Введение

Единственный ребенок явно отличается от других детей. Не хуже и не лучше – просто другой. Книга рассказывает о его особенностях.

Мы считаем, что особенности эти никогда не были подробно описаны и собраны воедино. Расхожий образ единственного ребенка – избалованного, самовлюбленного, эгоистичного, благополучного и успешного – далек от истинной картины. Конечно, у первенцев, средних и младших детей тоже есть общие черты, но наша книга не о них. Фактически это первый труд, основанный на рассказах людей, выросших без братьев и сестер. Задачей авторов было исследовать их жизненные истории, понять, как влияет на человека такой опыт и можно ли найти ему позитивное применение.

Мы провели более шестидесяти откровенных глубинных интервью. Спрашивали о происхождении, детстве, образовании, личных отношениях, карьере и других жизненных аспектах. Исходя из ответов, можно с уверенностью заявить, что «единственность» делает детство человека особенным, непохожим на детские годы сверстников, которым довелось иметь братьев и сестер. У него есть как большие плюсы – например, безраздельная родительская любовь и внимание, – так и минусы. Один из них – недостаток общения. Наши собеседники высказывали весьма резкие суждения на этот счет:

Меня очень раздражают устаревшие стереотипы о единственном ребенке. Да, его могут боготворить и баловать – так же, как и любого другого. И наоборот: не нужно представлять себе замкнутого чудака, которого остается только пожалеть. А еще единственность не должна оправдывать проблемы с поведением – ни у подростков, ни у взрослых. Любые стереотипы – это обидные обобщения и догадки. Но жизненный опыт действительно делает нас особенными. Мне бы хотелось, чтобы мир наконец это понял.

Детство без братьев и сестер влечет за собой сложности, которые со временем могут превратиться в бремя. Единственный ребенок взрослеет, проблемы растут вместе с ним. Наши интервью помогли обнаружить очаги давления и болезненной ответственности у единственных детей. Под маской самоуверенности и спокойствия всё оказалось далеко не так радужно.

Но если опыт единственного ребенка настолько своеобразен, почему он до сих пор не получил научного определения? Потому, возможно, что сами обладатели крайне редко осознают: паттерны социального поведения уходят корнями в ощущение «единственности». Любую странность они склонны считать частью своего характера – ведь рядом не было брата или сестры, с реакциями которых им удалось бы свериться.

Сложно объяснить, почему в моей жизни совершенно не было других детей, пока я взрослел.

Окружающие, как правило, видят в поведении «одиночек» лишь пресловутые «эгоизм» и «избалованность». Только будучи взрослым, можно заметить на вечеринке «своего» и, вероятно, вместе посмеяться над общими чертами.

Наших собеседников удивляло, что особенности воспитания, которые они считали своими, уникальными, фигурировали в рассказах и других единственных детей. Не имея рядом братьев и сестер, с кем можно было бы обсудить воспоминания, единственный ребенок часто оказывается в изоляции: ему неоткуда узнать о чужом опыте.

Если бы довелось прожить жизнь заново, не хотела бы снова оказаться единственным ребенком. Если честно, никому бы такого не пожелала. Сказать, что это было ужасно, не могу. Но я бы предпочла раньше осознать влияние подобного опыта.

Цель нашей книги – помочь с таким осознанием. В раннем детстве закладывается фундамент личности, это самый важный период жизни. В каких бы условиях он ни проходил – будь вы первенцем, средним, младшим или единственным ребенком, – от него зависит взрослая жизнь. Вопрос не в том, повлияют ли на вас принципы воспитания, а в том, как именно это произойдет. Книга дает возможность глубже понять и осознать последствия, к которым приводит отсутствие братьев и сестер. Надеемся, что у вас появится шанс изменить свою жизнь, научиться контролировать ряд ситуаций.

Часть I поможет вам – вероятно, впервые в жизни – распознать разнообразные паттерны поведения, свойственные единственным детям.

Вооруженные таким знанием, в части II мы изучим, какие формы это принимает в общении с друзьями, в личных контактах и карьере.

Часть III предназначена для того, чтобы облегчить жизнь партнеру и родителям единственного ребенка – как новоиспеченным, так и готовящимся к его появлению. Мы опишем несколько характерных для него реакций, которые можно принять за отсутствие любви, – но они на самом деле означают лишь то, что человек не привык к душевной близости. Внимание и забота близкого могут ему показаться чрезмерными, и он в ужасе бежит – не от партнера, а от удушающего чувства несвободы.

Родителям «одиночек» мы предлагаем несколько советов, которые помогут в процессе воспитания.

Книга представляется своевременной: сегодня единственных детей в мире больше, чем когда-либо прежде. И цифра продолжает расти. Опрос 1993 года показал, что за последнее десятилетие количество людей, воспитывающих одного ребенка, увеличилось в пять раз. Такие случаи были распространены во времена Великой депрессии и Второй мировой войны, но они стали редкостью в так называемый период бэби-бума. Сегодня ситуация снова меняется. Причин множество, среди них – более зрелый возраст рожениц и увеличение количества женщин, которые не хотят прерывать карьеру ради воспитания детей. В Великобритании на одну семью приходится в среднем 1,8 ребенка, в Европе цифра составляет 1,4.

И Дэвид, и я были единственными детьми – и написание книги неожиданно помогло нам примириться с собственным прошлым. Надеемся, у читателей она вызовет такие же чувства.

Идентичность единственного ребенка

Пытаясь описать жизненный опыт, отличающий единственных детей, хотим ли мы заявить, что все они одинаковы? Что есть некий «типичный единственный ребенок», которого можно распознать по определенным приметам? Нет! Не существует опыта, характерного только для единственных детей, но есть ряд отличительных признаков. Вряд ли попадется человек, демонстрирующий все признаки сразу, но, судя по интервью, единственному ребенку хорошо знакомы примерно две трети этого списка. Вдумайтесь: вероятность сходства между единственными детьми из двух разных семей выше, чем вероятность сходства между кузенами. Иными словами, похожего между ними заведомо больше, чем в любой другой паре детей. Не верите? Попробуйте, оказавшись в группе, выполнить простое упражнение. Спросите себя, кто среди них:

• самый ответственный;

• самый организованный;

• самый серьезный;

• редко опаздывает;

• не любит спорить;

• всегда сдержан.

Велик шанс, что человек, обладающий этими качествами, был единственным ребенком. Погрешности случаются, но в целом это весьма достоверный тест. Какую долю особенностей человек демонстрирует публично, будет зависеть от индивидуальных условий воспитания, образа жизни и родительских установок.

Большинство наших собеседников начали жизнь в полной семье. Несмотря на то, что показатели разводов растут и женщины всё чаще рожают вне постоянных отношений с партнером, наличие у ребенка обоих родителей – самый распространенный случай. Что касается респондентов, выросших в неполных семьях, их опыт «единственности» в значительной степени размыт. Очевидно, что на ребенка, лишенного одного из родителей, данный фактор влияет сильнее, чем отсутствие братьев и сестер. Но это тема отдельной книги, и здесь мы не будем ее затрагивать.

Единственный ребенок – кто это?

«Да сформулируйте наконец, кто же он – единственный ребенок?» – возможно, думаете вы. Понятно: тот, у кого нет ни братьев, ни сестер. Но если у вас есть брат, скажем, на десять лет старше? Или, например, вы потеряли брата или сестру, когда были подростком? Мы сознательно не даем четкого определения, потому что в этом вопросе важно собственное восприятие. Если вы чувствовали себя единственным ребенком, то таковым и являетесь! Ведь бывает так, что брат или сестра есть, но от ощущения единственности их присутствие не избавляет. В таком случае не всё описанное в книге актуально для вас, однако мы хотим, чтобы она принесла пользу и вам. Поэтому сразу отметим важное различие.

«Единственность» имеет два значения. Первое – под влиянием детства, прожитого без братьев и сестер, вы, скорее всего, выработаете мировоззрение определенного типа – и оно повлияет на ваше поведение. Рекомендуем отнести себя к этой группе и в том случае, если ваши близкие родственники намного младше или намного старше – и вы фактически росли раздельно.

Во втором случае «быть единственным» означает чувствовать, что вам не с кем разделить груз ожиданий, возложенный на вас матерью и отцом, а позже – и заботу о пожилых родителях. Такая же позиция свойственна людям, которые росли с братом или сестрой, но рано их потеряли. Если вы один из них, то чувство ответственности и желание отвечать ожиданиям знакомо и вам.

* * *

Изложенный здесь подход принадлежит не авторам, а тем единственным детям, которые щедро поделились с нами своим временем и опытом. Мы лишь попытались интерпретировать их соображения – так, чтобы другие смогли узнать себя. И крайне признательны каждому из собеседников.

Часть I
Каково быть единственным

Я давно считаю, что надо основать ассоциацию единственных детей. Есть уже и название – АЕДы!

От тех, кто рос с братьями и сестрами, часто слышишь: «Да что в них особенного, в единственных детях? С какой стати им требуется специальная ассоциация? Разве не они всегда получали от жизни лучшее – и можно ли хотеть большего? Ради всего святого, что в них особенного? И какие проблемы могут быть у тех, кому доставалось куда больше родительского внимания и подарков, чем требует справедливость?»

Моя подруга была единственным ребенком в семье. Сами понимаете, все прихоти исполнялись, всегда покупались лучшие игрушки, а затем и одеваться она стала по последней моде.

Что ж, опыт получения приятных вещиц и безраздельного родительского внимания, жизнь без «разборок», постоянно возникающих между братьями и сестрами, действительно делают единственного ребенка особенным. Тому, кто вырос в большой семье, всё это зачастую кажется странным.

Безусловно, известны и другие поведенческие модели, формируемые на основе детского эмоционального опыта, – к примеру, у первенцев, у средних и младших детей в семье. У каждой модели свои плюсы и минусы. Но единственный ребенок растет в окружении взрослых, и из-за этого в его поведении появляются паттерны, мешающие созданию здоровых отношений как в личной жизни, так и в рабочей среде. Всё это вызывает устойчивое ощущение изоляции.

Я чураюсь слишком близкой дружбы: когда люди подходят вплотную, это вызывает клаустрофобию. Мне самому тяжело, а родным – и того хуже.

Несмотря на многолетний брак, мне всегда не хватало легкости и игривости, а ведь способность к такого рода отношениям зарождается именно в семье.

Родители неизменно ждали от меня успехов в учебе, и это сильно повлияло на образование. Я старался «проявить себя» во всех направлениях… из-за чего возникли трудности в общении со сверстниками. До сих пор страдаю от тех «детских» проблем.

Такие поведенческие паттерны заметны и окружающим. «Разве не очевидны их слабости?» – мог бы спросить посторонний. Послушаем психолога:

Единственный ребенок виден издалека – как человек, явственно нуждающийся в личном пространстве. Ему тяжело вовлекаться в совместные действия и раскрываться.

Ну и известно, что единственные дети эгоистичны и избалованы… Одна женщина так описала бывшего мужа:

Я всегда считала его классическим единственным ребенком – самовлюбленным, думающим только о своих потребностях, искренне уверенным, что мир крутится вокруг него.

Этот образ мощно закрепился в общественном сознании и многократно описан в литературе:

«Будучи, на свою беду, единственным сыном (а в течение многих лет – и единственным ребенком), я был испорчен моими излишне великодушными родителями», – говорит мистер Дарси в романе Джейн Остин «Гордость и предубеждение»^[1].

«Единица – неделимое число, и оно обречено на одиночество» (Эрика Йонг).

Однако с точки зрения самого ребенка реальность может сильно отличаться от подобного образа. Все, с кем довелось беседовать, испытывали сильные негативные чувства, порожденные одиночеством.

Это пожизненный приговор; лучше не становится.

Мы сгруппировали их реакции под пятью заголовками:

• Быть для них всем.

• Семейные дрязги.

• Самовосприятие.

• Социальная зрелость.

• Всегда один.

Оговоримся: не все реакции интервьюируемых были негативными – доводилось слышать и о позитивных моментах. Однако большинство на разные лады повторяло слова одного из респондентов:

В жизни не было ни дня, чтобы я не мечтал о брате или сестре.

Глава 1. Быть для них всем

Ключевое место в эмоциональной жизни единственного ребенка занимает напряжение: он должен быть для родителей сразу всем.

Ощущаешь колоссальную ответственность: ставки сделаны, и от меня зависит будущее семьи. Будто все яйца сложены в одну корзину.

Первая глава посвящена чувствам ответственности и вины, которые испытывает единственный ребенок, а также проблеме родительских ожиданий. Спустя много лет люди признаются: «Я должен был быть для них всем». Затем мы рассмотрим последствия безраздельного родительского внимания, то есть обратную сторону единственности.

Почему эти чувства особенно сильны у детей, растущих без братьев и сестер? С точки зрения социума для создания полноценной семьи недостаточно двух партнеров, живущих вместе. Мужчина редко назовет себя «семьянином», если дома его ждет только супруга. Да и женщина вряд ли захочет «уделять больше времени дому», имея в виду только мужа. Третий человек – младенец – делает из пары семью, он наследник рода. Осознание этого нередко приходит в очень раннем возрасте.

Родители вложили в меня абсолютно всё. Они знали, что еще одного ребенка завести не смогут, так что мое появление искупало и разочарование матери в браке, и недовольство отца собой. Теперь, когда я появился, всё должно было наладиться.

Единственный ребенок участвует во всем, что происходит в семье, – и, если нужно, обязан брать на себя вину. Так формируется гипертрофированное чувство ответственности; он начинает выполнять всё больше «недетских» функций. Однажды обнаруживается, что ребенок:

• ведет переговоры и пытается разрешать семейные споры и конфликты;

• постоянно находится рядом со взрослыми;

• реализует родительские амбиции – карьерные или «фамильные»

• развлекает родных и поддерживает позитивный настрой в доме;

• опекает всех членов семьи.

Но этим список не ограничивается. Кроме внутренних ролей, есть и внешние: ребенок как бы представляет свою семью в школе, занимаясь общественной деятельностью или участвуя в публичных мероприятиях. Все эти функции он берет на себя, потому что разделить их попросту не с кем. Один из пожилых респондентов заметил:

Боже, такого никому не пожелаешь – приходится брать на себя сразу всё!

Такую сильную формулировку использовали немногие, однако практически все «одиночки» вспоминали о своем детстве как о тяжком бремени.

Для родителей ты – всё, смысл их жизни. Думаю, мать и отец единственного ребенка поддаются искушению и злоупотребляют напоминаниями об этом – чтобы вызвать у него чувство вины.

Со временем, отмечали собеседники, напряжение нарастает.

Когда с тобой связаны все надежды, чувствуешь постоянное давление. В каком-то смысле сейчас его даже больше, чем в детстве. Чем старше я становлюсь, тем сильнее его ощущаю… Я с ужасом думаю, что придется полностью взять на себя заботу о них. Ребенком ничего не понимаешь, а с возрастом растет напряжение, усиливается чувство вины… Сейчас я несу ответственность за родителей – мы поменялись ролями.

Есть тут, конечно, и позитивные стороны: единственный ребенок получает безраздельное родительское внимание и значительную долю материальных благ. Возможно, из этого возникают предрассудки об избалованных детках. Приглядимся внимательнее к обеим сторонам вопроса.

Вся ответственность

Кто примет важное решение? Кто займется организацией званого вечера? Кто составит список вещей для будущего путешествия? Кто ответит за результат переговоров с дальними родственниками? Единственный ребенок! Средоточие родительских амбиций, он достигнет больших высот – и всегда будет прав.