Глава 3

Несмотря на то что Клиссолд-парк нельзя было назвать местом, которое ее восхитило, он все же был очень милым и уютным. Тут не было сказочных замков и возможности прокатиться на лодке по глади озера, в котором плавали утки, но всегда было многолюдно – не она одна избрала это место для утренних пробежек.

Мэдисон с улыбкой огляделась и прибавила темп, догоняя мужчину с малышом в «бегунках». Клиссолд во многом похож на все остальные знаменитые парки, и да, подсказка верна – вот и место проведения уроков тайцзицюань. Городские парки все одинаковы, и не важно, в какой стране они находятся.

Однако отличия все же были. В Лондоне по лужайкам свободно бегали и играли собаки, в Центральном парке в Нью-Йорке им отводились специальные места и площадки. Мэдисон с тревогой посмотрела на огромного коричневого пса, мчащегося к ней со всех ног. Ладони мгновенно вспотели. Может, он учуял ее страх? Она побежала быстрее, в этот момент собака прыгнула… и на лету схватила мяч. Из зубастой пасти во все стороны полетели брызги слюны.

Мэдисон с трудом перевела дух. Она не любила собак; ведь они такие непредсказуемые. В этом она убедилась на личном опыте, и в память об этом у нее на бедре остался шрам. К счастью, мама вскоре рассталась с тем мужчиной, чей пес напал на дочь.

Она поспешила вернуться на дорожку. Через час в ее дверь постучится Кит Бьюкенен, и ей предстоит провести с ним весь день. Господи, зачем она только согласилась?

Но с другой стороны, у нее все равно нет лучшего занятия. Кстати, она ведь хорошо провела с боссом прошлый вечер. Впервые за долгое время ей удалось расслабиться.

Покинув парк, Мэдисон побежала по тротуару мимо столиков открытых кафе, расположенных на главной улице, а вскоре свернула в переулок к своему временному жилищу. Она живет в старом доме семьи Хоуп, а это бередит раны и усиливает ощущение одиночества.

Ее приходилось жить одной в колледже, когда ей было шестнадцать, но это было совсем другое дело. Сейчас она оказалась в доме, который любили все члены семьи, здесь до сих пор хранились старые фотографии на комоде, стол в кухне помнил семейные завтраки, а на полу в коридоре остались потертости, оставленные несколькими поколениями живших здесь людей.

Мэдисон ни за что бы не выбрала для своей спальни обои с фиалками и пурпурные шторы, а внизу сделала бы светлую просторную гостиную, совмещенную с кухней, но ей было понятно желание Хоуп сохранить обстановку в доме такой, какой она была до смерти родителей.

Детская комната Мэдисон была темной, и в ней так и не поселилось счастье. Тонкие стены, тонкий матрас на кровати, угнетающая тишина или в лучшем случае звуки работающего за стеной телевизора. Мама уверяла, что все это временно, надо переждать, скоро им обязательно повезет.

Этого так и не произошло. Тогда Мэдисон перестала верить в удачу и поняла, что все в жизни зависит от нее самой, только от нее.

Уже не в первый раз она застывала в коридоре, остановив взгляд на семейных фотографиях. Две девочки, обе тоненькие, с темными волосами и карими глазами, но Хоуп на всех снимках выглядела напряженно-взволнованной, а Фейт веселой и жизнерадостной. Читая между строк подготовленные Хоуп материалы, Мэдисон поняла, что в семье она всегда считалась старшей и взрослой, а Фейт маленькой, требующей постоянной защиты и опеки. Но Фейт девятнадцать! В этом возрасте Мэдисон уже три года жила одна, училась в колледже, и возможность взять академический отпуск, чтобы посмотреть мир, показалась бы ей несбыточной мечтой.

Мэдисон взяла в руки полюбившуюся ей фотографию. Она была сделана, когда родители девочек были еще живы, – вся семья любуется закатом на пляже, они одеты в красивые летние наряды и выглядят очень счастливыми. Фейт, наверное, лет шесть. Она держит за руку маму, ей весело, на лице озорная улыбка, смеющиеся глаза. Хоуп уже подросток, стоит перед отцом, а он осторожно обнимает ее за плечи. Она в том возрасте, когда любовь родителей ребенок воспринимает как само собой разумеющееся и стесняется ее проявления на людях.

Мэдисон дала себе слово, что настанет день, когда и в ее доме будет стоять похожая фотография. На снимке будут она, ее любящий муж и веселые, счастливые дети. Ее семья. Она ведь не так много просит от жизни, правда? Она решила, что они с Бартом уже достаточно близки, но, оказалось, ошибалась. Она опять одна.

Но пора взять себя в руки. Скоро здесь будет Кит, а ей нужно еще принять душ и переодеться. И хватит себя жалеть. Это не внесет в ее жизнь ничего хорошего. Положиться можно только на разумное планирование. Все нужно планировать. События не будут происходить по одному желанию или потому, что ты считаешь себя достойной чего-то. Человек сам строит свою судьбу.

Мэдисон быстро собралась и даже успела выложить несколько фотографий на своей страничке, подписав: «Мой день рождения в Лондоне». На них все выглядело так, будто она была на большой вечеринке в пабе.

Телефон просигналил, и Мэдисон быстро просмотрела сообщения. Забавно, такое впечатление, что она по-прежнему живет в Нью-Йорке: те же вечеринки, сплетни, шутки. Мэдисон закусила губу, вспоминая встречи в баре по пятницам, коктейльные вечеринки, пафосные клубы и закрытые вечера для особо важных персон.

Что ж, по крайней мере, ее банковский счет не пострадает за время работы в Лондоне. Соответствовать столь высокому уровню жизни ей было непросто. Хорошо еще, что удалось снять вполне приличную и не очень дорогую квартиру.

Приходится идти на некоторые жертвы, если она хочет в будущем иметь свой дом, счет в банке и гарантированно счастливую жизнь. Она ни за что не вернется к холодному и голодному существованию.

Звонок в дверь раздался неожиданно и вернул в реальность. Мэдисон встала и резко выдохнула, прогоняя старые страхи вместе с неуверенностью в себе.

Звонок повторился, и Мэдисон поспешила открыть дверь. Перед ней стоял Кит в простых джинсах и красной футболке.

– Доброе утро. Пришли в себя после славной победы?

Она невольно покраснела. Пожалуй, это был один из лучших моментов в ее жизни: они с Китом восторженно кричали, радуясь успеху, случившемуся именно в день ее рождения.

– Шутите? Я повешу грамоту на стену и буду через сорок лет показывать внукам.

Она взяла сумочку и вышла, захлопнув за собой дверь.

Кит терпеливо ждал, когда она закроет один замок на два оборота, а второй на три, четко выполняя все инструкции Хоуп.

– Итак, надо, чтобы все было предельно просто. Идея состоит в том, чтобы предоставить людям уникальный способ посмотреть Лондон, а не окончательно их запутать. Кроме того, мой продукт рассчитан на туристов, и он должен быть понятен всем, будь то девушка из Нью-Йорка, – он улыбнулся Мэдисон, – семья из Китая или супружеская пара из Франции.

– Мне кажется, это больше походит на испытание, чем на поиск сокровищ.

– Здесь есть и то и другое. До каждого объекта можно добраться на метро или на автобусе, на первых порах мы указываем также ближайшую остановку и направление движения от нее. В интернет-версии эта подсказка будет дана лишь после ответа на вопрос, в бумажной – это невозможно. Значимость клада будет зависеть от того, на сколько вопросов человек ответил верно.

– Но ведь те, кто будет пользоваться версией в Интернете, могут и обмануть.

– И пусть. Главное, чтобы они получили удовольствие. Кроме того, скидки они получат небольшие, так что ради этого не стоит идти на обман.

– А вы не думали как-то это разнообразить? Например, ответивший верно на каждый пятисотый вопрос получает дополнительный бонус. Сделать процесс увлекательнее.

– Не думал, – растерялся Кит. – Это же отличная идея. Обязательно так сделаю. Вы молодец, Мэдисон.

– Это моя работа. Итак, каков наш план? С чего начнем? Библиотека? Музей?

Кит развернул карту и усмехнулся:

– Не угадали. Предлагаю вам увидеть дикий Лондон.

* * *

– Вы сказали дикий, и я подумала, вы имеете в виду зоопарк. – Мэдисон сделала шаг по тропинке и огляделась.

– Нет, – покачал Кит головой, и она увидела веселые искорки в его глазах. Он выглядел молодым, раскованным и по-мальчишески веселым. Неожиданно она и сама ощутила себя такой. Однако его слова вчера вечером об отношениях с женщинами крепко засели у нее в голове. На сердце у него темнота, и ей не следует обманываться на его счет.

К тому же нельзя сказать, что Кит ей нравился как мужчина. Совсем нет. Красивое лицо и острый ум способны вскружить голову многим девушкам, но она человек из более прочного материала. Искры в синих глазах не разожгут в ее душе огонь, который позже может перерасти в настоящий пожар. «Сначала здравый смысл, потом чувства» – таков был ее девиз.

Настоящее требует, чтобы она прежде всего думала. Мэдисон любила бывать в парках – Центральный парк в Нью-Йорке был местом, где она занималась спортом, гуляла, любовалась природой и с радостью ею наслаждалась. Однако количество окрашенных в зеленый цвет мест на карте Кита ее удивило. Лондон, как оказалось, буквально купается в зелени: парки, скверы, леса и кладбища. Да, именно кладбища. Подобные тому, которое она видит перед собой. Широкие дорожки, старые надгробия и склепы, высокие деревья, переплетающиеся ветками, словно влюбленные, не в силах расстаться даже после смерти.

Мэдисон положила руку на кованые ворота и покосилась на Кита.

– Кроме шуток, вы собираетесь предложить людям посетить кладбище для развлечения?

– Это одна из самых знаменитых достопримечательностей Лондона, – ответил ей Кит, распахивая ворота.

Мэдисон помедлила, но все же пошла за ним. Она попала словно в другой мир. Над головой пели птички, солнце уверенно пробивалось сквозь листву, пытаясь согреть холодные серые камни.

– Недалеко от вас, в Стоук Ньюингтоне тоже есть великолепное викторианское кладбище, но туда нельзя добраться на метро, поэтому я не включил его в программу.

– Никогда не поздно это сделать. Можете составить специальный маршрут «Кладбища Лондона».

– Пожалуй, стоит обдумать. В городе семь кладбищ, и каждое уникально в своем роде, но я выбрал лучшие, те, которые словно благословила сама природа. Пепел к пеплу, прах к праху, помните?

– Не надо об этом. – Мэдисон поморщилась и расправила плечи. – Когда вы были подростком, носили только черные вещи, и на стене у вас висел портрет Джима Моррисона? Вы писали грустные стихи о том, что вас никто не понимает, и даже на шесть месяцев стали вегетарианцем?

– По-моему, это можно сказать о многих. Кстати, я еще умел взять два аккорда на гитаре и никогда не улыбался. А вы такой не были?

Никогда. Она не могла позволить себе такую роскошь. Хозяевам обычно нравится, когда официанты, няни, бармены и уборщики – люди, уверенные в себе и самодостаточные. Особенно если при этом у них такой жизненный опыт, как у Мэдисон. От работников требовали еще и безупречной репутации. Простая американская девушка должна быть рада помочь вне зависимости от того, о чем ее просят и сколько за это платят.

– Это не мой случай, – легко ответила Мэдисон. – Я всегда любила яркие цвета, свет и предпочитала смотреть на жизнь с оптимизмом.

Кит усмехнулся и пошел дальше по тропинке вдоль склепов, надгробных камней и статуй, рядом с некоторыми стояли, словно выстроившись в почетном карауле, увядающие букеты цветов.

– И чем же вы занимались? Были в группе поддержки?

Мэдисон отбросила с лица прядь волос.

– Возможно.

– Любительница торговых центров?

– Я бы сказала, королева торговых центров.

– Кредитка отца, симпатичный кабриолет и вечер с друзьями из колледжа, на котором вас избирали королевой?

– Вы собирали обо мне информацию? – усмехнулась Мэдисон.

На самом деле у нее был ржавый велосипед, который она купила на свои деньги, а потом сама постоянно ремонтировала. Сомнительная роскошь, но тогда она была рада и этому.

Кит замедлил шаг, чтобы поравняться с Мэдисон. Ее красивая юбка, тонкий кашемировый кардиган и элегантные туфельки были яркими и нарядными, она казалась слишком живой для этого серого с зеленым мира, в который Кит вписывался лучше в простых джинсах и футболке. Он был частью того, что их окружало, а она нет.

– И где же вы провели те годы?

– Вы точно не слышали этого названия. Небольшой городок в Новой Англии.

Мэдисон всегда была осторожна, говоря о прошлом, и старалась не вдаваться в детали, обычно девочки на этом заваливались. Кроме того, она не собиралась никому открывать правду, в данном случае ей больше нравился вымысел. Она представляла свою жизнь людям такой, какой хотела бы видеть, и предпочитала обрисовывать ее лишь в общих чертах.

– А вы? Всегда жили в Лондоне.

– Нет, я из Килкенона. Это на море, южнее Глазго, на полуострове. Шотландия, – добавил он, видя, что она нахмурилась.

– Так вы шотландец? – Она и не догадывалась.

– Вы удивлены?

– Но у вас британское произношение!

Кит рассмеялся:

– Мы не все разговариваем, как садовник Вилли, по крайней мере, не всегда.

– Вы скучаете? – Она очень плохо себе представляла, как выглядит Шотландия, на ум сразу приходили лишь мужчины в килтах с обнаженным торсом и романтические пейзажи.

– Очень, – едва слышно произнес Кит. – Но сейчас я живу здесь.

– Мне очень нравится Нью-Йорк, но я не хотела бы, чтобы в нем росли мои дети.

– Дети? – Он вскинул бровь. – И сколько же у вас будет детей?

– Четверо, – уверенно ответила Мэдисон. – Два мальчика и две девочки.

Кит усмехнулся:

– Ясно. И имена уже придумали?

– Анна, Гилберт, Диана и Мэтью. Это пока последний вариант. Все зависит от того, какую книгу я читаю. На самом деле имена никогда не менялись.

– Тогда вам понадобится большая машина, большой дом и огромных размеров стиральная машина.

– Я была единственным ребенком, – тихо произнесла Мэдисон. На этот раз она говорила истинную правду. Давным-давно она поклялась себе, что у ее детей будет все иначе. Они будут желанными и любимыми, их будут поддерживать и оберегать родители, а потом они станут помогать друг другу. Им не придется лежать ночью без сна в темной комнате под тонким одеялом и мечтать, чтобы рядом была хоть одна живая душа, готовая хотя бы выслушать. И понять. – Мне было одиноко. А у моих детей должно быть самое счастливое детство на свете.

Такое, о котором мечтала она. То, которого она лишилась, когда мама отказалась назвать ей имя отца. Сказала лишь, что он был из отдыхающих. Один из представителей золотой молодежи, приезжающих на дорогих машинах. Мэдисон могла стать одной из них, но стала дочерью-обузой для пьющей матери.

Кит слушал Мэдисон, глядя ей в лицо, словно пытался разглядеть то, что скрыто в ее душе. Ему это не удастся, никому не удастся. Мэдисон приняла для этого все меры.

– А у вас? – поспешила она сменить тему. – У вас есть братья или сестры? Помимо Бриджет.

Кит подошел к фигурке собаки, местами покрытой лишайником, и покосился на Мэдисон через плечо.

– Нас было трое.

«И что же случилось?» Не высказанный вопрос повис в воздухе.

– Моя сестра намного младше меня, она еще учится в университете, а брат… он погиб три года назад.

– Простите. Вы, должно быть, очень скучаете.

Кит резко повернулся и постарался улыбнуться.

– Не было дня, чтобы я его не вспоминал. Ладно, итак, куда мы идем?

Мэдисон сглотнула. С какой стати он станет обсуждать трагедию своей семьи? Они ведь едва знакомы.

Мэдисон взяла лист бумаги и прочитала подсказку дважды.

– «Идите по Северной аллее к арке. Поднимитесь на Хайгейт-хилл и пройдите через парк Ватерлоо к последнему захоронению в городе. Место встречи у могилы, где вам нечего будет терять, кроме своих цепей. Последнее слово в четвертой строке – это…» – Она замолчала и подняла глаза на Кита: – Что значит, место встречи? Мы должны разделиться?

– Понимаете, чтобы найти разгадку, необходимо прочитать о кладбище Хайгейт в путеводителе, тогда будет легче ответить на вопрос. Вот. – Он протянул ей свой телефон. – Читайте.

Мэдисон посмотрела на экран.

– «Здесь похоронены многие известные люди, такие как Дуглас Адамс, Джордж Элиот и Кристина Россетти, хотя многие посетители не замечают этого, направляясь прямо к могиле Карла Маркса…» Ой, конечно! – воскликнула Мэдисон. – Здесь ведь покоится и Лиззи Сиддал, верно? Мне было бы интересно увидеть ее могилу. Я писала реферат про прерафаэлитов в колледже.

– Немного терпения. Идея состоит в том, чтобы было весело и интересно знакомиться с Лондоном, а не носиться из конца в конец, как мусорщик в поисках ценной находки.

– Вы правы, я не должна забывать о деле. Мне ведь надо опробовать маршрут. Я могу осмотреть и кладбище в Стоук, если нужно. Может, даже увлекусь благодаря вам готикой.

– И это тоже одна из моих целей. Вам еще предстоит маршрут по местам Джека-Потрошителя. Итак, у вас же есть путеводитель. Можете там поискать подсказку.

– Вы обязательно должны сфотографировать меня у могилы, когда мы ее найдем. В Лондоне я видела немало бородатых людей, но Карл Маркс превзойдет их всех. Пусть у меня будет память для будущих поколений.

Этот снимок станет не лучшим из всего, что можно выложить на своей страничке, но пусть Барт видит, что она изучила даже такие далекие от туристических троп места Лондона. Кроме того, он узнает, что она не сидит дома, а увлекательно проводит время.

Мэдисон полистала путеводитель и пошла по аллее, размышляя о том, что, хотя она предпочла бы провести выходной по-другому, такая форма досуга ей тоже нравится. И сегодня впервые она не думала все утро о Барте. Видимо, люди правильно говорят: с глаз долой, из сердца вон. Что ж, это неплохо. Мэдисон Картер не будет вешаться на шею парню, как бы хорош он ни был. Если она будет все делать с такими мыслями, он, скорее всего, обязательно постучится в ее дверь, когда она вернется в Нью-Йорк, и станет молить дать ему шанс начать все сначала.

Мэдисон неожиданно пришла в голову мысль, что, возможно, Барт и не герой ее романа, раз для того, чтобы удержать его рядом, надо приложить столько усилий? Но если это так, то что же ей делать?