самому.
– Хорошо, что на его руках не будет отцовской крови, – угрюмо сказал Ху Цзин. – Это стало бы для него слишком тяжёлой ношей.
Ху Фэйцинь слушал вполуха и не верил ни единому слову. Небесное зрение, которым он относительно неплохо владел теперь, позволяло видеть многое сквозь напускную шелуху. Ху Фэйцинь знал, что в рукаве у Небесного императора кинжал и что Небесный император выжидает момента, когда Ху Фэйцинь наклонится к нему, чтобы вонзить кинжал сыну прямо в сердце.
– Мы могли бы договориться, – торопливо сказал Небесный император, решив, что Ху Фэйцинь колеблется.
Ху Фэйцинь поглядел на трупы старших братьев, вспомнил, как трещины пронизывали руки матери, когда она прощалась с ним, как бледно и болезненно улыбалась Шэнь-цзы в Посмертии, как дымилась срезанная начисто вершина горы Хулишань и как рассыпались под пальцами обугленные лисьи трупики…
– Могли бы, – сказал Ху Фэйцинь.
Небесный император воспрянул, а Лао Лун издал разочарованный стон.
– Могли бы, – повторил Ху Фэйцинь, – но нет.
Девять хвостов снова взметнулись, подняв в воздух облако пыли, что перекрыла обзор. Сквозь завесу с трудом можно было что-то различить, но Лао Лун всё-таки разглядел, как карикатурная фигурка Небесного императора вздёрнулась в воздух, пронзённая девятью призрачными хвостами.
Когда пылевое облако осело, в магической формации стоял лишь Ху Фэйцинь. Девять хвостов клубились над его головой, лисьим копьём он упирался в землю и тяжело дышал. Магическая формация начала распадаться, возвещая, что Небесный вызов завершён.
– Где же небесный хорёк? – удивился Ху Цзин, приглядываясь.
– Или то, что от него осталось, – сказал Лао Лун, проведя по лбу ладонью, чтобы стереть проступивший от напряжения пот. – Думаю, даже вам не захочется на него взглянуть, как бы вы его ни ненавидели.
– А? – не понял Ху Цзин.
Лао Лун опять провёл ладонью по лбу, спустил её ниже, ненадолго закрывая глаза. Конец. Его заклятому врагу конец. Свершилось! Пусть не его собственными лапами, но Небесный император получил по заслугам. Он заслужил такую страшную смерть.
Ху Фэйцинь приподнял лисье копьё и ударил древком в землю. Раздался гул, наполнивший пространство от земли до небес, которые отозвались раскатами грома и молниевыми всполохами.
Ху Фэйцинь высоко вскинул голову и сказал:
– Я, Лисий бог Ху Фэйцинь, бросил Небесный вызов действующему императору и победил. Это делает меня новым Небесным императором. Если кто-то хочет оспорить моё право на небесный трон, пусть сделает это сейчас.
– Что он делает! – изумился Ху Вэй.
О проекте
О подписке