Цитаты из книг автора «Джиа Толентино»

Пользователи давали советы, задавали вопросы, завязывали дружеские отношения и гадали, каким станет этот новый Интернет.

1999 году целый день сидеть в Интернете было не то, что сейчас. Так поступали все, а не только десятилетние девчонки. Это была эпоха «Вы получили письмо», когда казалось, что худшее, что может произойти в Сети, это влюбленность в своего конкурента по бизнесу. В 90-е годы люди собирались в Интернете на открытых форумах. Их, словно бабочек, тянуло к лужам и цветам человеческой любознательности и опыта. Саморегулирующиеся группы, вроде

«Я влюбилась в Интернет сразу же, как только впервые попробовала его в папином офисе, – и подумала, что это ОБАЛДЕННО КЛЕВО».

В этот период я перестала доверять себе. Сомнение, обитавшее на задворках моего разума, усилилось: любые суждения о себе самой, своей жизни и окружении казались ошибочными, хотя вроде бы были правильными. Мне было тяжело разобраться во всем, отчасти потому что я привыкла высказывать свои мысли на бумаге. Когда что-то было непонятно, я принималась писать. И пишущая я заслуживала доверия, обладала интуицией и мыслила четко.

Мне нравится, что миланские женщины увидели в этих литературных героинях матерей. Хотелось бы мне так прочесть те же книги много лет назад – с той же сложной, двойственной, важной свободой, какую испытывает дочь, глядя на свою мать, понимая свою зависимость от нее и одновременно сопротивление ей. Образ матери любая дочь, жестоко, с любовью и благодарностью, использует в качестве опоры для того, чтобы стать чем-то большим.

Критик Рэчел Блау Дюплесси пишет, что концепцией любви «наша культура заменяет [для женщин] все возможное развитие, успех/неудачу, просвещение, образование и переход к взрослой жизни».

«Мы получили один сюжет хорошей жизни, хотя немало тех, кто этой сюжетной линии следовал и живет плохо, – пишет она. – Мы живем так, словно существует единственный сюжет с единственным счастливым концом. Но в действительности вокруг нас существуют, процветают – и увядают – мириады форм жизни».

У Солнит я нашла незабываемую фразу: «Нет правильного ответа на вопрос, как быть женщиной. А вот отказаться от этого вопроса – настоящее искусство».

Теперь появился миф не просто о красоте, но об образе жизни, парадигме, в которой женщина должна использовать все доступные для нее достижения технологий, политики и все деньги, чтобы попытаться Вопрос оптимизации уходит корнями в античность, хотя тогда подобного термина не существовало. В «Энеиде» Вергилий описывает так называемую «проблему Дидоны»: царица Дидона, строя Карфаген, нарушила сделку – ей было позволено захватить столько земли, сколько можно покрыть шкурой быка. На вопрос, какая форма позволит максимизировать периметр, ответ во II веке до н. э. дал математик Зенодор – это круг. В 1842 году швейцарский математик Якоб Штайнер дал современный ответ на изопериметрическую проблему – впрочем, его доказательство я даже не пытаюсь понять.

Вульф пишет, что для принятия мифа о красоте женщина должна поверить в три вещи. Во-первых, она должна воспринимать красоту как «законное и необходимое качество для обретения власти». Во-вторых, она должна считать красоту результатом напряженного труда и предприимчивости, то есть воплощением американской мечты. В-третьих, она должна верить, что требования красоты нарастают по мере увеличения ее власти. Личное развитие не избавляет от необходимости быть красивой. Успех, напротив, еще сильнее заставляет поддерживать идеальный имидж, стремиться к «физическому самосознанию и идти на жертвы». В книге 2018 года «Идеальная я» философ Хизер Уиддоуз убедительно показывает, что идеал красоты в последнее время приобрел этический аспект. Исторически красота являлась символом нравственности – в сказках злые колдуньи были безобразны, а прекрасные принцессы добры. Теперь же, по мнению Уиддоуз, красота превратилась в саму нравственность. «Наше вечное стремление к внешнему совершенству – часть логики красоты как этического идеала. Это относится и к другим успешным этическим идеалам, – пишет она. – Совершенство остается недостижимым. Это нечто такое, к чему следует стремиться, но чего невозможно достичь. Впрочем, это не ослабляет силы идеала, а напротив, даже усиливает его». При таком этическом идеале женщины приписывают моральную ценность повседневным усилиям по совершенствованию собственной внешности, а неспособность соответствовать стандарту красоты воспринимается «не как частичная неудача, но как полный крах личности».