– Готово? – переспросил Боб. – Полностью готовым, Гарри, это не может быть никогда – по определению. Оригинал динамичен, он постоянно меняется. Значит, и модель тоже должна меняться. Если ты хочешь, чтобы она была максимально точна, тебе придется из кожи вон лезть, чтобы она не отстала от жизни.

– Сам знаю, – заверил я его. – Об том и речь. На какой мы стадии? Готова ли модель к пробному включению?

– Положи-ка меня в озеро, – попросил Боб.

Я подчинился: взял с полки череп и положил его на восточный край стола.

Череп лежал теперь рядом с миниатюрной моделью Чикаго. Я соорудил ее у себя на столе настолько подробно, насколько позволяли мне мои новые финансовые возможности. Небоскребы возвышались над поверхностью стола на фут с лишком – все они были отлиты из олова, что тоже стоило недешево, если учесть, что мне пришлось готовить для каждого отдельную форму. Между зданиями пролегли улицы из настоящего асфальта, вдоль которых выстроились фонарные столбы и почтовые ящики, – в общем, я воссоздал часть города в радиусе двух миль от Бёнем-Харбора. По мере удаления от центра качество исполнения немного понижалось, и все же я старался воспроизвести каждое здание, каждую улицу, каждую реку или ручей, каждый мост и каждое дерево так точно, как только мог.

Я не один месяц мотался по городу, собирая частицы всех деталей моей модели. Кусочки коры с каждого дерева. Крошки асфальта с каждой улицы. Я ходил с молотком в кармане и украдкой отбивал кусочек-другой от каждого дома – и эти фрагменты оригинала встраивал в миниатюрные копии.

Если я сделал все как надо, модель имела бы несказанную ценность в моей работе. С ее помощью я мог бы применять различные методы, чтобы делать всевозможные вещи: отыскивать пропажи, подслушивать разговоры, происходящие на смоделированной мною территории, и все это – не выходя из относительно безопасной лаборатории. Модель позволяла бы мне заниматься магией в Чикаго на качественно новом уровне по сравнению с моими нынешними возможностями.

Конечно, если я сделал все не так, как надо…

– Классная модель, – заметил Боб. – Мне кажется, тебе стоит показать ее кому-нибудь.

– Нет. – Я покачал головой. – Крошечная модель города в подвальной лаборатории. Со стороны это может показаться параноидальным. Слишком все это в духе Лекса Лютора, что ли.

– Тьфу, – возразил Боб. – Никто из злых гениев, с которыми я работал, не осилил бы такого. – Он помолчал немного. – Хотя, пожалуй, кое-кто из моих знакомых психов мог бы и попытаться.

– Если ты думаешь мне польстить, тебе стоило бы поучиться еще немного.

– Разве я не стараюсь поднять твою самооценку, а, босс? – Череп медленно поворачивался из стороны в сторону, вглядываясь оранжевыми огоньками глаз в миниатюрный город – не столько в его физические очертания, сколько в замурованные в поверхность стола силовые линии, по которым, наподобие крови в сосудах, текли потоки магической энергии.

– На вид, – он издал звук, словно втянул воздух сквозь зубы, – на вид очень и очень неплохо, Гарри. У тебя просто талант на такие штуки. Твоя модель музея, говоря тауматургически, просто вписалась в окружение стадиона.

– И это реальный мир? – осторожно спросил я.

– Он должен быть таким, – ответил снисходительно Боб. – Твой Маленький Чикаго должен отвечать определенным требованиям, если ты хочешь испытать его в действии. – Череп повернулся ко мне. – Надеюсь, твоя спешка не связана с синяками у тебя на физиономии?

– Не уверен, – признался я. – Мне сегодня Привратник передал…

Боб неуютно поерзал на столе.

– …Ему кажется, что в городе снова занимаются черной магией и что мне нужно как-то с этим разобраться.

– И ты хочешь отыскать это с помощью Маленького Чикаго?

– Хотелось бы. Как думаешь, эта штука будет работать?

– Я думаю, братья Райт не случайно испытывали свою новую хреновину в песчаных дюнах Китти-Хоук, а не над Гранд-Каньоном, – сказал Боб. – С учетом того, что если при ошибке в расчетах их планер сложился бы на манер карточного домика, в Китти-Хоуке у них имелся бы некоторый шанс выжить.

– Как знать, может, у них просто не было денег на транспортировку, – возразил я. – И потом, разве эта штука такая опасная?

Мгновение Боб потрясенно смотрел на меня.

– Гарри, – произнес он наконец. – Ты шесть месяцев кряду еженощно накачиваешь в эту штуку энергию – сейчас в ней энергии раз в триста больше, чем в твоем перстне при максимальной нагрузке.

Я моргнул от неожиданности. Помнится, энергией из того кольца мне однажды удалось перевернуть автомобиль. А если ее в триста раз больше… нет, мне решительно не хотелось экспериментировать с эффектами такого рода в тесных стенах подземной лаборатории.

– Неужели столько?

– Именно столько, и ведь ты ни разу не испытывал ее. Если ты ошибешься с расчетом частот, в худшем случае она рванет прямо у тебя под носом. Ну конечно, в лучшем случае она просто выйдет из строя, и тебе придется начинать все с нуля.

– С единицы, – поправил я. – Проект отсчитывается с единицы. Ноль – это если бы взорвали лабораторию.

– Не вижу разницы, – без особого оптимизма заметил Боб.

– Что поделать, приходится рисковать, – сказал я. – Такова жизнь профессионального чародея и его дерзкого ассистента. Очень возбуждает.

– Ах, оставь. Ассистентам платят.

Вместо ответа я сунул руку в лежавший под столом бумажный пакет и извлек оттуда пару дешевых дамских романов в бумажных обложках.

Боб издал скрипучий звук, череп его запрыгал на выкрашенной в голубой цвет части стола, обозначавшей озеро Мичиган.

– Это они, да? – восторженно взвыл он.

– Ага, – кивнул я. – В рейтинге соответствующей литературы проходят по категории «обжигающих».

– Уйма секса и разврата! – верещал Боб. – Давай же!

Я сунул книги обратно в пакет и выразительно перевел взгляд с Боба на Маленький Чикаго.

Череп неохотно повернулся в ту же сторону.

– Ты хоть знаешь, какая именно черная магия? – спросил он.

– Ни малейшего представления. Только то, что черная.

– Туманно, туманно, – заметил Боб.

– До обидного туманно, – согласился я.

– О, Привратник придержал информацию не для того, чтобы обидеть тебя, – утешил меня Боб. – Он сделал это с целью избежать малейшей возможности парадокса.

– Избежать… – Я моргнул. – Чего избежать?

– Он узнал это с помощью ясновидения, не иначе, – сказал Боб.

– Ясновидения? – переспросил я. – Ты хочешь сказать, он отправился за этим в будущее?

– Ну, – замялся Боб, – это нарушило бы один из законов магии, так что вряд ли. Но он мог отправить себе оттуда послание, а может, узнал от какого-нибудь ясновидящего духа. Впрочем, он и у себя мог развить такие способности. Некоторые чародеи это умеют.

– В каком смысле? – не понял я.

– В том, что ничего еще, возможно, не произошло. Но он мог предупредить тебя, чтобы ты был начеку в ожидании того, что произойдет в скором будущем.

– Но почему он просто не сказал мне об этом?

Боб вздохнул:

– До тебя еще не дошло, нет?

– Нет, кажется.

– Ладно. Скажем, он обнаруживает, что кто-то угонит твою машину. Завтра угонит.

– Хех, – с горечью хмыкнул я. – Ладно, допустим.

– Верно. Он не может просто позвонить тебе и сказать, чтобы ты убрал машину с обычного места.

– Почему не может?

– Потому что, если он своим знанием будущего заметно изменит то, что должно случиться, это с определенной вероятностью вызовет всевозможные нарушения пространства-времени. Что в свою очередь может породить новые, параллельные реальности, начинающиеся от точки исправления, цепочки изменений, которые даже он не в силах будет контролировать, а не исключено, что даже отдачу, которая настолько затронет его психику, что он сойдет с ума. – Боб снова покосился на меня. – Тебя это, возможно, не слишком волнует, но другие чародеи относятся к таким делам в высшей степени серьезно.

– Спасибо, Боб, – сказал я. – И все-таки я не совсем понимаю, почему все это может случиться.

Боб снова вздохнул:

– Ладно. Объясняю в сто первый, предпоследний раз. Допустим, он узнал, что у тебя угнали машину. Он возвращается в наше время предупредить тебя, и в результате машина остается у тебя.

– Пока мне такой вариант даже нравится.

– Но если твою тачку так и не угнали, – продолжал Боб, – как он узнает об этом, чтобы вернуться и предупредить тебя?

Я нахмурился.

– Это парадокс, и он может иметь самые неприятные последствия. Теория утверждает, что он способен даже уничтожить нашу реальность, если произойдет в слабом ее месте. Впрочем, никто и никогда этого не проверял, так что этого и не случалось. Во всяком случае, если судить по тому, что Вселенная до сих пор существует.

– Ладно, – кивнул я. – Но тогда какой смысл посылать мне это письмо, если оно все равно не может ничего изменить?

– Еще как может! – возразил Боб. – Если проделать это ловко, не напрямую, можно изменить многое. Например, он говорит тебе, что твою тачку угонят. Поэтому ты перемещаешь ее от дома на стоянку, а в результате ее угоняет не обдолбанный ублюдок, который стреляет в тебя посреди улицы, чтобы забрать ее, а профессионал, который оставляет тебя в целости и сохранности. Выходит, Привратник изменил судьбу машины совсем немного, зато косвенно изменил твою, и серьезно.

Я наморщил лоб:

– Неплохая перспектива.

– Да, – собственно, поэтому один из законов запрещает всякую возню со временем, – продолжал Боб. – Прошлое менять можно, но это придется делать косвенными средствами, и если ты просчитаешься, то рискуешь устроить Парадогеддон.

– Ты хочешь сказать, что, послав мне это предупреждение, он косвенно решает совершенно другие задачи?

– Я хочу сказать, Привратник обычно чертовски более конкретен в такого рода делах, – ответил Боб. – Все члены Совета Старейшин относятся к черной магии очень и очень серьезно. Наверняка имеется причина, почему он подбросил тебе информацию именно так. Потрохами чую, он действует с позиций темпорального характера.

– У тебя нет потрохов, – угрюмо буркнул я.

– Твоя зависть к моему интеллекту не делает тебе чести, Гарри, – заметил Боб.

Я нахмурился:

– Поближе к делу.

– Слушаюсь, босс, – отозвался череп. – Суть в том, что отыскать черную магию, действуя напрямик, очень трудно. Если ты попытаешься засечь черную магию, пользуясь своей моделью Маленького Чикаго в качестве этакого магического радара, она запросто может поразить и тебя.

– Привратник советовал мне остерегаться черной магии, – сказал я. – Но возможно, он сказал мне это для того, чтобы я искал что-то еще. Нечто связанное с черной магией.

– Что было бы гораздо проще найти с помощью твоей модели, – жизнерадостно подхватил Боб.

– Верно, – кивнул я. – Если бы я хоть догадывался, что мне искать. – Я нахмурился еще сильнее. – Получается, вместо того чтобы искать черную магию, нам надо искать вещи, сопутствующие черной магии.

– В точку, – заявил Боб. – Причем чем более нормальные вещи, тем лучше.

Я придвинул стул и сел, продолжая хмуриться:

– Итак, не поискать ли нам покойников? Кровь? Страх? Вполне заурядные аксессуары черной магии.

– И боль, – добавил Боб. – Они испытывают боль.

– Не только они. Например, садомазохисты ее тоже испытывают, – возразил я. – В городе с восьмимиллионным населением таких не одна тысяча.

– О! Верный аспект, – оживился Боб.

– Можно подумать, ты об этом не знал, – хмыкнул я. – Однако для тусующихся с садомазо боль хоть и важна, но они ее не боятся. Так что давай-ка искать страх. Настоящий страх, не киношный. Ужас. И потом, вряд ли вот так просто на улице или еще где появится много человеческой крови – больницы и подобные заведения не в счет. То же самое и с трупами. – Я побарабанил пальцами здоровой руки по столу рядом с тем местом, где лежал Боб. – Как по-твоему, Маленький Чикаго с этим справится?

Он размышлял довольно долго, а когда ответил, тон его сделался предельно осторожным:

– С чем-то одним… да, возможно. Но от тебя потребуется очень сложное, очень длинное, очень опасное заклятие, Гарри. Для своего возраста ты достаточно силен, и все же самоконтроля и точности тебе пока не хватает. Это потребует от тебя предельной концентрации. А еще изрядной части тебя самого – если тебе это вообще удастся.

Я сделал глубокий вдох и медленно кивнул:

– Отлично. Значит, будем считать это полноценным ритуалом. Очищение, медитация, курильницы… все такое.

– Даже если ты все проделаешь правильно, – продолжал Боб, – может не получиться. А если окажется, что в Маленьком Чикаго имеется изъян, все может обернуться для тебя очень и очень плохо.

Я еще раз кивнул, глядя на миниатюрный город.

В моем городе живут восемь миллионов человек. И из этого числа найдутся двое или трое, способных противостоять черной магии, обладающих знаниями и способностями, необходимыми, чтобы остановить чернокнижника. Более того, очень похоже на то, что я один могу целенаправленно найти его и остановить прежде, чем он начнет сеять смерть. И потом, предупредили об этом, видимо, меня одного.

Возможно, мне стоило бы чуть сбавить обороты. Дождаться информации от моих друзей. Тогда у меня сложилось бы более точное представление о характере угрозы и о том, как с ней справляться. Я хочу сказать, стоило ли мне рисковать своей жизнью в попытке сложить такое заклятие, когда немного терпения дало бы почти такой же результат?

С другой стороны, я мог бы и не рисковать своей жизнью, но это могло стоить жизни кому-то другому. Черная магия – такая штука, которая оставляет за собой трупы, и порой тем, кого она убила, можно считать, еще повезло. Промедли я с использованием своей модели – и мне придется ждать, пока нехорошие парни сделают ход первыми.

Значит, другого пути нет.

Я слишком устал от трупов и жертв.

– Припомни все, что тебе известно о заклятиях такого рода, Боб, – негромко произнес я. – Пойду чего-нибудь перекусить, а потом займемся ритуалом. С заходом солнца начнем искать страх.

– Будет сделано, – отозвался Боб, и в первый раз с начала нашего разговора в голосе его не звучало ни нотки издевки.

Черт возьми!

Я направился к лестнице, пока не передумал.

Глава 7

Ритуальную магию никак не назовешь моим любимым занятием. Это совершенно не зависит от того, чего я пытаюсь добиться с ее помощью; в любом случае я ощущаю себя дурак дураком, когда мне приходится мыться, потом облачаться в белое, зажигать свечи и курильницы, петь какой-то бред и орудовать целым арсеналом свечей, жезлов, жидкостей и прочей необходимой фигни.

Впрочем, как бы я ни пыжился, все эти причиндалы и телодвижения сильно помогают в том, что касается крупнокалиберной магии: они позволяют не следить за уймой мелких деталей, которые в противном случае пришлось бы держать в голове. По большей части я не задумываюсь над визуализацией – я занимаюсь этими штуками так давно, что это уже у меня в крови. Все это хорошо для несложных работ, когда от меня требуется сохранять концентрацию на протяжении нескольких секунд, но для более долгого заклинания и точности требуется на порядок больше. На то, чтобы исполнить получасовой ритуал без посторонней помощи, у меня маловато умственной дисциплины, и хотя более опытные чародеи способны на такое, мало кто из них осмеливается это проделывать, когда того же самого можно добиться более надежными, простыми и безопасными способами.

Я принялся собирать все необходимое для ритуала, начиная со стихий. Серебряный кубок, в который я налил вина, обозначал воду. Полый шар размером с мой кулак, в глубине которого переливались лиловые и зеленые сполохи, – землю. Огонь олицетворялся изготовленной фэйри свечой из чистого пчелиного воска с фитилем из гривы единорога. Воздух – два ястребиных пера, точь-в-точь настоящие, только из чистого золота; такие можно купить в одной-единственной лавке в Норвегии, смертному владельцу которой их поставляют напрямую изготовившие их кобольды. А в качестве пятой, духовной стихии сошел амулет моей матери, серебряная пентаграмма.

Следом за этим я занялся реквизитом, призванным обострять чувства. Благовония для обоняния, свежий виноград для вкуса. Осязанию служил трехдюймовый квадратик, одна поверхность которого была шелковой, а другая – из наждачной бумаги. Довольно крупный опал в серебряной оправе переливался всеми цветами радуги, поддерживая ту часть заклинания, что связана со зрением. А для звука я приготовил старый добрый камертон, чтобы щелкнуть по нему в нужный момент.

Разумом, телом и сердцем я занялся в последнюю очередь. Как обычно, в качестве символа разума я выложил складной армейский нож – свой старый, так сказать, ритуальный стилет. Несколько капель моей крови на чистом белом платке символизировали мое физическое тело. Для сердца я положил в чехол из серебристо-белого шелка несколько фотографий тех, кто мне дорог: моих родителей, Сьюзен, Мёрфи, Томаса, Мыша и Мистера – серого кота, точнее тридцатифунтового самца пумы, в описываемый момент ушедшего в загул. Подумав, я добавил фотографии Майкла и его семьи.

Потом я приготовил ритуальный круг на полу. Я подмел его, сбрызнул водой, подмел еще раз, а потом вымыл дождевой водой из маленького серебряного кувшина. Затем разложил по местам принадлежности и принялся готовить себя самого.

Первым делом я зажег в ванной несколько палочек сандалового дерева и изготовленных фэйри свечей и последовательно проделал положенный обряд омовения, думая при этом о предстоящей задаче. Холодная вода смывала все случайные магические энергии, что в делах ритуальных очень и очень важно: даже самая незначительная помеха может сорвать заклятие или направить его по неверному пути.

Я вылез из-под душа, вытерся и облачился в свой белый халат. Потом опустился на колени у ведущего вниз, в лабораторию, люка, закрыл глаза и принялся медитировать. Чтобы защитить ритуал от посторонних энергий, мои помыслы должны были не уступать чистотой моему телу. Любая посторонняя мысль, тревоги, страхи или другие эмоции способны сорвать заклинание. Отрешившись от мыслей, я сосредоточился на дыхании и скоро ощутил, что мои руки и ноги слегка озябли, – это замедлилось мое сердцебиение. Повседневные заботы, боль в избитом теле, тревога о будущем – все это не имело на данный момент никакого значения.

Не сразу, но мне удалось настроиться на нужный лад, и, когда я закончил подготовку, уже два часа как стемнело, а колени затекли от неподвижности.

Я отворил глаза, и мир вокруг меня сделался кристально ясным, не учитывающим существования чего-либо, кроме трех компонентов бытия: это я сам, моя магия и предстоящий ритуал. Подготовка вышла долгой и утомительной, а ведь я еще даже не приступал к собственно магии, но, если заклятие и впрямь помогло бы мне быстрее прищучить нехороших парней, игра стоила свеч.

В доме воцарились тишина и сосредоточенность.

Я полностью подготовился.

И тут в каком-то футе от моего уха зазвонил чертов телефон.

Не уверен, что я удержался от немужественного вопля, когда подпрыгнул от неожиданности. Затекшие от коленопреклоненной позы ноги слушались плохо, и я оступился, едва не рухнув на диван.

– Черт подери! – взвыл я в бессильном отчаянии. – Черт, черт, черт!

Мыш вынырнул из блаженной дремы и, навострив уши, склонил голову набок.

– Чего уставился? – взорвался я.

Мыш распахнул пасть в добродушной ухмылке и стукнул хвостом об пол.

Я провел рукой по лицу. Телефон продолжал трезвонить. Я довольно давно не занимался серьезными, требующими глубокой сосредоточенности ритуалами, и уж чего-чего, а звонят мне реже редкого, и все равно мог бы и догадаться выдернуть телефон из розетки. Четыре часа подготовки псу под хвост.

Телефон продолжал голосить, и каждый звонок отдавался у меня в голове тупой болью. Чертов телефон! Чертова авария! Впрочем, я постарался мыслить позитивно: я вычитал где-то, что в моменты стресса и огорчений очень важно мыслить позитивно. Должно быть, тот, кто это написал, зарабатывал на жизнь, впаривая кому-то свой товар.

– В жопу позитивное мышление! – рявкнул я в трубку.

– Э… – произнес женский голос. – Что вы сказали?