Цитаты из книги «За пределами известного»

К. Не совсем. Сэр, давайте сначала зададим вопрос. Вопрос: «Что мне делать в этом мире?» А. Да. К. Каково мое место в этом мире? Во-первых, мир – это я. Я – это мир. Это абсолютный факт. И что мне делать? Мир является этим: испорченным, аморальным, убийства. В этом нет недостатка. В нем нет любви. Существует поверхностность, идолопоклонство созданному умом и руками. Идет война. Это и есть мир. Каковы мои отношения с ним? Мои отношения с ним могут существовать, только если я являюсь этим. Если я не являюсь этим, то у меня нет с этим отношений.

К. «Что я должен делать?» А. Мы не говорим о способах. К. Способы означают конец. Точно.

Существует нечто. Мы говорим о некоем акте, который является радикальным окончанием всей этой продолжающейся бессмыслицы. Которая является ужасающе разрушающей бессмыслицей. К. Я знаю, сэр. А. Есть делание чего-то. К. Это видение всего этого. А. И, как вы сказали, что видение есть действие(делание), это акт. К. Как при видении опасности, я действую. Я вижу опасность продолжения мысли с точки зрения удовольствия. Я вижу опасность этого, поэтому прекращаю это немедленно. Если я не вижу опасности, я продолжаю. Если я не вижу опасности национализма – я беру это в качестве простого примера – я продолжаю: убиваю, разделяю, ищу своей собственной безопасности. Однако если я вижу опасность, с этим покончено.

А. Это возвращает нас назад к тому, на что вы указывали ранее в нашей прошлой беседе: здесь человек находится, чувствует опустошенность, нужду быть заполненным. К. Да, одинокий. А. Одинокий, ищущий того, что мы называем «удовлетворением», «наполненностью[24]». К. Точно, наполненность. А. Наполненность. И, однако, если человек соберется совершить тот акт внимания – о котором вы говорили в нашей беседе о религии – для того, чтобы заполнить целое, тогда мы пропали, мы не сможем сделать этого. Уже имела место бесконечная история этой попытки во имя контроля мысли. К. Конечно. А. Кажется, что если человек не начнет с любви, он не сможет совершить этого акта внимания не утилитарным способом. Он просто будет совершать его утилитарно, если не начнет в любви. К. Это не на рынке, точно. А. И поэтому в одной из наших самых первых бесед, я помню, вы сказали, что начало – это конец. А. Да, начало – это конец. К. Первый шаг – это последний шаг.

А. Уильям Блейк, как мне кажется, очень, очень красиво указал на это. И, конечно, к нему отнеслись, как к безумцу, как вы знаете. Я могу не совсем точно помнить слова, но полагаю, что часть этой небольшой строфы звучит так: «Тот, кто целует летящую (пока она летит) радость, живет, чтоб увидеть рассвет вечности». То есть, радость, которую он целует, пока она летит, а не удовольствие. И дело именно в том, что «летящую». И вы говорите о том, что если он не позволит ей лететь, будет удерживать ее, тогда мы выпадем из акта радости в эту… К. …погоню за удовольствием. А. …бесконечную, повторяющуюся и, в конце концов, печально скучную вещь, называемую удовольствием.

К. Я не знаю (взялся за голову). Как-то я видел по телевизору на Красной площади были огромные межконтинентальные ракеты, предназначенные для убийства, бог знает…, слепого убийства. И у американцев есть это, у индийцев, у французов. Вы следите? А. Должно быть. К. Конечно. «Мы должны существовать». А. Да. К. Итак, может ли ум быть свободен от этого стремления убивать? Что означает, может ли ум быть свободен от того, чтобы обижаться? Итак, когда есть обида, он совершает всевозможные невротичные вещи. Является ли удовольствие любовью? Является ли любовью желание? Но мы превратили удовольствие, желание в любовь. Я желаю бога. Вы следите, сэр? Я должен учиться о боге. Вы знаете все это. Бог – это мое изобретение, мой образ. Я создал его из своей мысли и поэтому хожу кругами. Итак, я должен узнать, что есть наслаждение. Является ли наслаждение удовольствием? Когда я наслаждаюсь хорошей едой или хорошим закатом или вижу прекрасное дерево или женщину, или что угодно в этот момент, если оно не заканчивается, оно становится удовольствием. Если ум, мысль несет это наслаждение и хочет его повторения на следующий день, оно становится удовольствием, оно больше не является наслаждением. Я наслаждаюсь и это его окончание.

К. Чтобы какая-то женщина надела тот мех. И он вернется и скажет, что любит свою жену. Итак. И мы обучены убивать. Все генералы. Они готовят, бесконечно, способы убийства других. Это наша цивилизация. Вы следите, сэр? Итак, может ли амбициозный (честолюбивый) человек любить? А. Нет. К. Нет. Поэтому покончите с амбициями (честолюбием). Они этого не сделают, они хотят и то, и другое. Это означает, не убивай ни при каких обстоятельствах, не убивай животное для еды. Я никогда в своей жизни не ел мяса, никогда. Я не знаю, какой у него вкус. Не то чтобы я гордился тем, что я вегетарианец, но я не мог сделать этого. И убийство стало индустрией, убийство животных для питания людей. Вы следите, сэр? А. Да. Это верно. Пока вы говорили, я думал о целомудрии, и ко мне пришло, что целомудренный ум должен быть неразделенным умом. К. Да, сэр. Убивать и любить. А. И пытаться соединить их вместе (тут Джидду зарычал слегка, как обиженный зверь). И затем всевозможными способами смягчать свою очевидную неудачу соединить их вместе. К. Конечно. А. Огромность высказанного вами действительно потрясающа, и я хотел бы побыть с этим, если вы не против. Я слушал очень внимательно. Этот ваш совет остановить это в себе настолько радикален, что требует такого качества серьезности, которое не находится с серьезностью в количественном отношении. Фактически, мы в действительности не понимаем, что это слово означает. Отношения между серьезностью и любовью входят в мое осознание здесь.

К. Да, сэр. Итак, является ли любовь удовольствием? Я могу ответить, что нет, лишь когда я понял удовольствие. И понял не на словах, но глубоко, внутренне, вижу его природу, его жестокость, его разделяющий процесс. Так как удовольствие всегда разделяет. Наслаждение никогда не разделяет. Радость никогда не разделяет. Только удовольствие разделяет.

К. Итак, может ли ум быть целомудренным? Не «может ли ум дать обет безбрачия и оставаться… и иметь горящие желания?» Вы следите? И раньше мы говорили о желании. Мы горим желанием. Все наши железы полны им. Итак, целомудрие означает ум, у которого нет обиды, нет образа, нет ощущения картин себя, своих аппетитов, всего этого. Может ли такой ум существовать в этом мире? Иначе любви не существует. Я могу бесконечно говорить о любви к Иисусу, любви к этому, любви к тому, но это становится настолько фальшивым. А. Так это любовь к. К. Да. А. Любовь, как активность, это не то же самое, что любовь, предпринимаемая как способ.

К. Итак, что такое «безбрачие»? Это там, в вашем сердце и в вашем уме или просто действие? А. Если я правильно следую за вами, мне кажется, что здесь вы указываете на секс, как на происходящее в утилитарном смысле. Это способ прийти к чему-то и поэтому, поскольку… К. Привычка, настойчивость, одобрение. Вы следите? А. Да. Всегда цель, которая лежит за пределами деятельности. Поэтому это никогда не может быть ухвачено (схвачено, догнано). К. Совершенно верно. Поэтому конфликт. А. Поэтому конфликт и повторение. К. И, следовательно, что такое безбрачие? Это действие или это целомудренный ум? Вы следите, сэр? А. Это должен быть ум. К. Целомудренный ум. Что означает потрясающе аскетичный ум. Не аскетизм суровости и безжалостного принятия принципа, и все остальное. А. Это возвращает нас назад к прошлой беседе, когда мы говорили об обиде. К. Верно. А. Целомудренный ум никогда не будет обижен. К. Никогда. И поэтому это невинный ум. У которого нет картины женщины или мужчины, или действия – ничего из подобного воображения.