Антилла и Фригия, лежавшие гораздо севернее, пока избежали атаки ворда, но раздувшиеся, ветвившиеся полосы кроча неумолимо и бездумно подползали к ним и к северо-восточной Риве, а стало быть, и к отставному курсору Эрену. Впрочем, тот готов был допустить, что здесь нет ничего личного.

– Беженцы из Парсии создадут дополнительную нагрузку на продовольственные запасы Родиса, – наконец пробормотал Аквитейн. – Раукус, соберите добровольцев, всех заклинателей земли, готовых отправиться в Родис, чтобы помочь с производством продовольствия.

– Долго мы на этом не продержимся, Аттис, – заметил Раукус. – Да, заклинатели земли сократят созревание урожая до одного месяца, а если надо, то и менее того. Но в городе попросту недостаточно почвы. Выращенные колосья быстро ее истощат, земля не успеет восстановиться.

– Да, – признал Аквитейн. – Так можно прокормить город год. В лучшем случае полтора. И, даже засеяв каждую улицу и крышу, непросто будет прокормить восемьдесят тысяч желудков. Вслед за голодом придут болезни, а в таком переполненном городе они уже не отступят. – Первый консул изящно повел плечом. – Но, полагаю, все решится задолго до истечения полутора лет, а тогда мы снимем осаду. До тех пор надо сохранить жизни, сколько сумеем. Посылайте заклинателей земли.

Раукус прижал кулак к сердцу в легионерском салюте и вздохнул.

– Те поля, на которых выращивают новый ворд… Воздушный легион дважды выжигал их дотла, не давая им снять урожай. Откуда же, во́роны их побери, берутся всё новые и новые твари?

Аквитейн возвел глаза к небу и повел бровью в сторону Эрена.

– Я получил донесение из-под Форции, от давнего делового знакомого. Он занимался контрабандой афродина – с помощью фурий выращивал святые колокольчики в подземных пустотах. – Святые колокольчики, красивые голубые цветочки и сырье для афродина, при определенных условиях могли расти без солнечного света. Этим пользовались контрабандисты, вопреки закону продававшие афродин желающим развеяться. – По его словам, самые многочисленные скопления ворда почти точно совпадают с теми частями страны, под которыми скрыты самые подходящие пещеры.

Аквитейн натянуто улыбнулся.

– Поля на поверхности служили для отвлечения внимания, – проворчал он. – Чтобы нам было чем заняться, чтобы мы почувствовали себя победителями и не искали истинного источника пополнений, пока не станет слишком поздно. – Он покачал головой. – Чую влияние Инвидии. Как раз так она и мыслит.

Эрен неловко закашлялся, чтобы не отвечать.

– Аттис. – Раукус с заметной осторожностью подбирал слова. – Она помогает царице ворда. Возможно, по своей воле. Я помню, она ваша жена, однако…

– Она государственная изменница, – холодно и жестко отрезал Аквитейн. – Не имеет значения, по своей ли воле она выступила против Алеры. Она враг, и ее необходимо устранить. – Он легонько повел ладонью. – Тратим время, господа. Дон Эрен, какие еще новости?

Эрен собрался с мыслями и продолжил доклад. Кроме потери Парсии, изменений было немного.

– Другие города держатся. Царицу ворда никто не видел.

– А нет ли признаков проникновения кроча в Лихорадные джунгли? – осведомился Первый консул.

– Пока никаких, сударь.

Аквитейн со вздохом покачал головой:

– Насколько я знаю, то, что оставили после себя дети Солнца, пятьсот лет не допускало туда нас. С чего бы ворду повезло больше? – Он покосился на Раукуса. – Будь у нас больше времени, мы сумели бы использовать против него это средство. Уверен, что смогли бы.

– Были бы желания конями… – буркнул Раукус.

– Избитая поговорка, но верная, – усмехнулся Аквитейн. – Прошу вас продолжать, дон Эрен.

Эрен набрал побольше воздуха в грудь. Он все утро со страхом думал об этой минуте.

– Кажется, я знаю, как задержать их наступление на Риву.

Раукус не то фыркнул, не то хмыкнул.

– Неужели, мальчик? И только сейчас удосужился об этом упомянуть?

Аквитейн нахмурился, скрестил руки:

– Изложите свои соображения, курсор.

Эрен кивнул:

– Я рассчитал скорость продвижения ворда на разных стадиях кампании и вычислил, когда он двигался медленнее, а когда быстрее всего. – Он откашлялся. – Я могу показать расчеты, если…

– Если бы я не доверял вашим знаниям, вас бы здесь не было, – перебил Аквитейн. – Дальше.

Эрен кивнул:

– Быстрее всего ворд двигался через долину Амарант, сударь. А медленнее всего пересекал Каларскую пустыню и снова замедлился, подступив к столице Алеры. – Эрен перевел дыхание. – Сударь, ворд использует кроч вместо пищи. Большей частью это студенистая жидкость, прикрытая очень прочной кожистой скорлупой. – (Аквитейн кивнул.) – И они каким-то образом направляют течение питательных веществ в этой среде. Что-то наподобие водоводов, только вместо воды по ним поступает их пища.

– Совершенно верно. Я полагаю, для роста крочу необходимо поглощать другие формы жизни: животных, насекомых, растения и тому подобное. Его можно уподобить оболочке семени. Без этого источника питательных веществ семя не прорастает, не укореняется, не оживает.

– Понимаю вашу мысль, – негромко ободрил Аквитейн.

– Каларская пустыня практически безжизненна. Достигнув ее, кроч заметно приостановил рост. То же произошло в области, опаленной спущенными Гаем Секстусом силами – там тоже почти ничего живого не осталось.

– А тучные почвы в долине отменно кормили кроч и позволили ему разрастаться быстрее, – пробормотал Аквитейн. – Любопытно.

– Откровенно говоря, – продолжал Эрен, – кроч опасен не меньше любых других созданных царицей созданий. Он душит жизнь, питает врага, служит ему часовым – и как знать, возможно, это не все. Известно, что основные силы ворда никогда не ведут наступления, пока не обеспечены крочем. Единственная такая попытка…

– Произошла в присутствии царицы, – подхватил Аквитейн. Глаза у него блестели.

Эрен, кивнув, медленно выдохнул. Первый консул его понял.

– Сколько времени мы на этом выиграем?

– Если расчеты верны и наступление замедлится до сравнимого уровня, от четырех до пяти недель.

– Достаточно, чтобы снарядить еще четыре легиона и с высокой вероятностью заставить проявиться царицу, которая возглавит ворд на открытой местности. – Аквитейн удовлетворенно кивнул. – Превосходно.

Раукус хмуро переводил взгляд с одного на другого:

– Это что же… если мы остановим кроч, царице придется самолично выступить против нас?

– В целом так, – ответил Аквитейн. – Да и лишнее время на подготовку нам совсем не помешает. – Он кивнул Эрену. – Вы получите коронные полномочия для вербовки заклинателей огня, эвакуации оставшегося на пути их продвижения населения и лишения врага источника пищи. Займитесь этим.

– Чем? – спросил Раукус.

– Чтобы задержать кроч и выманить из укрытия царицу, – тихо пояснил Эрен, – нам придется заморить их голодом. Выжечь все, что там растет. Засыпать поля солью. Отравить колодцы. Чтобы не позволить им пустить корни между их передовой линией и Ривой.

Раукус вылупил глаза:

– Но это значит… кровавые во́роны! Почти триста миль обжитых плодородных земель. Чуть ли не последних, что остались свободными. Вы собираетесь выжечь лучшие из оставшихся у нас нив. Уничтожить тысячи своих же доменов, поселений, домов. Наплодить десятки тысяч новых беженцев.

– Да, – просто сказал Аквитейн. – И это будет большой труд. Начинайте не откладывая, дон Эрен.

У Эрена скрутило живот. За время наступления ворда он более чем достаточно навидался причиненных им разрушений и потерь. Но насколько же тяжелее будет смотреть, как Алеру губят ее защитники.

Тем более, что в глубине души он сознавал: ничего это не изменит. Что ни делай, конец один.

Но они должны были попытаться. Да и ворд, добравшись до этих земель, тоже ничего бы от них не оставил.

Эрен отсалютовал – кулак к сердцу – и поклонился Первому консулу. После чего развернулся и вышел, чтобы распорядиться величайшим преднамеренным опустошением, какое случалось исполнять алеранскому войску. Оставалось только надеяться, что это не зря – что в конечном счете нанесенный им вред принесет хоть какую-то пользу.

Надежда на это маленькая и хлипкая, понимал Эрен, но тощий малорослый курсор твердо решил ее лелеять.

Все равно.

Ничего другого ему не оставалось.

* * *

Гай Исана, формально Первая госпожа Алеры, поплотнее закуталась в толстый дорожный плащ и уставилась в окно воздушных носилок. Должно быть, они сейчас совсем рядом с ее домом – долиной Кальдерон, которая когда-то считалась самой дальней и примитивной окраиной Алеры. Далеко внизу медленно проплывала земля. Исана не без досады вглядывалась в нее. Ей нечасто доводилось видеть Кальдерон с воздуха, видеть протянувшиеся на многие-многие мили земли. Все это выглядело одинаково – либо дикий лес с пологими горами, похожими на складки на скатерти, либо обжитые земли с широкими, ровными полосами озимых полей, готовящихся к весне, с прочерченными, как по линейке, дорогами от домена к домену, от селения к селению.

Насколько она знала, в этот самый момент она могла смотреть на свой дом. У нее не было ориентира, чтобы узнать его с такой высоты.

– …что сдержало распространение болезней в лагере беженцев, – ровно прозвучал рядом молодой женский голос.

Исана, поморгав, обернулась к спутнице – стройной серьезной молодой женщине с пушистыми, почти белыми волосами, ниспадавшими шелковой волной ниже лопаток. Исана улавливала в ней терпение и мягкую улыбку, притушенную такой же мягкой грустью, – чувства лучились, как тепло от кухонной печи. Исана не сомневалась, что Верадис так же ясно чувствует улыбку в ее блуждающих мыслях.

Верадис, оторвавшись от заметок, подняла тонкую светлую бровь. По ее губам скользнула тень улыбки, но в душе девушка осталась серьезной.

– Моя госпожа?

– Простите, – мотнула головой Исана. – Я вспоминала дом. Отвлеклась.

– Немудрено отвлечься, – наклонила голову Верадис. – Поэтому я о своем стараюсь не вспоминать.

В ней вспыхнула на миг горькая печаль, выраставшая из чувства вины и чуть-чуть не дотягивавшая до ярости. И так же быстро погасла. Верадис применила свою магию фурий, чтобы скрыть чувства. Исана с благодарностью приняла такую скрытность. Не уравновешенная магией металла, обостренная чувствительность водяного мага бывала болезненной – сильные внезапные чувства ощущались как удар в лицо.

Винить в этом девушку не приходилось. Отец Верадис был консулом Цереры. Верадис видела, что сотворил ворд с ее родиной.

Там теперь не осталось ничего человеческого.

– Простите, – тихо сказала Исана. – Я не подумала…

– Право, моя госпожа… – В голосе Верадис теперь звучало отстраненное спокойствие – она явно призвала магию металла, чтобы усмирить и скрыть свои чувства. – Пора вам с этим кончать. Если избегать всего, что может напомнить мне о Цер… о доме, вам и поговорить со мной нельзя будет. Для меня естественно чувствовать боль. Вашей вины в том нет.

Исана легонько коснулась ее руки и кивнула.

– И все-таки, детка…

И опять Верадис ответила слабой улыбкой. Заглянув в свои бумаги, она снова подняла глаза на Исану. Первая госпожа распрямила спину и плечи, кивнула.

– Прошу прощения. Так о чем мы… Что-то о крысах?

– Мы не догадывались, что они могут разносить заразу, – сказала молодая женщина. – Меры в тех трех лагерях принимались против проникновения захватчиков ворда, но они же привели к серьезному сокращению численности крыс. И через месяц в этих лагерях почти прекратились болезни.

Исана кивнула:

– Значит, остаток выделенных Лигой Дианы средств пустим на внедрение таких же мер в других лагерях. В первую очередь в тех, что больше всех страдают от заразы.

Верадис, кивнув, вытянула из пачки второй лист. И подала его Исане вместе с пером.

Просмотрев содержание, Исана усмехнулась:

– Если заранее предвидели мое решение, почему не распорядились сами?

– Потому что я – не Первая госпожа, – ответила Верадис. – Я не вправе распоряжаться средствами Лиги.

Что-то в ее голосе – или, может быть, в осанке, насторожило Исану. Так же она чувствовала, когда маленький Тави что-то от нее скрывал. Совсем маленький. Едва подрос, он выучился избегать ее проницательности. Верадис далеко было до его искусства.

Прокашлявшись, Исана послала девушке ехидный взгляд.

Та в ответ сверкнула глазами и если не покраснела, то наверняка лишь за счет магии фурий.

– Впрочем, моя госпожа, поскольку речь шла о спасении жизней, я действительно направила подрядчикам гарантийные письма, чтобы они сразу приступали к работе, начав с самых трудных лагерей.

Исана расписалась под приказом и улыбнулась:

– А это не называется «распорядиться без меня»?

Забрав у нее бумагу, Верадис осторожно подула на свежие чернила и с довольным видом ответила:

– Теперь уже нет.

Ощутив боль в ушах, Исана нахмурилась и выглянула в окно. Они снижались. Через минуту в стекло с ее стороны вежливо постучал и помахал рукой юноша в блестящих новеньких стальных доспехах. Она открыла окно, впустив внутрь вой холодного ветра и рев воздушного столба, на котором держались носилки.

– Первая госпожа, – вежливо отсалютовал ей молодой рыцарь. – Через минуту будем на месте.

– Спасибо, Териус, – прокричала в ответ Исана. – После приземления отправите гонца к моему брату? Пожалуйста.

Териус снова отсалютовал:

– Непременно, моя госпожа. Не забудьте закрепить ремни.

Улыбнувшись ему, Исана закрыла окно. Молодой командир ушел вверх и в сторону, вернулся на свое место во главе строя охраны. После рева ветра показалось, что в носилках стало слишком тихо.

Верадис помолчала немного, поправляя взлохмаченные ветром волосы, и сказала:

– А ведь он может знать.

Исана вопросительно подняла бровь:

– Хм?

– Аквитейн, – пояснила Верадис. – Возможно, он знает о построенных вашим братом укреплениях. И о том, что вы сегодня будете здесь.

– Почему вы так думаете?

– Я сегодня утром заметила, как в палатку сенатора Валериуса входил один из людей Териуса.

«Валериус… – подумала Исана. – Отвратительный тип. Право, я рада, что Бернард счел нужным сломать ему нос и проредить зубы».

– Неужели? – сказала она вслух. И, поразмыслив, пожала плечами. – Пусть себе знает. Что бы он ни говорил, что бы ни напялил на голову, он не настоящий Первый консул и никогда им не будет.

Верадис покачала головой:

– Я… моя госпожа… – Она развела руками. – Кто-то должен был встать во главе.

– И встанет, – ответила ей Исана. – Законный Первый консул Гай Октавиан.

Верадис потупилась и очень тихо сказала:

– Если он жив. – (Исана, сложив руки на коленях, стала смотреть в окно на быстро выраставшую Долину, на проявлявшиеся краски земли.) – Вы ведь не знаете точно?

Не отводя глаз от окна, Исана чуть нахмурила брови.

– Я… точно я не знаю, – наконец откликнулась она. – Но чувствую верно. Чувствую… как будто время к ужину и он вот-вот вернется от стада. – Она покачала головой. – Не буквально, конечно, но ощущение, эмоции точно такие. – (Верадис устремила на нее спокойный серьезный взгляд и ничего не сказала.) – Он возвращается, – тихо добавила Исана. – Октавиан возвращается домой.

Молчание. Исана уже видела стены Гарнизона – города-крепости, подчиненной ее брату. Они вырастали, проступали подробности, резкая складка земли превращалась в громаду бесшовного, сложенного фуриями камня. На ветру бился флаг Первого консула – алый орел на голубом поле, и рядом знамя брата – бурый медведь на зеленом.

Городок еще вырос за две недели, что Исана его не видела. Теснившиеся под стенами хибарки сменились основательными каменными строениями, и их окружила новая защитная стена. И она тоже обросла лачугами, так что техники Бернарда еще при Исане заложили третью стену – еще один полукруг, обхвативший растущий город.

Теперь те трущобы исчезли, на их месте стояли каменные здания – приземистые, грубоватые, почти не отличимые друг от друга, но наверняка вполне удобные и практичные.

А за третьей стеной, как мох на северной стороне валуна, уже вырастал новый временный городок.

Верадис смотрела на все это круглыми глазами.

– Ну и ну! Немаленький городок для графских владений.

– Теперь много бездомных, – сказала Исана. – Возможно, мой брат, если вы спросите, с безупречной логикой объяснит их присутствие. А на самом деле он просто никогда никого не прогонял от своего порога. Уж если люди добрались в такую даль… – Она покачала головой. – Он делает для них все, что в его силах. И дает всем поровну, даже если для этого придется снять с себя последний плащ. Брат никогда не останавливается на полдороге.

Верадис задумчиво кивнула:

– Это ведь он растил Октавиана?

– Да, – сказала Исана. – Особенно в последние несколько лет. Они были очень близки.

– Вот почему вам кажется, что Октавиан вернется. Потому что он не останавливается на полдороге.

– Да, – сказала Исана. – Он возвращается домой.

Верадис еще помолчала, пока носилки пролетали над наружными стенами Гарнизона. Потом склонила голову:

– Как скажете, моя госпожа.

Исана отбросила назойливую тревогу, теребившую ее мысли со времени отплытия сына с канимской армадой.

Тави вернется.

Сын уже возвращается домой.

* * *

Гай Октавиан, сын Гая Септимуса, сына Гая Секстуса и некоронованный Первый консул Алеры, лежал навзничь, разглядывая звезды.

Учитывая, что лежал он на полу пещеры, эти звезды не сулили добра.

Он пошарил в разваливающейся памяти в поисках объяснения: с чего бы он этим занимался и отчего звезды такие яркие и так быстро над ним кружатся, но, как видно, объяснение где-то затерялось. Может быть, его заслонила вздувшаяся на голове шишка. Он взял на заметку спросить Китаи, если окажется, что и она тоже лежит на полу поблизости.

– Довольно поучительная попытка, дитя, – пробормотал над ним женский голос. – Ты убедился, как важно не только поддерживать под собой воздушный поток, но и заслоняться ветряным щитом.

Ах да. Уроки. Он берет уроки. Объяснений полным-полно – при такой-то наставнице. Он попробовал вспомнить тему урока. Судя по тому, как он усердствует, скоро выпускной экзамен, а на этих безумных и беспощадных испытаниях студентов не милуют.

– У нас история? – пробормотал он. – Или математика?

– Понимаю, интуиция подсказывает, что удерживать ветер одновременно под собой и впереди невозможно, – невозмутимо продолжала наставница. – Однако твое тело не приспособлено к высокой скорости полета. Без установленной защиты, в особенности для глаз, даже сравнительно небольшое присутствие в воздухе мелких частиц способно тебя ослепить или иным способом… привести твой полет к решительному и поучительному завершению. Опытные летуны отрабатывают этот навык настолько, что удерживают щит без сознательного усилия.

Звезды понемногу гасли. Видно, туча заслоняет? Близкий дождь озаботил бы его – не будь он сейчас в пещере. Что снова поднимало проклятый вопрос, откуда в ней взялись звезды.

– Ой, – протянул Тави. Звезды гасли, зато в голове забилась боль, и он сразу вспомнил, где он и чем занят. – Ой…

– Думаю, ты не умрешь, дитя, – хладнокровно заметила Алера. – Давай повторим упражнение.

Голова гудела. Тави сел, и бьющаяся в затылке боль немного унялась. Он пристроил голову на кончик свисающей сосульки – у основания она была с добрый ствол толщиной и притом жестче камня. Пещера освещалась тусклым сиянием из круглого прудика посредине – вода в нем стояла почти вровень с полом. Тени и блики плясали, бежали рябью по ледяным стенам, цветные переливы воды отражались на них полосами.

Кругом стонал и потрескивал лед. Пол равномерно кренился и раскачивался, хотя на таком огромном ледяном судне качка ощущалась много слабее, чем на любом другом.

– Возможно, нам не стоит называть это пещерой, – задумчиво проговорил он. – Скорее, это грузовой трюм.

– Насколько я понимаю, – сказала Алера, – людям обычно известно о существовании на их судне грузового трюма. А это пространство известно только мне, тебе и Китаи.

Тави помотал головой в попытке изгнать звон из ушей и поднял глаза на наставницу. Алера выглядела рослой молодой женщиной. Она и в холоде пещеры обходилась легким платьем, сшитым на первый взгляд из серого шелка. При ближайшем рассмотрении ткань оказывалась темным, как грозовое облако, туманом. Цвет глаз ее постоянно менялся, принимая все мыслимые оттенки. И еще волосы цвета спелой пшеницы, босые ноги, нечеловеческая красота…