Глава 4

Я стоял в толпе зевак, глядя вместе со всеми на пожар, когда один из дежурных копов привел ко мне Мёрфи.

– Почти не опоздал, – заметила она.

Голос ее звучал напряженно. Она приподняла полицейскую ленту и поманила меня за собой. Я уже нацепил на лацкан плаща свой маленький ламинированный бейджик консультанта.

– Чего так долго?

– Если ты не заметила, снега выпало с добрый фут, и он продолжает идти, – отозвался я.

Она покосилась на меня. Ростом Кэррин Мёрфи от горшка два вершка, а в куртке с меховым капюшоном она казалась и того меньше. Большие пухлые снежинки ложились на ее золотые волосы и поблескивали на ресницах, из-за чего голубые глаза ее казались ледяными.

– Твоя игрушечная машинка забуксовала, да? Что у тебя с лицом?

Я оглянулся на окружавших меня нормальных людей.

– В снежки играл.

– Готова поспорить, продул, – хмыкнула Мёрфи.

– Видела бы ты соперника.

Мы стояли перед небольшим пятиэтажным зданием – точнее, развалинами, оставшимися после того, как что-то разнесло строение к чертовой матери.

Взрыв или нечто аналогичное по разрушительной силе снесли с дома уличный фасад, словно кто-то отсек его невообразимо огромным топором. При желании можно было заглянуть в квартиры; правда, дым и снегопад мешали это сделать. Дом продолжал гореть. Обломки фасада усыпали проезжую часть и тротуары, повредив даже дома на противоположной стороне улицы, так что полиции пришлось перекрыть движение на квартал в обе стороны от места происшествия. Повсюду валялись битое стекло и обломки кирпича. В воздухе стоял едкий запах гари.

Несмотря на погоду, поглазеть на пожар собралось сотни две людей. Какая-то предприимчивая душа предлагала желающим горячий кофе из большого термоса, и я оторвал от сердца доллар за пластиковую чашку благословенного напитка, маленький пакетик сухих сливок и другой, чуть больше, – сахара.

– Куча пожарных машин, – заметил я. – Но «скорая» всего одна. И санитары согреваются кофе, в то время как остальные дрожат от холода. – Я отхлебнул из чашки. – Вот придурки.

– Здание не было заселено, – пояснила Мёрфи. – Реконструкция.

– Значит, обошлось без жертв. Что ж, уже хорошо.

Мёрфи бросила на меня загадочный взгляд:

– Согласишься сегодня поработать сдельно?

Я отхлебнул кофе, пытаясь скрыть разочарование. Я весьма рассчитывал на гонорар, по крайней мере за пару дней работы.

– У города уже не хватает средств на услуги консультантов, да?

– ОСР экономил на карманных расходах на случай, если вдруг понадобится твоя помощь.

На этот раз мне не удалось скрыть своих эмоций. Одно дело – получать деньги от городских властей. Совсем другое – брать их из кармана работающих в ОСР копов.

Отдел специальных расследований Чикагской полиции можно сравнить с прудом-отстойником. Все, что не вызывает интереса у других отделов полицейского управления, спускают в ОСР. По большей части это просто муторные дела, за которые никто не хочет браться, но встречаются и действительно труднообъяснимые случаи. В общем, ребятам из ОСР приходится расследовать все – от дождя из жаб до слухов об обитающей в канализации чупакабре, похищающей мелких домашних животных. Работа эта хлопотная, перспектив карьерного роста почти никаких, поэтому ОСР считается чем-то вроде палаты для хронических неудачников. На самом деле это не так, но сотрудники отдела, как правило, обладали парой общих черт: достаточным интеллектом, чтобы задаваться вопросами и консультироваться со специалистами в случаях, когда произошедшее не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла, и непозволительным отсутствием способностей ориентироваться в мутных водах кабинетной логики.

Когда сержант Мёрфи была еще лейтенантом Мёрфи, отделом руководила она. С должности ее сняли за двадцатичетырехчасовой прогул в разгар самых напряженных часов расследования. Не могла же она объяснить начальству, что все это время брала штурмом ледяную цитадель в Небывальщине? Теперь отделом руководил ее старый сослуживец, лейтенант Джон Столлингс, и ему приходилось здорово изворачиваться, втискиваясь в урезанный начальством бюджет.

Вот вам и объяснение, почему единственному профессиональному чародею в Чикаго почти не предлагают работы.

Я бы обошелся без их денег. В конце концов, они в них не купаются. Но в то же время следовало брать в расчет их гордость. Отказаться от этих денег я тоже не мог.

– Сдельно? – переспросил я. – Черт возьми, мой банковский счет едва ли не меньше моральных принципов лоббиста табачных производителей. Пора переходить на почасовую оплату.

Несколько секунд Мёрфи свирепо смотрела на меня, потом хмуро кивнула. Гордость гордостью, но дело прежде всего.

– Итак, в чем здесь дело? – спросил я. – Поджог?

Она пожала плечами:

– Какой-то взрыв. Может, случайный. Может, и нет.

Я фыркнул:

– Угу. То-то ты меня при всяких случайностях зовешь.

– Пошли. – Мёрфи достала из кармана куртки респиратор и надела его.

Я порылся в кармане, достал бандану и тоже завязал ее, закрыв нос и рот. Для полноты образа мне не хватало только мятой широкополой шляпы и сапог со шпорами. Я есть тихий мучачо.

Она оглянулась на меня – выражения ее лица под респиратором я не разглядел – и повела в разрушенный дом. Там нас уже поджидал ее коллега.

Роулинс – коренастый мужчина лет пятидесяти пяти, и при откровенно избыточном весе в нем не больше мягкости, чем в армейском грузовике. Последний год он начал отращивать бородку, и седые волосы смотрелись особенно контрастно на фоне его темной кожи. Поверх полицейской куртки он набросил поношенное зимнее пальто.

– Дрезден, – улыбнулся он. – Рад вас видеть.

Я пожал ему руку.

– Как нога?

– Побаливает всякий раз, как меня пытаются выпереть на пенсию, – хмыкнул он. – Ох.

– Вы это, держитесь, – заявила Мёрфи, скрестив руки на груди. Похоже, разговор этот начался у них уже давно, но все еще был далек от завершения. – Вам семью кормить.

– Ну да, да, – вздохнул Роулинс. – Что ж, я буду на улице.

Он подмигнул мне и вышел. Он почти не хромал – могло быть и хуже после того, как Мадригал Рейт прострелил ему ногу. Что ж, рад за него. За себя я тоже рад – в конце концов, это я впутал его в ту историю.

– Держаться? – переспросил я у Мёрфи.

– Ничего конкретного, – ответила Мёрфи. – Но источники в руководстве всячески намекают на то, что ты персона нон грата.

Не могу сказать, чтобы это меня совсем не задело, и, боюсь, в голосе моем звучало больше горечи, чем мне хотелось бы.

– О, еще бы. То, как я помогаю городской полиции в делах, с которыми она сама не справляется, простить нельзя.

– Я все понимаю, – заверила меня Мёрфи.

– Мне еще повезло, что меня не обвинили в нарушении общественного порядка, нанесении ущерба чужому имуществу и не закатали в кутузку.

Она устало отмахнулась:

– Можно подумать, это тебе в новинку. Это же бюрократия.

– Ну да, если не считать того, что когда кого-нибудь исключают из членов сельского клуба, никто из-за этого не погибает, – заметил я. – По большей части, конечно.

Мёрфи пристально посмотрела на меня.

– Что ты хочешь, чтобы я делала в этой ситуации, Гарри? Я и так за все доступные мне ниточки дергала только для того, чтобы не потерять эту долбаную работу. Начальницей меня ни за что больше не сделают, так что шансов влиять на решения руководства у меня нуль.

Я стиснул зубы и почувствовал, как заливаюсь краской. Она не произнесла этого вслух, но должность и надежды на продвижение по службе она потеряла, прикрывая не чью-то, а мою спину в бою.

– Мёрф…

– Нет, – произнесла она очень спокойно и твердо. – Мне это, право же, даже интересно, Дрезден. Я плачу тебе из своего кармана, когда этого не делает город. Ребята в отделе тоже пускают шляпу по кругу, когда мы не можем обойтись без твоей помощи. Или ты думаешь, мы позволим тебе с голоду помереть?

– Адские погремушки, Мёрф! – вскинулся я. – Я же не о деньгах. При чем здесь деньги?

Она пожала плечами:

– Тогда чего ты обиженную физиономию строишь?

Я подумал немного.

– Тебе не стоит плясать вокруг всех этих аппаратчиков только ради того, чтобы тебе позволяли делать свое дело.

– Нет, – кивнула она. – В разумном мире не стоило бы. Но – на случай, если ты не заметил – этот мир не слишком разумен. И потом, сдается мне, ты тоже раз или два имел проблемы со своим начальством.

– Туше. – Я поднял руки. – И в яблочко.

Она невесело улыбнулась:

– Жаль, конечно, но пока все обстоит именно так. Ну, выплакался?

– К черту, – сказал я. – Давай показывай, что у тебя там.

Мёрфи мотнула головой в сторону засыпанного щебнем переулка между поврежденным зданием и его соседом, и мы двинулись туда, перебираясь через груды битого кирпича и обломки деревянных балок.

Мы углубились в переулок фута на три, когда в ноздри мне ударила знакомая серная вонь, ясно различимая даже сквозь запах гари. Так пахнуть может только одно.

– Вот черт, – пробормотал я.

– Мне показалось, пахнет чем-то знакомым, – заметила Мёрфи. – Как там, в крепости. – Она покосилась на меня. – И как в других случаях, когда… когда я ощущала этот запах.

Я сделал вид, что не заметил ее взгляда.

– Ага, – сказал я. – Это Адский Огонь.

– Это еще не все, – кивнула Мёрфи. – Идем дальше.

Мы одолели еще пару десятков футов завалов и добрались до неповрежденной части здания. Только что вокруг не было ничего, кроме обломков, а спустя шаг или два на всю высоту здания тянулась ровная кирпичная стена, верх которой терялся в клубах пыли, дыма и кружащегося снега. Целый кирпич обрывался рваной линией – везде, кроме одного места футах в пяти от земли.

В этом месте иззубренная линия сменялась абсолютно ровным полукругом.

Я нахмурился и шагнул ближе. Серный запах усилился, и до меня дошло, что стена в этом месте прожжена насквозь узким пучком чудовищной энергии, похожим на гигантское сверло. Я с трудом представлял себе, какая температура нужна для того, чтобы прожечь в толстом слое кирпича, бетона и стали дыру диаметром с баскетбольный мяч. Отверстие с оплавленными до стеклянной гладкости краями было изначально полным кругом, но обрушившаяся часть стены срезала половину.

Любой естественный источник подобного жара по меньшей мере обуглил бы стену соседнего здания и мостовую. Однако там, где я стоял, ничего подобного не наблюдалось – так, обычный уличный мусор, припорошенный кирпичной пылью… даже снег не растаял.

– Скажи чего-нибудь, – тихо попросила Мёрфи.

– Нормальный огонь не может быть такой концентрации, – сообщил я.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я сделал руками неопределенный жест:

– Огонь, генерированный с помощью магии, остается огнем, Мёрф. Конечно, ты можешь создать чудовищную температуру и направить ее в нужную тебе сторону, но вести себя она будет так, как и положено жару. Я имею в виду, станет подчиняться законам термодинамики.

– Значит, разговор идет о сверхъестественном, – сказала Мёрфи.

– Ну, с формальной точки зрения сверхъестественное не является…

Она вздохнула:

– Скажи, Гарри, мы имеем дело с магией или нет?

Можно подумать, по запаху Адского Огня этого не ясно.

– Да.

Мёрфи кивнула.

– Ты время от времени вызываешь огонь, – сказала она. – И насколько я видела, и не раз, этот твой огонь способен на такие штуки, какие с обычным огнем не получатся.